–И что за догадка вас озарила?
–Да примерно та же, что и вас. Натянутое сходство двух отравлений, выразившееся теперь уже не только в методах ликвидации якобы неугодных Путину людей, но и в персоналиях…
–Главным образом, в персоналиях, – не дал ей договорить Оуэн. – Теперь вы видите, насколько прав я был, когда подозревал Ковтуна и Лугового в причастности к убийству Литвиненко при помощи полония два года тому назад! Бомба ведь не падает дважды в одну воронку, верно? И такие совпадения, как схожие как две капли воды личности предполагаемых исполнителей преступления, тоже далеко не случайны…
–Не совсем это было целью моего приглашения и беседы с вами, – задумалась Светличная. – Я, безусловно, видела, как, изо дня в день, одно преступление становится похожим на другое, но не могла и не могу поверить в то, что русские настолько глупы, что повторяют раз за разом один и тот же провальный сценарий. Скорее, подобная ротация исполнителей напоминает мне чью-то хитрую игру, постановку, имеющую целью скомпрометировать Россию, а, вместе с ней, и Ковтуна, не лишний раз бросив на него тень подозрения и закрепив выводы вашего доклада…
–Простите за фамильярность, но я вижу, что именно этот человек вызывает ваш наибольший интерес…
–Вы – опытный человек, судья со стажем, и потому глупо от вас что-то скрывать…
–Я увидел это еще два года назад, когда вы впервые не захотели со мной разговаривать относительно него. И совсем недавно – когда убили Глушкова и попытались убить Скрипаля, в разговоре со мной вы дали понять, что не будете лить на него грязь. Именно на него.
–Как мне кажется, – снова задумалась профессор, – два года назад вы сами не захотели слушать никого, кто озвучивал бы отличную от вашей точку зрения. 35А два месяца назад – клянусь – мне было просто нечего сказать… Сейчас же я вижу, что курс на компрометацию России взят кем-то очень могущественным, каждая роль расписана как по нотам, все до боли идентично и бросается в глаза даже несведущим. И потому я верю – только вы, как человек, находящийся глубоко в материале, сможете во всем разобраться и, если придется, пересмотреть выводы своего доклада. А, вслед за этим, поставить и неутешительную точку в деле Скрипалей…
–Неутешительную для кого? – уточнил Оуэн.
–Для тех, кто расставляет людей как шахматные фигуры и играет с ними в заранее расписанную партию.
–А почему я должен пересматривать свои выводы относительно дела Литвиненко? Уж не потому ли, что вы попросите меня об этом в интересах своего возлюбленного?
–Нет, – твердо, не поддаваясь на провокации коронера, отвечала Джулия. – Потому только, что вы – человек прозорливый и внимательный – не можете не видеть очевидной инсценировки со Скрипалями в целях придания веса вашему докладу по Литвиненко, который, как известно, в России почти никем не воспринимается всерьез. Там решили – если не хотят по-хорошему поверить в виновность русской стороны, силой ее докажем. Разве вы не видите этого?!
Судья задумался. Ответить на ее вопрос правду значило бы поддаться на провокации заинтересованного лица, но откровенность ее так подкупала видавшего виды сэра Роберта, что…
–Конечно, вижу. Вижу, как одно притягивается, как говорят русские, за уши к другому. Тут ведь целая масса нестыковок. Взять хотя бы тот факт, что Скрипаль был пустым местом для Путина, он ничего не значил. На его Родине его уже осудили и даже помиловали, и не мог он сделать и рассказать, даже при большом желании, ничего такого, что навредило бы русским настолько, чтобы те взялись за оружие массового поражения. А еще – вы как журналист понимаете это сами – не в пользу Скотланд-Ярда действуют СМИ, которые, вместо того, чтобы беспристрастно освещать ход следствия, только и глаголют, что о связи двух преступлений и о «русском следе». Это дополнительно сформировало у меня критическое отношение к такой точке зрения… Но это – условности. Самое главное, что мне не нравится и смущает меня – это отношение якобы заказчиков к якобы исполнителям. В деле Скрипаля все понятно – двое практически не знакомых со Скрипалем людей привезли с собой сильнодействующий яд, приехав только вдвоем, причем яд этот был купирован в бутылочке из-под духов. Потом нанесли яд, исключив для себя возможность заражения, и опрометью кинулись из Солсбери. В деле Литвиненко