Да и Колька, несмотря на свои закидоны, Марусе больше подходит. У них интересы общие, а дружба и в любовь может перерасти, со временем. Может, передумает Колька, не уедет в свою Америку.

Ему-то что теперь делать?!

Приворожила его эта любительница вишни и козьего молока, приворожила. А все косички эти! Ядрена вошь…

Естественно, на сале долго не продержишься. В голове бумкнуло — и Михаил разом опьянел и отключился. То есть, сначала отключилась память, а потом уже все остальное. Потому что сейчас, приходя в себя после ледяного душа, Михаил осознавал, что не помнит ровным счетом ничего.

— О-о-ой… — произнес он, обнаружив, что сидит на Марусиной клумбе.

— О-о-о… — протянул он, заметив Марусю с ведром наперевес.

— О-о-ох… — схватился он за голову, попытавшись встать на ноги.

В глазах троилось. Во рту сушняк. Голова раскалывается. Поясницу свело. И, вдобавок ко всему, перегар на гектар.

— Позвать кого? — осторожно поинтересовалась Маруся.

— Не-е-е… Я сам… — Михаил вытер лицо ладонями. — Водички бы…

— Еще ведерко?

— Попить!

— А-а-а…

Пока он соскребался с клумбы, Маруся успела сбегать в дом. Она протянула ему стакан с чем-то кроваво-красным.

— Это что? — подозрительно спросил он и понюхал жидкость.

Вроде бы томатный сок.

— Пей, не отравишься, — буркнула Маруся.

Точно, томатный сок с желтком, солью и перцем. С каждым глотком Михаилу становилось легче. Лучше бы, конечно, пивка или, на худой конец, рассола, но и так сойдет.

— Святая женщина… — выдохнул Михаил и вытер томатные «усы». — Спасибо.

— Угу… — недобро кивнула Маруся, забирая чашку. И кивнула на клумбу: — И что это было?

— Цветочки… — вздохнул Михаил. — Были.

Ядрена вошь, как же неудобно! Сам же помогал сажать, поливал. Сам же и вытоптал, медведь косолапый. Кстати, что он забыл в Маруськином огороде? И вообще, который сейчас час?

Михаил перевел взгляд на небо — солнце стояло высоко.

Ядрена вошь!

— Машка… — прошептал он, покрываясь мурашками размером с кулак. — Дашка… Глашка!

И чесанул к козам прямо через дырку в заборе, наплевав на головную боль. Куры и кролики с голоду точно не подохнут, а вот козочек надо доить! Срочно!

Он влетел в загон к козам и обмер — ни одной нет на месте. Пока он пьянствовал, его обокрали! И куда, интересно, Лорд смотрел!

— Машка! — взвыл Михаил не своим голосом. — Машка-а-а!

— А раньше Марусей звал, — упрекнули его за спиной.

— Коза у меня Машка. — Михаил метался по загону, не оборачиваясь к соседке, которая зачем-то приперлась следом. — А еще Дашка и Глашка.

— О-о-о… — протянула Маруся. — Ты в доме посмотри, может, еще чего украли. Дверь-то открыта.

— Там красть нечего!

А-а-а! Только шкатулку с заначкой, все его сбережения!

Михаил рысцой побежал в дом, упрямая Маруська пошла следом, правда, осталась на кухне. Шкатулка стояла на месте, в серванте. И деньги лежали в потайном отделении. Уже легче!

Надо бежать к Петровичу, пусть ищет коз. Это его работа, в конце концов!

— Миш… Миша! — позвала из кухни Маруся. — Иди сюда. Тут тебе послание.

— Мне — что? — Он выхватил из ее рук бумажку.

«Мишаня! Коз твоих подоила, молоко в холодильнике. Забрала их на выпас, на луг за озером. Василиса».

— Ядрена вошь!

— Чего? — не поняла Маруся.

— Ничего. Ты чего за мной следом ходишь?

Лучшая защита — нападение. Мало того, что напакостил, еще и вех собак спустить на беременную соседку. Хорош мужик!

— Я? Ну… — Маруся смутилась. — Ты не в себе. Хотела убедиться, что все в порядке.

— Убедилась?

— Ну…

— Что ты нукаешь, я не лошадь, — буркнул Михаил.

— Не лошадь, — согласилась Маруся. — Кабан.

— Почему кабан?

— Потому что свинья! — отрезала она.

И ушла, громко хлопнув дверью.

