Брачный договор я перечитала несколько раз. Никаких подводных камней не нашла и хотя поверенный нетерпеливо смотрел на часы (видимо, ему приказали привезти меня как можно быстрее), я педантично выясняла у него каждый непонятный мне пункт. Больше всего удивило меня то, что брак не может быть расторгнут со стороны супруга, кроме как вследствие моей смерти. Почудилось опять что-то зловещее в этих строках. Но, увы, я ничего не могла изменить. С моей же стороны, брак может быть расторгнут по моему желанию, в любое время, но тогда я должна буду выплатить неустойку, сумма которой делала меня вечной рабыней этого князя Дамьери. Моё имение, даже если бы оно было в идеальном состоянии, а не заложено кредиторам со всей мебелью, землёй и постройками, не стоило столько. Зачем вообще было вставлять этот пункт о расторжении брака? Чья-то нелепая шутка?

Тут поневоле задумаешься, что за человек этот князь. Я никогда не общалась с придворными и почти совсем – с мужчинами. Я только читала, каким должен быть мужчина и видела, увы, на примере, отца, каким не должен быть. Мой идеал был слишком высок и недостижим, тем выше, чем больше я видела недостойные поступки отца, и только такого мужчину я могла бы полюбить. Вряд ли князь Фердинанд Дамьери хоть немного походит на мой идеал, но возможно я смогу к нему привыкнуть… когда-нибудь.

Если, правда, он не будет обижать Адели. И вот по поводу сестры у меня конечно оставалось много вопросов. С одной стороны сумма, указанная в брачном договоре, её размеров должно хватить на обучение сестры в хорошем частном пансионе. Об этом мне рассказывала гувернантка перед уходом. Она вообще многим со мной делилась. Жалко, что я не могу стать гувернанткой. Кого волнует, какие у меня знания, главное, что нет диплома… Впрочем, теперь это неважно. А с другой стороны лучше нанять гувернантку или няню, но я, увы не знала никого в столице, кому могла бы доверять.

Поверенный (я так и не спросила как его имя) сначала вообще не разрешил мне взять с собой Адели. Говорил, что приказа привезти князю Дамьери жену с сестрой не было. Но без Адели я отказывалась ехать. Мы препирались, наверное, полчаса, пока поверенный не переговорил с кем то по кристаллу и не разрешил мне взять Адели с собой. Тогда я нехотя начала собираться. Что-то глубоко меня, что-то чему я привыкла доверять, возможно, интуиция, подсказывало мне, что добром это всё не кончится. Но моей целью было спасти сестру и обеспечить ей спокойную безбедную жизнь, то чего у меня никогда не было и, наверное, никогда не будет.

Кажется, я задремала, потому что, когда пришла в себя, от того, что Адели завозилась рядом, была уже тёмная ночь. Сестра хотела есть и пить. Я постучала в окно, чтобы узнать когда будет привал. Экипаж остановился. Через несколько минут поверенный открыл дверцу и подал нам корзинку с едой, а потом кучер снова хлестнул лошадей. Я вздохнула. Такое ощущение, что князь не просто хочет жениться на неизвестной девушке, которую ни разу в жизни не видел, а ещё и жениться в кратчайшие сроки. Как будто мы куда-то опаздываем. Я поела, накормила Адели и закрыла глаза. Ради сестры я старалась казаться спокойной, хотя на самом деле с каждым часом тревога только нарастала.

Когда мы, наконец-то приехали в столицу, я была готова на всё, чтобы защитить себя и сестру если придётся.

Фердинанд

Утро началось не просто плохо, а ужасно. Меня разбудил противный звук переговорного кристалла. Дорогое удовольствие, но я мог себе такое позволить сейчас. Правда кроме Его Величества и управляющего из моего поместья в княжестве, со мной некому было связываться. А поскольку Джереми так рано не осмелился бы меня тревожить, значит оставался только Марк. А чувства юмора у короля было своеобразное. Он мог гонять гонца по городу из конца в конец, чтобы передать коротенькую записку, вместо того чтобы воспользоваться кристаллом. Но сейчас, видимо, был не тот случай.

– Да, я слушаю, – приложил ладонь к кристаллу, отчаянно зевая.

– Фел, твоя жена через пару часов будет в столице. – Его Величество говорил бодро, словно бы и не шесть утра на часах. – Встреть её подобающим образом.

И отключился, не дожидаясь, пока я пошлю его к драгам или переспрошу, что он имел в виду под подобающей встречей. А я ведь и правда мог отправить к драгам короля. И он почему то терпел. Раньше я бы подумал, что по дружбе, а сейчас… Возможно, тонкий политический расчёт. Даже думать об этом было противно, поэтому я встал, наскоро оделся и приказал принести мне кувшин c водой и таз для умывания. Комната для навязанной мне жены уже готова стараниями госпожи Марли. Надеюсь, что моя дражайшая супруга не ждёт, что я буду её развлекать?

По поводу церемонии в храме Марк меня уже просветил. Она состоится завтра, после полудня. И хотя гостей на бракосочетание никто не приглашал, они явятся всё равно. Но пусть с ними разбирается Его Величество. Уж на эту то уступку он ради меня пойдёт, я надеюсь.

Я наскоро перекусил и сел у камина с книгой, но уже на первой странице понял, что усвоить книжную премудрость сегодня мне не суждено. Мысли ускользали ко всей этой странной ситуации. Такое противное ощущение, словно я муха, запутавшаяся в сетях паука, которая пока не понимает, что свобода для неё закончилась. Когда я женился на Вивьен, этих мыслей перед свадьбой не было. Всё было совсем иным. Тогда мне казалось, что Небеса решили сменить гнев на милость и подарили мне её – прекрасную, лёгкую, нежную, милосердную, которая не погнушалась по просьбе короля потанцевать с сыном изменника, на том самом первом балу, с которого всё и началось…

Воспоминания сводили меня с ума, стоило только позволить их себе. И я имел полное право отдаться им сегодня, хотя за десять лет они утратили чёткость и я сам уже не мог сказать – где кончалась реальность и начинался вымысел. Так в грёзах между сном и явью (виновно в этом было и раннее пробуждение и красноватый полумрак светильников) я провёл всё время оставшееся до прибытия навязанной жены. Нет, можно было, конечно, ещё раз перепроверить всего ли хватает в подготовленных комнатах, обдумать завтрашнюю церемонию и всё такое, но мне, честно говоря, было глубоко плевать на это всё. Я не хотел перемен в своей жизни, я лишь подчиняюсь воле короля. И я не собираюсь сейчас менять свою жизнь и свои привычки в угоду кому либо.

Кажется, я задремал, прямо в кресле, потому что очнулся когда на часах уже было четверть девятого. И где же мои гости, о которых так заботится Его Величество? Я едва сдержал зевоту, когда услышал стук в дверь.

– Князь Дамьери, – дворецкий вошёл тихо, почти бесшумно. – Там прибыл господин с вашей женой и её сестрой.

– Хорошо. Открой им дверь и проводи в комнату, которую подготовила госпожа Марли. Хотя нет, – оборвал я сам себя. Всё-таки мне было любопытно. – Проводи их сюда, ко мне.

Дворецкий исчез, а я встал с кресла лицом к двери. Я знал, что умею выглядеть внушительно, когда хочу. Через несколько минут дверь отворилась, пропуская пожилого мужчину и девушку. И вот ЭТО называется теперь моей женой? Надо сказать, юмор у Марка действительно своеобразный. Девчонке было на вид лет семнадцать, но поскольку браки с несовершеннолетними в королевстве запрещены, значит ей не меньше восемнадцати. Худющая, как палка. Волосы какого-то мышиного цвета, убранные так, что непонятно – а есть ли они вообще. В лице ничего выразительного. Скулы острые, глаза огромные, на пол-лица, и синяки под глазами. Голодом её что ли морили? И платье… Такие не то что давно не в моде (в ней я разбирался поскольку постольку – придворный этикет требует всё-таки), оно просто выглядело очень старым, линялым и даже в неровном свете светильников было видно, что оно несколько раз перешито и заштопано. Ну и жена! Чем она купила короля, что он прислал мне её в такой интересный подарок? Её бы откормить, да отпустить. Но увы, как бы я не был в этом заинтересован, вряд ли она на это согласится. Я так задумался, что не сразу заметил маленькую девочку, почти полностью спрятавшуюся в подоле платья этой девчонки. А это значит сестра? Мой словарный запас приличных выражений иссяк и несколько минут я просто смотрел на новоиспечённую жену с сестрой, пока девочка не начала хныкать.