Подъехал поезд, Илья и Кирилл стояли на платформе, у самого перехода и выхода на рынок, всматривались в выходящих из вагонов людей. Постепенно платформа вновь опустела, среди пассажиров не было Антона и Вики. Илья издал причмокивающий звук губами и сказал что-то возмущенное, а Кирилл обернулся посмотреть на "семерку", стоящую прямо за двумя рядами палаток – все ли с ней было в порядке. Следующий поезд был только в без десяти восемь. Через 10 минут Кирилл сказал:
"Давай встречай, я пойду разберусь, там какой-то чертила ошивается" и пошел с платформы к машине, возле которой бродил какой-то маргинал в летах.
Слушай, картошки нет в багажнике? – увидев хозяина машины сказал незнакомец.
– Нет, топай отсюда, тебе не рады тут.
– Я на такой картошку возил от матушки, на Коровинском рынке торговал. Воспоминания, – сказал он и осторожно погладил багажник Кирилловой "семерки", при этом глядя на самого Кирилла.
– Точно нет картошки?
– Ты не понял что ли, братуха? – начал выходить из себя Кирилл.
– Ну, нет так нет, – совершенно спокойно ответил мужичок и, развернувшись, не спеша пошел в сторону дворов.
Кирилл вспомнил, что на платформе ждать оставил Илью, и, подождав с пару минут, поспешил вернуться.
– Их не было. Поезд вон, ток отошел. – сказал Илья.
– Уверен, что не проглядел? – спросил Кирилл и хотел было пойти вниз с платформы, чтобы искать Антона и Вику, но потом достал телефон и набрал номер Антона. На звонок никто не ответил.
Затем Кирилл набрал домой, Саша взял трубку:
– Они 20 минут назад уже подъезжали, мне Вика звонила. – сказал Саша.
– Набери ей еще раз. Их тут нет. Антон не отвечает. Может проехали станцию, но черт его знает.
Через 3 минут у Кирилла раздался звонок. Голос Лары в телефоне Саши сказал, что телефон Вики тоже не отвечает.
Кирилл посмотрел на Илью. Тот сказал:
“ – Пошли самсу съедим, здесь у узбечка вкусная, через 20 минут наберем опять.”
Кирилл вздохнул и согласился пойти в ларек с выпечкой, стоящий неподалеку от того места, где была припаркована его "семерка". До нового года оставалось 4 часа.
***
Ангел стоял у окна и всматривался вдаль. Он был погружен в глубокую задумчивость. Справа от него на столе стоял ноутбук. Был жаркий июльский вечер, около семи часов. Ангел закрыл шторы и стал ходить по комнате, бормоча что-то. "Ладно, оставим так, 4 часа до нового года, они не появились, исчезли, а они их ждут, потом эта ведьма…дальше придумаем. Блин, еще работы столько, черт бы их побрал, клиентов. Он резко подошел к ноутбуку и сохранил открытый текстовый документ. Затем пошел на кухню для того, чтобы перекусить, но не успел дойти до кухни, как в дверь раздался звонок.
II
" – Ключи забыла." – на пороге стояла Даша, девушка Ангела. Не очень высокая, стройная, с волосами каштанового цвета девушка лет двадцати двух, со слегка смугловатым лицом и большими карими глазами, она была похожа на отличницу частной школы, разве что вместо униформы на ней было длинное разноцветное летнее платье. И хотя Даша походила на школьницу, она была уже студенткой второго курса магистратуры. Она только что, должно быть, вернулась из библиотеки, где у нее происходила какая-то встреча по учебе. Даша училась на культурологическом факультете, занималась вопросами истории искусств, довольно преуспевала и имела за спиной ряд защищенных официально работ и несколько завершенных стажировок. Более того, Даша сама была увлечена изучаемыми дисциплинами, во всяком случае такое впечатление складывалось у всего ее окружения: постоянно в разговоре она упоминала предметы и задания, которые ей было необходимо сделать, иногда это было даже чересчур часто. Впрочем, не исключено, что это было ложное впечатление о девушке, и что она не специально пыталась создать его у окружающих. На деле у Даши было полно хлопот помимо института. Например, отношения с ее парнем Ангелом, которые длились уже пятый год, но которые находились на стадии многочисленных противоречий.