Свинья и есть. Михаил подавил естественное желание бежать следом за соседкой, просить прощения. Успокоиться бы сначала — и ему, и ей. Он брезгливо понюхал рубашку, провел ладонью по отросшей щетине. Красавец, ядрена вошь! Перед тем, как пойти в душ, набрал Петровича, вспомнив, что бегать по деревне в поисках приятеля не обязательно.

— Ох, Мишаня… — простонал тот. — Зачем мы так нажрались?

— Понятия не имею.

— Мне Васька уже весь мозг выела. Какой ты счастливый, у тебя нет жены-ы-ы…

— Угу… — Михаил выглянул в окно. За забором Маруся ходила вокруг уничтоженной им клумбы. — Козы мои точно у вас?

— Да у нас, у нас. Васька внуков отправила их пасти, и наших, и твоих. Коз, в смысле. Ты не переживай, Степан и Ерема у нас парни серьезные. Да у Васьки и не забалуешь.

— Петрович, а какого лешего я на соседской клумбе спал?

— Мишань, не помню… ей-богу, ничего не помню. А Васька молчит, зараза.

— А дай мне ее… — Маруся уже не ходила, а ползала по клумбе на корточках. — Василиса, приветствую. Спасибо хочу сказать. Ну, говорю, то есть.

— Ох, Мишка! Ну, ты и нализался!

— Сам в шоке. Я своих козочек через пару часиков заберу. Ничего?

— Да ради бога. Мои балбесы присмотрят, не переживай.

— Вась, а на клумбе я что…

— Ой! Ой! — запричитала вдруг Василиса. — Ты куда полез! Не трогай, кому сказала! Миш, я не тебе. Некогда мне, Миш.

И отключилась.

Маруся зашла в дом. Михаил вздохнул и отправился мыться. Потом он влил в себя кофе, закусил таблетками от головной боли и занялся самыми срочными делами.

Маша впервые обиделась на соседа по-настоящему. Не разозлилась, а именно обиделась. Надо было сразу треснуть ему ведром по голове, да пинком выгнать с клумбы. А она по-хорошему решила, по-соседски. И средство от похмелья сделала на скорую руку, благо томатный сок стоял в холодильнике, и беспокоилась.

А Михаил даже не извинился! Поросенок!

Контакта с могучим мужским телом рассада не пережила. Видимо, цветочков она не дождется. Снова просить Колю — это уже слишком. Он и так уделяет ей много времени.

Маша занялась текущими проблемами — уборка, готовка и перевод. И сильно удивилась, когда часа через два увидела на своей терраске Михаила. Он переоделся и побрился, и, несмотря на синяки под глазами, твердо стоял на ногах и не хватался за голову.

— Маруся, я куплю цветы… — начал он.

— Не стоит, — перебила она.

— Стоит. Прости. Пожалуйста. И за грубость тоже.

Вот что Маше нравилось в Михаиле, так это то, что он никогда не прятал глаза. Не отводил взгляд, не юлил, не заискивал. Просто пришел, просто извинился.

— Хорошо, — ответила она.

Ладно, она может понять, что в первые минуты после пробуждения Михаил был не в себе.

— Маруся, не хочешь прогуляться?

— Э-э-э…

Первое желание — отказаться. Перевод же! Она и так выбилась из графика. Но… прогуляться? Интересно, как? По главной деревенской улице? С оркестром?

— Ты места здешние видела? — спросил Михаил.

— Так… мельком.

— А на озере была?

— Нет.

— Вот. Пойдем со мной, я на дальний луг, за козами. Если хочешь, конечно.

— За Машкой? — Приподняла бровь Маша.

Михаил усмехнулся:

— Ага. И за Дашкой и Глашкой.

— А пойдем, — решилась она.

И когда еще удастся посмотреть на местные достопримечательности?

= 24 =

Маша вернулась в комнату, выключила ноутбук и покрутилась перед зеркалом. Приглашение на прогулку она восприняла, как попытку загладить вину за клумбу, но это не значит, что из дома надо выходить растрепанной и неряшливо одетой.

Из-за жары на ней был легкий сарафан, в нем она и решила остаться, а волосы расчесала и вытащила из шкафа соломенную шляпу, чтобы не напекло голову.

— Я готова, — сообщила она Михаилу. — Можем идти.

— Эм… это… — замялся тот.

— Что не так? — подозрительно спросила Маша.

— Марусь, ты б штаны одела. И рубашку с длинным рукавом.

— Зачем?

— Дык… комары сожрут.

Да, что-то она не учла местных особенностей. Участок Коля обработал инсектицидами, дома Маша использовала фумигатор. Когда она гуляла по деревне, то отмахивалась от комаров веточкой, но возле озера их должно быть больше. Так что она послушалась, переоделась.