– Влас! А вдруг она Ведьма? – посомневался ближайший друг Власа, ̶ ведь она же вся была в пламени, должна была сгореть, а она сбежала. Сбежать с костра, пламя которого поднималось выше её роста, нормальному человеку не под силу. Ты, Влас, поступил неосмотрительно, позарился на девичью красоту, а кто она такая даже не поинтересовался!
Лицо несостоявшегося жениха было растерянным и перекошенным от страха и злобы. Он вращал глазами и пытался что-то крикнуть вслед Алексии, но изо рта вырвался лишь вопль. От этого душераздирающего крика Алексия очнулась, остановилась и, обернувшись к толпе, которая стояла в оцепенении у костра и наблюдала за её побегом, взмахнула руками и послала огонь на своего разгневанного несостоявшегося мужа. Ноги его запылали, охваченные сильным пламенем. Он закричал, объятый ужасом, пытаясь сбить с себя пламя. Влас Граниславович кричал, срывая с себя одежды и переходя с крика на визг. Никто ему не помог, все боялись к нему подойти, подозревая, что невеста – Ведьма. Появился запах палёного мяса. Влас Граниславович упал и закатил глаза, через несколько минут затих. Вскоре он превратился в кучку пепла. Его челядь и гости стояли без движения, наблюдая за хозяином поместья, никто не сделал ничего, чтобы спасти его. Они видели, как он горел, но эта ужасная сцена словно зачаровывала их. Лицо его обгорело, рот и глазницы превратились в зияющие дыры. Для Алексии этот крик был, как музыка, она наслаждалась им. Постояла, убедилась, что с Власом Граниславовичем покончено, пошептала, вытянув руку вперёд ладонью вверх, сжала её в кулак и опустила. Тут же у её ног оказался её чемоданчик, с которым она приехала к жениху в дом, подхватила его, повернулась и побежала в лес, дав себе слово, что накажет всех, и не будет разбираться, кто прав, а кто виноват.
Гости, перекрестив лбы стали тихо расходиться. В толпе слышался шёпот:
– Спаси и сохрани, Господи, от такого веселья!
Алексия бежала по лесу всё дальше и дальше. Её подвенечное платье цеплялось за ветки деревьев. Далеко позади, слышались голоса мужиков и лай собак. Босые ноги были ободраны, исколоты опавшими ветками и сучками. Она остановилась передохнуть, села, осмотрела ступни, заговорила кровь, которая бежала из ободранных ног и исколотых ступней, прислонилась спиной к сосне и закрыла глаза. Она чувствовала, что за ней бежит толпа, но знала, что немного времени для отдыха у неё есть и она отдыхала.
Вскоре она услышала лай собак, который приближался к ней. Она поднялась, встала за дерево. Появилась первая собака, Алексия пошептала, дунула на ладонь, и с неё в сторону собаки потянулся белый шлейф, собака на бегу, как будто, споткнулась и упала замертво, следующая легла рядом. Из кустов выскочила толпа мужиков с вилами и кольями, Алексия вытянула руки вперед, скрючила пальцы, и покрутила руками со скрюченными пальцами, направленными в сторону мужиков. Мужики стали корчиться, их корёжило, у них выворачивались все суставы. Они попадали на землю и начали кричать и кататься по земле от боли. Алексия наблюдала, как у них вылазят глаза, тела покрываются язвами, как они умирают в страшных муках. Налюбовавшись на мучения своих врагов, она сдунула с ладони в их сторону белый шлейф, который накрыл их и вскоре они затихли. Она подошла к мужикам, попинала, убедившись, что все мертвы, прошептала:
– Всех изведу! Ни одного не оставлю! Будьте вы прокляты!
Она развернулась и быстрым шагом, раздвигая ветви деревьев, стоящих близко к тропинке, пошла вглубь леса. Вскоре показалось болото, Алексия остановилась, осмотрелась, выбрала в кустах место для шалаша и начала собирать ветки. Сделав шалаш, натаскала туда свежей травы, легла и мгновенно заснула. Проснулась глубокой ночью, вышла из шалаша, постояла, прислушиваясь к ночным звукам, посмотрела на звёздное небо и, по едва видно тропинке, отправилась в деревню.