Их история началась, когда Ангел учился на 4 курсе журфака одного из ВУЗов Москвы, а Даша была первокурсницей. Причем, их знакомство не имело отношения к местам их обучения, а их первая встреча стала результатом схожих обстоятельств и интересов. Они оба присутствовали на лекции популярнейшего писателя Гаевского, проходившей в книжном магазине, и пожалуй, стоит больше внимания уделить этому знаковому эпизоду.
Писатель Гаевский являлся культовой фигурой для определенного слоя молодежи, лидером мнений и радетелем свободолюбия. Его страницы были популярны в интернете, тысячи комментариев писались ежедневно, Гаевский вел канал на ютубе, где в формате блога говорил об искусстве и самовыражении, а также роли науки в развитии искусства. Вся эта популярность была связана с выпуском им нескольких книг о современном искусстве и его сущности, а в особенности последнего его труда "За створками китового уса", произведшего, образно говоря, раскол в искусствоведческой среде, т.е. категорически не принятое определенными группами консервативных искусствоведческих и особо ворчливых и вспыльчивых старичков. В остальном же, резонанса глобального масштаба не произошло после издания этой книги, появилась лишь прослойка почитателей, которые и сами-то в большинстве своем не были согласны со многими мыслями Гаевского.
До "всеобщей" популярности Гаевского, когда книга "За створками китового уса" только вышла в продажу, он провел несколько лекций, на одной из которых присутствовали, не зная друг друга, Ангел и Даша. Здесь-то Ангел и продемонстрировал свою "частично солидарную позицию" господину Гаевскому. Гаевский был не только талантливый писателем, но и знатоком андерграудного и авангардного искусства, предавая в своей книге огласке имена поэтов и художников с самобытным талантом, о которых публика не имела представления. Большинство же слушателей этих первых лекций писателя так или иначе знали, о чем шла речь, когда упоминались "новый тип стиха" рыси и форели и другие явления. Ангел показал себя среди них самым активным, задав свои вопросы и озвучив возражения как минимум раз пять, привлекнув после третьего вопроса уже внимание организаторов мероприятия. В целом же Ангел не ставил целью обескуражить, переубедить или настроить писателя против себя, а даже напротив, хотел быть замеченным важным деятелем и заручиться чем-то больше, чем благодарность за заданный вопрос. В этой роли активного слушателя крылись личные мотивы Ангела: ему нужна была поддержка для того, чтобы самому закрепиться, как начинающему автору и мыслителю. Одной из главных претензий, которую предъявил Ангел писателю было:
"По какой причине вы отрицаете чрезмерную важность доказательств сверхъестественного в современных тенденциях в искусстве? Эти мотивы очень хорошо прослеживаются особенно в кинематографе и работах визуальных художников?" Дальше он назвал имена абсолютных ноунеймов, в надежде что Гаевский не будет их знать, но он знал не только почти всех их, но и то, что Ангел был не прав в том, что Гаевский умалял значение сверхъестественных образов, и даже то, что среди названных им имен были и те, которые писали и вдохновлялись именно потусторонними силами. Гаевский отвечал отнюдь не злобно, а спокойно и даже с долей надменности. Этим ответом, казалось, он поставил Ангела на место, тот задумался на следующие двадцать минут лекции, однако, потом продолжил наступление на лектора, решив снова воспламенить полемику задав вопрос о религии. Стоит отметить, что Ангел задавал вопросы, на которые сам знал ответы, и выражал несогласие, ради дискуссии, с теми мнениями, с которыми на самом-то деле был согласен. Вот и сейчас он спросил:
