– Простите! Сейчас я гитарку закину…
– Угу… – Александру Ивановичу сразу не понравился его новоиспеченный сосед по купе: куртка какая-то засаленная, ботинки на толстенной подошве, на голове черт-те что – стрижка как у индейца. Но настроение было хорошее, поэтому он не стал мешать незнакомцу обустраиваться на новом месте и с равнодушным видом уставился в окно вагонного коридора.
– Спасибо большое, я за чаем. Вам взять? – улыбаясь и заглядывая в лицо какими-то по-детски наивными огромными голубыми глазищами, спросил парень у Александра Ивановича.
– Нет-нет. Не беспокойтесь, молодой человек, – пытаясь скрыть раздражение, ответил мужчина и вошел в купе.
С приходом нового пассажира привычный мир, к которому привык Зимин, был нарушен: на вешалке висела кожаная куртка с неимоверным количеством молний и буквально испещренная всякими нашивками, из-под полки напротив выглядывали грубые ботинки с высоким берцем, а с багажной полки свешивался угрожающе большой черный кейс. Видимо, в нем скрывалась та самая «гитарка», как назвал ее нежданный гость.
Александр Иванович открыл газету и, увидев, что кроссворды уже полностью разгаданы, решил взять следующую. Откинув полку, он так и обомлел: саквояж был расстегнут, а внутри него царил беспорядок! Зимин провел ревизию и обнаружил, что отсутствует портмоне. Сердце его учащенно забилось, и он стал хлопать себя по карманам: паспорта, дорожные чеки, кредитки, мобильник были на месте. В боковом кармане пиджака нашелся и ключ от мурманской квартиры, который, в общем-то, был ему уже не нужен, но он зачем-то оставил его, вместо того чтобы отдать маклеру.
Остальное было в портмоне: пара сотен евро мелочью, рубли – не больше десятки и льготное пенсионное удостоверение.
В купе вернулся сосед и, улыбаясь, поставил на стол два стакана чая и пластиковую тарелку с бутербродами.
– Вот, в ресторане раздобыл. У них там больше никакой другой еды нету.
Зимин злобно оглядел попутчика, поправил очки и строго сказал:
– Молодой человек! Мне скоро пятьдесят лет. Я прожил непростую жизнь: я знавал и радости и лишения, встречал разных людей, наблюдал за их поступками, но с такой неслыханной наглостью я еще не сталкивался!
– Я не понимаю вас… Что случилось?
– Где портмоне?!
– К-какое п-портмоне? – от волнения парень стал заикаться.
– Какое? Отдай по-хорошему или будем в другом месте разговаривать!
– Да не брал я ничего! Нате, ищите! – попутчик начал вываливать на столик содержимое карманов – И вообще, если хотите, можете милицию или там полицию какую-нибудь вызывать. Они вон сидят в ресторане, чаи гоняют…
Неожиданно в приоткрытую дверь заглянуло строгое усатое лицо:
– Что значит «чаи гоняют»? Они что – не люди, что ли? Законный перерыв на обед. Мы всегда после Петрозаводска обедаем. А что у вас тут стряслось?
– Да вот, понимаете, офицер… Я как раз из ресторана в купе возвращался, а тут этот… гражданин… Я вещи проверил, а портмоне нет…
Усатый втиснулся в купе, и оно сразу стало каким-то крошечным. Он строго осмотрел подозреваемого и широко улыбнулся:
– Леха, здорово! С концерта?
Парень кивнул.
– Чего один? Сольник?
– Угу…
– Ну что, докатился? Уже мелочь начал тырить по карманам? – усатый громогласно хохотнул, и продолжил, обращаясь к Зимину: – Не, гражданин хороший. Я ентого пассажирика знаю. Частенько катается. Не думаю, что это он, но порядок есть порядок. Если вы настаиваете…
– Да не я это, Максим Игнатьевич! Это, наверное, эти, которые с ним ехали: я как раз к купе подхожу, а они аж чуть с ног меня не сбили – на выход ломанулись. Один еще, который с фиксой золотой, сказал мне: «Прассти, пацанчик, прасспали!»
– Да я один ехал! Что вы его слушаете?! – возмутился было Зимин.