В деревне все ещё спали, но скоро наступит рассвет и деревня оживёт. Алексия встала на пригорке за мелким кустарником и стала читать заговор, руками посылая на деревню свои проклятия. Уходить не стала, ей хотелось посмотреть, как деревенские будут выть над своей погибшей скотиной. Ни в одном дворе не оставила ни одной животинки, дом своего несостоявшегося мужа подожгла, а окна и двери запечатала, чтобы никто не смог выйти. Вскоре тишину разорвал первый бабий вой, к нему присоединился ещё один, а в следующий момент вся деревня надрывалась в громком плаче, а тут ещё увидели пожар и забегали с вёдрами, крестясь и подвывая. Мужики, матерясь, носились с вёдрами к колодцу и обратно к дому. Из дома никто не вышел, только громкий жуткий вой оттуда доносился. Алексия полюбовалась, зло захохотала, развернулась и пошла в лес, сказав:
– Вы мне за всё ответите! Все! И стар и мал!
Тихо в огромном лесу, в небе медленно плывут кучевые облака, время от времени слабые порывы ветра покачивают высокие ели и кустарник. Треснула где-то ветка, послышался шум крыльев ночной птицы, и снова наступила тишина, иногда нарушаемая лёгким шуршанием лесного жителя в траве, да треском упавших веток. Небо на востоке ещё даже не начало розоветь. Алексия дошла до своего шалаша, легла и заснула.
Утром, когда солнце уже взошло, она проснулась, полежала, послушала громкое пение утренних птиц, которые временами нарушали своим гомоном тишину, вспомнила своего Велимира, его горячие объятия в стоге в день свадьбы и его обгоревшего в костре. Тут же подскочила, вышла из шалаша, посмотрела на небо, где медленно плыли тёмные облака, прошлась недалеко от шалаша, набрала ягод, позавтракала и отправилась к деревне. Алексия шла, по давно натоптанной тропинке деревенскими жителями, по которой они ходили в лес по грибы, и на болото за клюквой. Она чувствовала, как внутри разгорается огонь, заполняя всю её огромным желанием мстить, убивать, жечь. Она не спеша подошла к краю леса, перед которым раскинулась деревня, окинула её взглядом и зло усмехнулась. Встав за мелким кустарником, Алексия, прочитала заклятье, взмахнула рукой и через поле от самого пригорка, где она стояла, в сторону деревни пошёл пал. В деревне, не слышно было ни лая собак, ни мычания коров, была необычная тишина. Она стояла и смотрела, как огонь приближается к деревне и, когда огнём занялись первые дома, пошептала заклинание, наслала на жителей мор и спокойно пошла в лес. К своему шалашу Алексия возвращаться не стала, а сразу отправилась в свою деревню, где жили родители.
Теперь объектом её мести была мать. Но к ней не так просто подобраться, она сильная Ведьма и сразу почувствует, что где-то недалеко появилась другая Ведьма, поэтому Алексия не стала заходить в свою деревню, а обошла её стороной. Спрятавшись за огромным деревом, Алексия стала читать заклинание и, взмахнув руками в сторону деревни, вскоре увидела, как полыхнули деревенские дома в трёх местах сразу. Огромное пламя охватило строения, раздался жуткий крик, народ забегал с вёдрами, стали поливать дома водой, но колдовской огонь водой не залить. Жители деревни решили, что в их беде виновата Ведьма Велизара, мужики, схватив вилы, понеслись к её дому. Женщины к ним присоединились, повыдергав из плетней колья, решительно зашагали плотной толпой к дому Ведьмы, с твёрдым решением забить её до смерти и воткнуть в её могилу осиновый кол, чтобы никогда не ожила. Мать Алексии почувствовала беду, выскочила на крыльцо, но открыто колдовать не решилась, думала убедить соседей словом, но её слушать не стали и она, не успев произнести ни слова, повернулась к лесу, почувствовав оттуда сильное заклинание, против которого она не смогла поставить защиту. Велизара испуганно смотрела, пытаясь среди деревьев увидеть свою дочь.
Алексия стояла за деревом и наблюдала за толпой, потом увидела мать, и губы её как будто сами собой стали читать заклинание на её погибель. Она видела, как мать повернулась лицом к лесу, значит, мать её почувствовала, но не смогла противостоять её заклинанию, только поняла, что Алексия здесь, рядом. Алексия взмахнула руками, и над матерью, разорвав небо на рваные части, сверкнула огромная молния, ударила в мать, та, взмахнув руками, упала и затихла. Алексия зло сказала:
