Завершая рассмотрение теории стоимости А. Смита, отметим, что двойственность методологии, положенной им в ее основу, обусловила, как будет показано ниже, двойственность всей его теоретической системы. Именно эта двойственность послужила отправным пунктом трансформации буржуазной политической экономии, выразившейся, с одной стороны, в развитии классического направления данной науки, в рамках которого утвердилась трудовая теория стоимости; с другой стороны, в становлении ее неклассического направления, в рамках которого сложились различные варианты нетрудовой теории стоимости (ценности). По этой причине научные идеи теории стоимости А. Смита были восприняты и развиты Д. Рикардо и К. Марксом, а ненаучные элементы ее были выделены и систематизированы Ж.Б. Сэем, Т. Мальтусом, Дж. Миллем, Р. Торренсом, Д. Мак-Куллохом, Ф. Бастиа, Г. Кэри и др.
В противоположность А. Смиту Д. Рикардо наиболее последовательно развивал первый вариант его трудовой теории стоимости, отвергая в то же время ее второй вариант. В теоретико-методологическом отношении такой подход означал «решительный разрыв с присущим А. Смиту и пронизывающим все его произведение противоречием между эзотерическим и экзотерическим способом рассмотрения»[102]…
В качестве исходного пункта трудовой теории стоимости Д. Рикардо выступает определение стоимости товара затраченным на его производство трудом, или рабочим временем. Данное определение образует основополагающий принцип метода Д. Рикардо, опираясь на который он исследовал экономические отношения буржуазного общества. «Метод Рикардо, – писал К. Маркс, – состоит в следующем: Рикардо исходит из определения величины стоимости товара рабочим временем, а затем исследует, противоречат ли прочие экономические отношения (прочие экономические категории) этому определению стоимости, или в какой мере они модифицируют его».[103]
Таким образом, Д. Рикардо сознательно исходил из принципа методологического монизма, с помощью которого он стремился объяснить всю совокупность внешних, поверхностных форм экономических явлений и процессов капиталистической системы с точки зрения их соответствия или несоответствия ее внутренней, сущностной основе. Указывая на эту особенность метода Д. Рикардо, К. Маркс писал: «Основа, исходный пункт для физиологии буржуазной системы – для понимания ее внутренней органической связи и ее жизненного процесса – есть определение стоимости рабочим временем. Из этого Рикардо исходит и заставляет затем науку оставить прежнюю рутину и дать себе отчет в том, насколько остальные категории, развиваемые и выдвигаемые ею, – отношения производства и обмена, – соответствуют или противоречат этой основе, этому исходному пункту; вообще, насколько наука, отражающая, воспроизводящая внешнюю форму проявления процесса, а, стало быть, также и сами эти проявления – соответствуют той основе, на которой покоится внутренняя связь, действительная физиология буржуазного общества, и которая образует исходный пункт этой науки; дать себе отчет в том, как вообще обстоит дело с этим противоречием между видимым движением системы и ее действительным движением. В этом именно и состоит великое историческое значение Рикардо для науки».[104]
Вместе с тем метод Д. Рикардо страдал, по словам К. Маркса, научной недостаточностью, которая выражалась, во-первых, в антиисторической, метафизической трактовке товарных отношений как имманентно присущих любой ступени человеческого общества. Поэтому Д. Рикардо рассматривал капиталистический способ производства как вечное и естественное явление, не понимая, что его историческими предпосылками являются простое товарное производство и простое товарное обращение.
Во-вторых, в неумении последовательно применять абстрактный метод, что проявляется не только «в способе изложения (со стороны формы), но и ведет к ошибочным выводам, так как этот метод перепрыгивает через необходимые посредствующие звенья и пытается непосредственным образом доказать совпадение экономических категорий друг с другом».[105] В частности, Д. Рикардо отождествлял по существу стоимость товара (явление, характерное для простого товарного производства и первоначального этапа становления капитализма) с ценой производства (представляющей собой превращенную форму стоимости в условиях развитого капитализма).
В-третьих, в непонимании двойственного характера труда, воплощенного в товаре. Поэтому «у Рикардо всюду происходит смешение между трудом, поскольку он представлен в потребительной стоимости, и трудом, поскольку он представлен в меновой стоимости»,[106] т. е. между конкретным и абстрактным трудом. Кроме того, Д. Рикардо не проводил четкого различия между трудом как затратой физических и умственных сил человека и той особой исторической формой, которую он принимает в условиях товарного производства, т. е. между трудом вообще и абстрактным трудом. Указывая на то, что Д. Рикардо акцентировал свое внимание на проблеме величины стоимости товара, К. Маркс писал: «Форма же – особое определение труда, как создающего меновую стоимость, или выражающегося в меновых стоимостях, – характер этого труда у Рикардо не исследуется. Рикардо поэтому не понимает связи этого труда с деньгами, т. е. не понимает того, что этот труд непременно должен получить свое выражение в виде денег».[107]
Несмотря на эти недостатки, Д. Рикардо впервые в истории экономической мысли сознательно использовал трудовую теорию стоимости в качестве важнейшего инструмента исследования капиталистической экономики. По его мнению, определение стоимости количеством затраченного труда «имеет для политической экономики в высшей степени важное значение: ничто не порождало так много ошибок и разногласий в этой науке, как именно неопределенность понятий, которые связывались со словом “стоимость”».[108]
Принимая смитовское разграничение двух факторов товара: потребительной и меновой стоимости, он утверждал, что полезность сама по себе не может быть источником и мерой последней. «… Полезность, – писал Д. Рикардо, – не является мерой меновой стоимости, хотя она существенно необходима для этой последней. Если предмет ни на что не годен, другими словами, если он ничем не служит нашим нуждам, он будет лишен меновой стоимости, как бы редок он ни был и каково бы ни было количество труда, необходимое для его получения».[109]
В этой связи Д. Рикардо подверг резкой критике концепцию Ж.Б. Сэя, согласно которой стоимость (по его терминологии, ценность) определяется полезностью вещей. В письме к нему Д. Рикардо подчеркивал, что «полезность вещей представляет, бесспорно, основу стоимости, но степень полезности не может быть мерой стоимости. Товар, производимый с большей трудностью, будет всегда дороже, чем товар, производимый с большей легкостью, даже если бы все люди единодушно считали, что последний более полезен, чем первый».[110]
Д. Рикардо отмечал, что главный методологический порок этой концепции заключается в смешении факторов, создающих потребительную стоимость, с факторами, образующими стоимость, т. е. фактически конкретного труда с абстрактным. В соответствии с ней Ж.Б. Сэй полагал, что естественные факторы – солнце, воздух и т. п. являются источниками стоимости товаров, наряду с человеческим трудом. Критикуя данный подход, Д. Рикардо писал: «В противоположность Адаму Смиту г-н Сэй… говорит о стоимости, придаваемой товарам естественными факторами, как солнце, воздух, давление атмосферы и т. д., которые иногда заменяют труд человека, а иногда оказывают ему содействие в производстве. Но эти естественные факторы придают товарам только потребительную стоимость, а не меновую, о которой говорит г-н Сэй».[111] Согласно Д. Рикардо, естественные факторы «… делают человека более богатым, увеличивая количество потребительных стоимостей, но они выполняют эту работу даром, так как за пользование воздухом, теплотой и водой мы ничего не платим. Поэтому содействие их ничего не прибавляет к меновой стоимости».[112] Отсюда вывод: «Г-н Сэй все время не замечает существенной разницы между потребительной стоимостью и меновой стоимостью».[113]
