К решетчатым металлическим воротам городского кладбища подъехал черный внедорожник. Из него легко выпрыгнули два крепких длинноволосых парня с усами, в черных костюмах. Одинакового роста. С невзрачными незапоминающимися лицами. Развалисто направились к сторожке.

Из бесцветных обветшалых дверей навстречу враскачку вышли двое подвыпивших кладбищенских рабочих в грязных робах, с лопатами в руках. Один маленького роста и круглый, как пузырь. Второй длинный и гнутый, как крючок.

Парень в черном костюме, что шел впереди, остановил:

– Могильщики? Кто из вас Пузырь?

– Ну? – Лопата в руках круглого маленького скользнула по земле. – Чего нужно?

– Не нукай, не запряг! – осек парень. – Мне тебя рекомендовали. Ты по-быстрому могилу копнуть можешь, Пузырь?

– Не вопрос, – буркнул тот и потер грязными ладонями о спецовку.

– И жмурика по-тихому зарыть?

– Не вопрос, – повторил Пузырь.

– Тогда авансирую. Чтоб к вечеру яма была! – Парень достал из кармана купюру и брезгливо сунул в грязную ладонь Пузырю.

Тот схватил деньги, торопливо смял в дрожащем кулаке, дернул носом:

– За такие бабки через два часа сварганим!

– Подведешь, самого закопаю! Я Вова Сыч! Слыхал? – Узкие губы выгнулись дугой.

– По мне, кто бабками сорит, тот и Сыч, – довольно ухмыльнулся Пузырь и добавил: – Не сомневайся, все будет шито-крыто.

– Вечером притащим жмурика, закидаешь как положено – получишь еще! – пообещал заказчик и отвернулся.

К вечеру в городе задождило. Сначала чуть-чуть, потом дождь разошелся и хлынул как из ведра. Порывы бокового ветра хлестали плотными струями по горожанам, обдавая с ног до головы тех, у кого не было зонтов. Но и под зонтами людям не удавалось остаться сухими. Сильный ветер вырывал зонты из рук и швырял воду прямо в лица.

Принято считать, что седина в бороду, бес в ребро. Ни прибавить, ни убавить.

Кир Былеев, собственно, еще не дожил до седины, но был уже не первой молодости, когда полгода назад тот самый бес довел его до свадьбы с молодой яркой красоткой Тамарой. Полгода пролетели для него как сказочная феерия. Фантастика. Каждый день он не чувствовал ног под собой от ощущения счастья. Это полугодовое счастье решил отпраздновать на широкую ногу. Сделал заказ в ресторане. Пригласил гостей.

Сейчас сидел с женой за большим столом, покрытым белой скатертью, и пьяненько удовлетворенно хмыкал, видя через окно, как на улице бушевал ливень. Радовался, что веселье началось до дождя. Был он среднего роста, с худощавым лицом, рельефными губами, чуть широковатым носом, серыми глазами с восхищенным выражением в них. Темные волосы зачесаны набок. Пиджак в полоску снят с плеч и повешен на спинку стула.

Весь ресторан выполнен в белоснежных тонах. Светлые стены с дорогой отделкой и теплой приглушенной подсветкой. Просторные белые столы под вышивками кипенных скатертей, белые стулья с гнутыми спинками. Над головой – дорогущие хрустальные люстры.

Хоть Былеев был уже навеселе, но соображал нормально и выводил жену на танцы на вполне твердых ногах, крепко держал за талию, как бы показывал гостям, что он еще о-го-го, еще в силах обладать такой красивой молодой женщиной. В общем-то он был крепким и довольно выносливым человеком, сбить такого с ног нелегко. Мало было наливать ему рюмочные дозы коньяка, надо было поставить перед ним трехлитровый графин. Опрокидывая рюмку за рюмкой, он только сильнее краснел, и все. Лез к жене целоваться и вел на очередной танец.

Она не противилась. Изящная, со стройными длинными ногами и высокой грудью, в коротенькой красной юбке и черном обтягивающем топе. С полуулыбкой кружилась в вальсе, играя в руках мужа упругостью своего ладного тела.

За одним с ними столом сидела с мужем Вика, хорошая знакомая Тамары. Муж Вики старательно подражал Киру: не отставал при наполнении рюмок, говорил тосты. Все они сводились к одному: друзья, будем здравы! Он был явно слабее Былеева, поскольку у него уже заплетался язык, и Вика незаметно подливала ему в коньяк минеральную воду.