все было принципиально иначе. Так, убивать его приехали его знакомые, на которых при желании можно было выйти в течение одного дня. Привезли с собой почти всю семью Лугового, широко и открыто общались с большим количеством народа, включая Березовского, но его, главного антагониста Путина, почему-то не убили. Как и куда нанесли яд – никто не видел и не знает, скорее всего, приехали уже отравленные и начали перемещаться едва ли не по всей Европе как угорелые, рискуя и своими жизнями, и жизнями близких, и жизнями случайных людей. После отравления Литвиненко Ковтун, например, рванул к родственникам в Германию, рискуя отравить косой десяток близких ему людей! Почему такое пренебрежение к тем, кто, думается, исполняет государственное поручение? Или вознаграждение исполнителей, о котором теперь также часто и много пишут. Луговому дали должность депутата Государственной Думы. Можно предположить, что в качестве компенсации за активы Березовского, которые он после его отъезда в Англию оставлен был охранять, но благополучно отдал Путину. Конечно, можно сказать, что и за Литвиненко тоже – но в таком случае почему абсолютно ничего не дали Ковтуну?! Начав сопоставлять все это, волей-неволей можно прийти к выводу о том, что, если те двое, что приехали травить Скрипаля, отдавали себе отчет в том, что делают, делали это хладнокровно и беспринципно, то Ковтун и Луговой стали пешками в чьей-то игре. Возможно, в игре того, кто сейчас, как вы верно заметили, пытается подтасовать колоду следствию.
Глаза Джулии загорелись. Она поняла, что не ошиблась в прозорливости этого человека, что на него только все надежды ее, надежды на оправдание Дмитрия и возможную – пусть короткую, но еще одну – встречу с тем, кто навсегда запал в ее сердце холодной осенью далекого 2006 года…
–И вы молчите обо всем этом?
–Конечно, – развел руками судья, – ведь это пока еще мои догадки, а догадки, как говорят у русских, к делу не пришьешь. Объективная же реальность не всегда складывается из правды, иногда она складывается из обстоятельств, а обстоятельства свидетельствуют не в пользу России и, простите, не в пользу Ковтуна.
–Но ведь человек может их изменить…
–Конечно. Своим активным участием. Никто не знает, какими были бы итоги моего доклада, если бы два года назад ваш Дмитрий пожелал бы пообщаться со мной, а не ответил бы на мои вопросы аффидевитом – плевком в лицо…
–Как же быть?
–Мне нужно получить от него как можно больше подробностей подготовки их вылета в Лондон в октябре и ноябре 2006 года. Того, что написал он мне в 2016 году, недостаточно, чтобы связать воедино ниточки следствия по делам Литвиненко и Скрипалей. Но вот только – захочет ли он говорить со мной и дать требуемую информацию?
–Захочет, – категорично отрезала Джулия.
–Почему вы так уверены?
–Потому что сейчас его желание оправдаться сильно как никогда. Вы же понимаете, что сейчас, когда столько указующих перстов в одночасье обращают всеобщее внимание на «русский след» и единство двух преступлений, стремление обелить себя – единственная мысль того, кто, как вы верно подметили, стал игрушкой в чужих руках и даже не получил за это должного вознаграждения…
Оуэн с хитрым прищуром посмотрел на свою собеседницу:
–Мне кажется или вы до сих пор поддерживаете с ним общение?
Она ответила ему с присущим ей лукавством:
–Скажем так, мне бы этого хотелось больше, чем это есть на самом деле.
Они улыбнулись друг другу и продолжили беседовать уже на отвлеченные темы. Хотя мысли в голове Джулии роились сейчас только об одном – как скорее изложить Дмитрию суть беседы с судьей, причем так, чтобы он понял и разделил ее точку зрения, чтобы не стал «лезть в бутылку» и продолжать обвинять английское правосудие, которое, как и во всем мире, зависимо от политиков, но не подчиняется им. Полчаса беседы с судьей о студентах и истории университета – и она уже летела на своей машине через привычные лондонские пробки домой, перебирая в голове слова для письма. Она еще не знала, что скоро получит от него ответ на свое сообщение – и этот ответ поразит ее до глубины души сходством их мыслей. Оказывается, у себя на Родине в это самое время Дмитрий начал собственное расследование событий, которые потрясли столичные элиты и которые, как он думал, были также связаны с делом Литвиненко.
