— Без шуток, — вздохнул он. — К тому же он уже ненавидит меня. Я не удивлюсь, если он появился здесь только для того, чтобы написать плохой отзыв.

Я придвинулась ближе, желая рассмотреть его тарелку. Очевидно, я ещё не пробовала это, но выглядело идеально. Выглядело более чем безупречно. Это было всё, чем должна быть хорошая еда. Бифштекс был жирным и сочным, линии опаления образовывали клетчатый контур на поверхности. Грибы были нарезаны идеально ровно, а покрывавший их коричневый соус пах ядрено и пикантно. Полента была правильным гарниром — сливочным, золотистым с острыми вершинами и правильной плотности, не выглядевшим клейким. Несмотря на всё, что было на тарелке, спаржа не казалась лишней — зелёная, податливая, но не гибкая, и хрустящие концы, которые будут хрустеть вопреки мягкой поленте. Блюдо было безупречно.

Идеально.

При одном взгляде на блюдо у меня потекли слюнки.

— Выглядит и пахнет потрясающе, Киллиан. Тебе не о чем беспокоиться.

— Это не современно, — возразил он. — Это неинтересно, навязчиво и вообще обыденно. Мне скучно даже просто смотреть на него.

— Так сделай что-нибудь ещё, — подбодрила я его.

Я не видела ничего, кроме технической точности, использованной на этой тарелке. Но теперь, когда он намекнул на некоторые проблемы, я поняла, что он имел в виду. Это было не то блюдо, которое раздвигало границы пищевой промышленности. Но не каждое блюдо должно было быть именно таким.

Он пристально посмотрел на меня.

— Эзра хочет это. Эзра получает это.

Я наклонилась, и наши плечи не соприкоснулись. Я подцепила его мизинец моим мизинцем.

— Оно прекрасно. Ты же знаешь, что оно прекрасно. Перестань нервничать.

Он глубоко вздохнул и обнял меня, притянув к себе. Я судорожно втянула воздух, удивляясь такой интимности посреди его кухни. В течение тёплой, восхитительной минуты он просто прижимал меня к себе, казалось, получая такое же удовольствие от нашей невинной связи, как и я. Наконец он поцеловал меня в макушку и отступил.

— Пойдём поедим. Я буду беспокоиться об этом позже.

— А я и не думала, что ты из тех кто нервничает, — поддразнила я его, пока мы пробирались через кухню в зал.

Он бросил на меня быстрый взгляд и остановился у углового столика, накрытого на двоих.

— Я беспокоюсь не о себе. Я знаю, что могу сделать всё лучше всех. Но я не могу контролировать его. Ты не можешь заставить кого-то наслаждаться просто хорошей едой. Ты не можешь убедить их оценить мастерство, вкус и качество, которые ты вкладываешь в каждый элемент. Я очень рано понял, что еда — это такое же искусство, как живопись или писательство. Людям это либо нравится, либо нет. С личным вкусом не поспоришь.

Я села на стул, который Киллиан вставил для меня.

— Все остальные отзывы о тебе или "Лилу" были просто великолепны. Я знаю, потому что прочла их все. Тебе, в самом деле, не о чем беспокоиться.

Он сел напротив меня и снял серебряные купола с двух ожидающих нас блюд. На одной тарелке был шоколадный мусс, который я так любила. А на второй царила смесь из мяса и сыра, горчицы, желе, хлеба и орехов.

Киллиан ухмыльнулся мне.

— Мясная тарелка.

— Ты прям упиваешься собой.

Он кивнул, играя бровями.

— И тебя это впечатляет. Ничего страшного, если ты скажешь мне, насколько сильно тебя впечатляет.

Я только покачала головой. Невероятно.

— Как прошла инвентаризация? Ты уже решила, что будешь подавать на этой неделе?

Он переставил тарелки, и теперь мясная нарезка стоял между нами, взял кусочек хлеба и мяса, обмакнул его в горчицу и откусил.

Я последовала его примеру, отчасти наслаждаясь тем, что он не удосужился сервировать индивидуальные тарелки.

— Меня очень вдохновила та клубника, что стояла на прилавке у Джо. Я подумала о том, чтобы сделать сэндвич с курицей и салатом, полить клубнично-ревеневым соусом поверх зелени и добавить что-то вроде салата капрезе на гриле. Не знаю. Я просто играю с этой идеей. Я не хочу, чтобы сэндвич получился сильно сладким.