– С фиксой, говоришь? А ну-ка глянь! – игнорируя восклицания потерпевшего, Максим Игнатьевич вытащил из потертого коричневого планшета допотопный наладонник, неуклюже потыкал в клавиши и повернул его к Леше.
– Да, он…
– Перелистни-ка на следующую страницу!
– И этот был. Только здесь он с бородкой…
– А можно я посмотрю? – вмешался Александр Иванович.
Леша передал ему компьютер.
– Да я же их в ресторане видел! С ними третий был. Выпивший…
– Ага… Сейчас этот «третий выпивший» моему напарнику показания дает. Они его подпоили и кошелек украли. Это «гастролеры» воркутинские. Нам на них недавно информация пришла. В основном подпаивают народ и обносят. А тут, вишь, оборзели – в купе полезли. Что ж вы, гражданин хороший, материальные ценности без присмотру бросаете? – не без иронии поинтересовался страж порядка.
– Да я. Да там особых ценностей-то не было, – промямлил Александр Иванович и виновато посмотрел на Леху: – Простите, молодой человек, я не хотел вас обидеть.
– Ну, так вы заявление-то будете писать? – спросил Максим Игнатьевич.
– Да ну, что вы! Какое заявление? Затаскают же потом…
– Заставить не могу, а номерок ваш истребовать обязан – мы все равно их рано или поздно поймаем. Лишний эпизодик будет.
Зимин сунул Максиму Игнатьевичу визитку:
– Вот возьмите. Спасибо за беспокойство.
– Счастливой дороги! Пойду ребятам помогу кражонку оформить. Да и пообедать пора, – страж порядка взял под козырек и удалился, на прощание подмигнув Лехе как старому приятелю.
Колеса стучали в такт музыке, чуть слышно доносившейся из Лехиного плеера. Чай остывал на столе. На бутерброды начала покушаться невесть откуда взявшаяся зеленоглазая муха, потирая передние лапки в предвкушении пиршества.
Александр Иванович прервал затянувшуюся паузу:
– Простите меня еще раз, молодой человек…
– Да ладно, бывает, – со вздохом ответил недавний подозреваемый.
– А вы музыкант?
Снимая наушники, Леха смущенно пробормотал:
– Ну да…
– Что играете? Панк?
Приятно удивленный осведомленностью попутчика музыкант просветлел лицом и сменил тон:
– Не совсем. В основном рок, конечно, но не так чтобы панк. А вы интересуетесь музыкой?
– Ну, как вы понимаете, в силу возраста меня больше интересуют Никольский и БГ, но у Кинчева тоже есть несколько занятных произведений…
– А вы Башлачева слышали?
– Молодой человек! Мне даже довелось на квартирнике побывать!
Восторженно глядя на попутчика, музыкант протянул руку:
– Алексей!
– Александр Иванович… Можно просто Александр, – ответил Зимин на рукопожатие и продолжил:
– Я недавно слышал на «Нашем радио» «Время колокольчиков» в исполнении «Калинова моста». Ребята, безусловно, молодцы, но нет той самой рок-н-ролльной пронзительности, что ли… надрыва…
– А мне понравилось. Мы с парнями тоже хотим что-нибудь из СашБаша перепеть.
После некоторой паузы Леха добавил:
– Э… Александр! Я, собственно говоря, в ресторане не только бутерброды раздобыл.
Он ловко выудил из-за пазухи небольшую бутылку коньяка в виде фляжки и водрузил ее на стол.
Зимин достал из пакета, стоящего под столом, бутылку лимонада, шоколадку и пару пластиковых стаканчиков.
Музыкант разлил:
– За знакомство!
Выпили. Александр Иванович поморщился:
– Это не коньяк. Спиртяга пополам с водой и ароматизаторы.
– Ну, вы уж не обессудьте.
– Да я на базе к спирту привык. А по какому случаю праздник-то?
Леха вытащил из кармана брюк тугую пачку тысячных:
– Организатор наконец-то рассчитался! Разве не праздник?
– Что же: на это и живешь?
– Да что вы! На это не прожить. У нас в Питере студия звукозаписи-там моя основная работа. Ну, помещение, конечно, арендуем. Эх! Мечтаю его выкупить со временем, да восемьсот штук просят.
– Ну, давай за искусство!
Леха налил. Выпили. Зимин предложил пойти на перекур. Музыкант возразил:
