Мама оправилась первой.
– И зачем он говорит такие вещи? – спросила она с почти комичной строгостью и недовольством. Ее явно задел выпад. А когда маму что-то задевает, она вспоминает, что когда-то служила в морской пехоте.
В общем-то, я разделяла ее гнев. Мне совсем не нравится, что Виолу принимают за какую-то выдумку, и я попыталась донести свою исполненную праведного гнева мысль:
– Вы представьте, он думает, что мы включили ее в список, чтобы обманывать колониальное правление. Получать больше, чем нам полагается. Что за глупости! Мы никого никогда не пытались обмануть!
– Больше, чем нам полагается? – Кажется, маме мой настрой передался. – Мы… мы хотя бы живем за счет земли, а не строим города из обломков других, уже разоренных и проданных за бесценок, миров! И не притворяемся, что каким-то образом подобный подход делает нас лучше других!
– Кэт… – деликатно осадил ее папа.
– Даже не начинай! – бросила она в его сторону. – Эти люди цепляются за мораль, но с какой стороны ни посмотри – нет там никакой морали! И теперь еще заявляют, что моей дочки – моей Виолы! – не существует? Это уже даже не смешно! Это кошмар!
– Оливия, – со вздохом обратился ко мне папа, явно понимая, что с мамой сейчас лучше не спорить. – Я, конечно, могу понять, почему парень, говорящий, что твоя сестра – не настоящая, тебя разозлил, но какое отношение это имеет к тому, что ты отвезла дочку губернаторши в пустыню, на съедение хищникам?
Ну все, пиши пропало.
– Ну… я…
– Кора учится в нашем классе, – подала голос Виола. – Я думала, если она сама сюда придет и меня увидит, то потом расскажет в школе, и все уймутся. Но нельзя же просто пригласить ее сюда, предъявить меня и сразу выставить. Нужен был предлог, вот мы и решили, что Оливия потом отведет ее на цветочки поглазеть. – У нее как-то выходит улыбаться и морщиться одновременно. – Кто ж знал, что там львиные черви будут.
У меня сразу от сердца отлегло. Сестра всегда прикрывает мой тыл. Вот что значит – близнецы. Никогда не приходится смотреть в лицо невзгодам в одиночку.
– Там, куда мы ездили, я никогда не видела львиных червей, – подхватила я. – Особенно таких вот здоровенных. Если бы знала, ни за что бы Кору туда не потащила. Мне так жаль! Я просто хотела, чтобы она перестала трепать всякую чушь о Виоле…
Предки переглянулись. Первой нарушила молчание мама.
– Ладно. Оливия, я в тебе очень разочарована… но и горжусь – тоже. Ты пыталась позаботиться о репутации семьи. За это я не имею права наказывать тебя.
– Что, правда? – Я даже глаза вытаращила.
– Правда. – Мама прищурилась. – Хочешь, чтобы я передумала?
– Ой, что ты, конечно, нет! Спасибо!
Я уже хотела идти к себе в комнату, но мама подняла руку.
– Подожди. Мы еще не закончили.
– Ох… – Мне стоило догадаться, что все это слишком хорошо, чтоб быть правдой. – Я слушаю.
– Ты прекрасно знаешь, что не стоит тащить за собой в дикую природу детей колонистов. Они этот мир не знают и не понимают. То, что ты сегодня учинила, – опасно.
– Им здесь жить! – вступилась Виола. – А Кора вообще когда-нибудь губернатором планеты станет, сто пудов ведь. Я никогда не выходила наружу – и то знаю о Загрее больше, чем она. Они обречены, если так и будут прятаться по домам – ну разве же я не права?
– Права, – вздохнул папа. – Они ведут себя недальновидно и глупо, и это им когда-нибудь сильно аукнется. Но это уже не наше дело. Их родители установили правила колонии, и детям придется слушаться. Когда они вырастут, то сами решат, как им лучше обустроить Загрей, – а пока…
– Кора уже решила, – возразила я. – Она решила, что хочет посмотреть на природу Загрея прямо сегодня.
– И никого не поставила в известность, – сказал папа назидательным тоном, будто выступал перед студентами. Да, прежде, чем мы покинем эту планету, папа вышколит целую прорву местных биологов. Он объяснит им, что опасно, а что нет, поможет понять, как здесь выживать. Они ведь не смогут проводить полевые исследования самостоятельно. Для этого нужно не один час и даже не одну неделю провести за периметром колонии. – Оливия, ты же сама знаешь: у нас здесь хрупкое положение. Твоя сегодняшняя причуда могла поставить под угрозу всю нашу работу.