В самый разгар веселья, когда на улице было уже темно, в ресторан вошли двое в черных костюмах: Вова Сыч с напарником. Сзади подошли к Былееву, Кир в этот момент танцевал с женой под очередную мелодию, взяли под локти.

Былеев не понял, что все это значит, и резко выдернул руки:

– В чем дело?

– Пошли! – коротко выдал Сыч. – Ты отплясал свое!

– Что происходит, парни? – Жена Кира удивленно остановилась, не отрываясь от мужа, попыталась прояснить обстоятельства.

– Затихни, – угрожающе предупредил Сыч, и Тамара увидала в его руке мрачное лезвие ножа. Испуганно отступила и вскрикнула.

Но гремела музыка, и никто из гостей, кроме танцующих рядом, не обратил на них внимание.

– Убирайтесь к чертовой матери! – оттолкнул Сыча Кир.

– Топай на выход! – вытащил ствол Сыч и вдавил в бок Былееву. – И тихо, без бузы! Тявкнешь – шмальну!

– Ах вы, щенки! – Захмелевший Кир стал трезветь. – Да я вас!

Но он не успел договорить и не успел ничего сделать, потому что Сыч рукояткой пистолета оглоушил.

У Кира подкосились ноги, он стал падать. Парни подхватили его под руки и потащили к выходу. Тамара кинулась следом, вцепилась в напарника Сыча, пытаясь остановить их. Тот обернулся, сморщился:

– Брысь, кукла! – Ударил ее в живот.

Она рухнула на пол. Среди гостей раздался запоздалый гул. Лысый мужичок в синем костюме выскочил вперед, пытаясь преградить дорогу. Но Сыч вскинул пистолет и упер ему в грудь:

– Не кипешись, дядя! Дернешься – получишь под ребра пулю!

Лысый остолбенел. И все замерли, наблюдая, как Былеева вытащили на улицу, под струи дождя. Тот начал приходить в себя, замотал головой, плохо соображая, что происходит. Ему надели наручники на запястья, затолкнули в багажник внедорожника. Гости схватились за телефоны, чтобы звонить в полицию. Парни спешно бросили мокрые пиджаки на заднее сиденье и прыгнули в авто. Машина помчалась за пределы города.

Промокший под дождем, еще полностью не протрезвевший и до конца не осознавший своего положения, Кир поднялся в багажнике на колени, высунул голову из-за спинки заднего сиденья, посмотрел в салон, тупо спросил:

– Эй, вы кто?

Сыч повернул назад лицо, на которое с мокрых волос стекала вода:

– Тебе теперь все равно.

– Куда везете меня?

– На кладбище.

– Зачем?

– Прикопаем там.

– Вы что, парни, с ума сошли? – Былеев как-то сразу окончательно очухался, глянул вперед через лобовое стекло: в свете фар, кроме дождя, ничего не было видно. – Снимите наручники!

– Снимем. Наручники нам еще пригодятся.

– Это что, шутка? Неудачная, – кипятился Кир, пытаясь сохранить самообладание, хотя на душе заскребли кошки. – Какого черта, в самом деле! Сегодня же не первое апреля! Остановите, говорю, и выпустите, или я всю вашу машину раздолблю!

Но на его выкрики никто не реагировал. Былеев стал бить ногами в заднюю дверь. Парни некоторое время терпели, затем остановили автомобиль, открыли багажник. Кира снова обдало дождем. Две темные фигуры в мокрых рубахах склонились над ним, и не успел он ничего произнести, как сильный кулак ударил в челюсть. Затем удары посыпались с двух сторон.

Кир сначала пытался сопротивляться ногами, но получил удар между ног, взвыл от боли, скорчился и последующие удары воспринимал уже как во сне. Багажник опять захлопнули, и машина тронулась дальше. Парни были злы, оттого что пришлось вымокнуть до трусов. Кир, отойдя от побоев, окончательно уяснил, что попал в серьезную переделку. Опять с трудом поднялся на колени, выставил из-за сиденья окровавленное лицо, глянул вперед. Вокруг темнота, дворники лихорадочно разгоняют струи дождя по лобовому стеклу, фары слабо освещают дорогу. Но все же разглядел по очертаниям построек, что машина выехала за город.