Выражение его лица стало задумчивым.

— Ты могла бы подать это вместе с хлебом?

— Может быть тост для текстуры? Или лаваш? Затем намазать его сливочным соусом, положить поджаренную курицу, соус и острый айоли, чтобы придать немного остроты.

— А салат?

— Свежие шарики моцареллы и помидоры черри, маринованные в бальзамическом уксусе и слегка обжаренные с соусом песто из базилика.

Он наклонился вперёд, и мы оказались ближе друг к другу.

— Значит, это твой стиль? Необычная комфортная еда?

Я чуть не подавилась фисташкой с карри.

— Что?

— Твоя изюминка. Ты делаешь высококлассную комфортную еду в фургоне. Это очень умно, Вера. Ты должна придерживаться этого.

Я сунула в рот ещё одну фисташку и позволила его словам осесть внутри меня. Это был именно мой стиль. Это не было секретом, но мне и не нужно было ему ничего объяснять. Он просто познакомился с моей едой и понял это сам. В этом было удовлетворительное подтверждение.

Я начала гордиться собой. Я любила брать обычные блюда, к которым мы все привыкли, и делать их интересными, другими. Я хотела взять то, что мама готовила во время болезни, или еду, которая больше всего напоминала о доме, и менять её до тех пор, пока она не станет совершенно другой. И я хотела, чтобы люди полюбили их также сильно.

Вместо этого я улыбнулась, снова оценив Киллиана по достоинству.

— Да. Это мой стиль.

— Ты когда-нибудь выйдешь за пределы фудтрака?

Была ли это его версия двадцати вопросов? Боже.

— В данный момент у меня около пятидесяти тысяч долларов долга. Сначала я собираюсь погасить свои студенческие и деловые кредиты.

Его брови поползли вверх от моего откровения. Проводя кусочком сыра по желе из красного перца, он сказал:

— Да, но если фудтрак будет продолжать набирать успех, тебе нужно будет извлечь выгоду из своего прогресса. Я знаю, что тебе нужна кухня, Вера. И я знаю, что "Гурманка" не вечна. Самый естественный шаг — это собственный ресторан.

— Дерек никогда не позволит мне иметь кухню. Я отказалась от этой мечты в ту же секунду, как ушла от него.

У меня уже возникли сомнения, что я по-прежнему буду продавать еду из фургона, теперь, когда Дерек знал, где меня искать,

Менее чем за секунду выражение его лица из беззаботного превратилось в яростное. Оно лишилось расслабленности, и на нем отразились сердитые, жёсткие линии. Киллиан сжал кулаки по бокам, так сильно сжав челюсть, что проступили лицевые мускулы.

— Какая разница, что думает Дерек? Ты же не собираешься возвращаться к нему, Вера. Это будет чертовски большой ошибкой.

— Боже, — я почувствовала, как мой желудок опустился до кончиков пальцев ног. — Однозначно, нет. Я никогда не вернусь к нему. Я говорю о саботаже. Он довольно ясно дал понять, что будет со мной, если я решу работать где-то ещё, кроме его кухни.

Киллиан снова откинулся на спинку стула, заметно расслабившись. Ну, в основном расслабившись. Тема Дерека всё ещё заставляла его нервничать, но, по крайней мере, он не был в трёх секундах от превращения в Халка.

— Дерек не имеет права решать, где тебе работать. Или что тебе делать. Только тебе решать, Вера. Он больше не может контролировать тебя. А если он попытается, мы подадим на него в суд.

Я проигнорировала его использование “мы”. Я высоко ценила всё, что Киллиан сделал для меня, но, ни в коем случае, не ожидала, что он поможет мне бороться с Дереком вплоть до самого суда. Я никогда не смогла бы попросить кого-то об этом, и уж тем более Киллиана. Но вместо того, чтобы объяснить это, я изменила направление разговора.

— Сомневаюсь, что он сделает что-то противозаконное. Всё, что ему нужно сделать, это поговорить с людьми, которых он знает, заставить их избегать меня, и я потеряю репутацию. Буду непригодна для найма. — Киллиан покачал головой, отказываясь соглашаться. И поэтому я повторила свою мысль в более простых выражениях. — Ему достаточно просто пустить по своему желанию все самые худшие слухи по своим друзьям в индустрии, и я не смогу найти работу ни в одном хорошем ресторане во всём штате.