– Так мы хотя бы вернулись бы на Землю, – проворчала я – ничего с собой не могу поделать. – Вы ведь все обещаете и обещаете. Там отличные больницы! Мы могли бы организовать для Виолы новый курс лечения. Может, хоть так она бы смогла выйти из комнаты дольше, чем на час.
– Вот уж спасибочки, – сухо отчеканила Виола.
Я посмотрела на нее.
– Ты прекрасна и такая, как сейчас – и сама это прекрасно знаешь, – но разве тебе не хотелось бы выйти на улицу? Заниматься всеми теми вещами, о которых ты знаешь лишь понаслышке? Будь мы на Земле, все бы для тебя изменилось!
– Мы обещали обсудить это всей семьей, – вмешалась мама. – Позже. Когда эта работа будет закончена. А она еще не закончена – и поэтому ты должна быть осторожнее. Ты должна помнить, что мы лучше всего работаем, когда мы вместе.
Что-то мне не понравилось в ее голосе. Я нахмурилась.
– Дело ведь не только в том, что я взяла Кору покататься на квадроцикле, – сказала я. – Что на самом деле происходит?
Папа взял маму за руку, крепко сжав ее, прежде чем заговорить.
– Губернаторша купила списанное научно-исследовательское судно. Она планирует разобрать его и переработать на нужды расширения колонии. Это огромная махина, большую часть работ по демонтажу придется проводить на орбите.
Нехило! Я, конечно, видела подобные корабли, но все же… Всегда есть что-то очень грустное в разборе величественных гигантов на составные детали, пусть даже те обретут новую жизнь. Но пожалуй, лучше, если судно еще послужит хотя бы так, чем просто будет ржаветь, никому не нужное.
– Какое отношение этот корабль имеет к нам? – хмуро спросила я.
– Это было судно биологической экспедиции, и поскольку экипаж покинул его по неизвестным причинам, нельзя быть уверенным, что оно безопасно на все сто. Если я отправлюсь на борт с командой дезинфекторов, колониальное правление хорошо заплатит. Я должен буду убедиться, что корабль безопасен для обитателей Загрея, – пояснил отец.
Я снова вытаращила глаза.
– Ты что, собираешься выйти на планетарную орбиту, чтобы обследовать заброшенный корабль?
– Ну да.
– Можно мне с тобой? – Я невольно подалась вперед. – Мне тренировка по части обращения со скафандрами никогда не помешает. И в таких делах лишних рук не бывает. Я могу…
– Нет. – По голосу ясно, что спорить с ним бесполезно. Он нахмурился, ясно давая понять, что идея моя плоха. – Никто не знает, что случилось на том корабле, ты сама прекрасно понимаешь. Может, те ученые не бросили его. Может, они в буквальном смысле растворились. Что если в вентиляционной системе угнездился неизвестный патоген, для которого мы – потенциальные новые носители? И ты хочешь, чтобы я взял тебя туда?
– Ты всегда все расписываешь так, будто там страшно-страшно, – фыркнула я, покачав головой, – а на деле получается так: нашли мелкий инопланетный вирус – локализовали – устранили. Сам-то помнишь, чему меня учил? Ни к чему думать о конце света, об инопланетянах с гигантскими зубами, монстрах и биобомбах. Все это вряд ли существует.
– Все равно там опасно, и я тебя туда не потащу.
– Зачем тогда сам летишь? Если там все так плохо, оставайся дома.
– Дело в деньгах. – Он покосился на Виолу, потом снова на меня. – Слишком хороший гонорар, чтобы его упустить. Скоро нам понадобится новое оборудование. Мы уже достаточно долго откладываем. А эта работа позволит оплатить все, что нам нужно.
Интересно, о каком таком оборудовании речь? Даже системы мониторинга здоровья Виолы были модернизированы и полностью отремонтированы, прежде чем мы прибыли на Загрей.
– Мне кажется, ты придумываешь оправдания, – нахмурилась я.
– А мне кажется, я старше тебя и могу вообще ничего не придумывать. – Отец встал. – Радуйся тому, что тебя не наказали за сегодняшнюю выходку. Ступай к себе в комнату и хорошенько подумай до ужина, почему мы живем так, как живем. Осторожнее надо быть, Оливия. Помни: судьба Виолы и от тебя зависит.
