Однако даже моих скудных познаний достаточно, чтобы оценить игру. «Бури Авалона» на Западе только глухой не слышал, да как и во всей республике – это известная композиция. И невероятно сложная. Виртуозная. Какой уличный бродяжка сумеет вот так запросто выдавать сложные флажолеты, перемежая их стремительными пассажами? А девица ещё и кривляться успевает, расточая поклоны и ухмылочки так усердно, словно ей за это отдельно приплачивают.

А может, и приплачивают. Невольно покосился на открытый футляр, полный банкнот разного достоинства, – и снова понял, что выбрал не ту профессию.

Сам не знаю, сколько я торчал как дурак посреди площади, глядя на странную скрипачку. И слушая тоже, но… признаюсь, засмотрелся. С такой страстью на лице она играла, так управлялась со своей скрипкой, ловко бегая пальцами по грифу и перебирая струны. Впору вязать пройдоху на двое суток за непристойное поведение.

Или не только за него. Воздух вокруг звенит струнами волшебства – и тьма внутри меня отзывается, вторя их музыке. Той самой, слышной только тёмным тварям.

Что это за хрень? Девица зашибает денежки на чёрной магии? Не удивлюсь, конечно – собрала она, навскидку, чуть ли не треть моего месячного оклада. Но вот ведь загвоздка: умея творить чары такой силы, ты не станешь развлекать зевак на площади.

Не понимаю, что происходит. Но разберусь непременно.

Наконец, к недовольству нехилой толпы, собравшейся вокруг, скрипачка закончила играть и неспешно раскланялась. Аплодисменты ей дали прямо-таки громовые, и я к ним неохотно присоединился. Просто чтобы не вызывать подозрений.

Возможно, вышло у меня плохо: девчонка безошибочно отыскала меня в толпе и подмигнула на прощание. Выразительно так, чуть ли не похабно.

Будь я лет на тридцать помладше – наверное, даже смутился бы.

Увы для неё, улыбочек от всяких прощелыг я навидался предостаточно. Как и приёмчиков по уходу от преследования.

Вот сейчас она непременно натянет на голову капюшон толстовки. Чуть сгорбится, чтобы скрыться среди прочих гуляк. Направится к метро, ведь если преследователь отстанет хотя бы на десяток человек, можно успеть прыгнуть в вагон подальше и выйти на следующей станции, пересесть на поезд в обратную сторону, а потом…

Прости, девочка, но не с твоей магией пытаться скрыться от вампира. Тем более от вампира, который когда-то семь лет просидел в патруле, прежде чем его повысили до детектива. Стандартная участь любого кровопийцы, выбравшего службу государству.

Справедливости ради, девица оказалась вовсе даже не глупа. Ну или имела некоторый опыт ухода от слежки. Разок свернула в книжный, ненадолго исчезла из виду, скрывшись за стеллажами, вышла через задний двор, чтобы…

…выпить кофе?

Хм, а я ведь с этой незапланированной прогулочкой совсем забыл, зачем вышел из дома пораньше. Но заходить внутрь не стал, хотя на баристу, споро разливающую кофе по ярко-оранжевым бумажным стаканчикам, тоскливо глянул. Завернул за угол – не сомневаюсь, что и тут найдётся запасной выход, через который моя уголовница (а я даже к работе толком не приступил!) непременно решит скрыться.

Самоуверенность меня и сгубила. Скрипачка не попыталась улизнуть через заднюю дверь, напротив – вырулила из-за угла и радостно ухмыльнулась при виде меня.

– Зачем ты тут спрятался? – изумилась она с видом эдакой дурочки-простушки и протянула мне стакан. – Держи, красавчик. Чёрный, как твоя душа.

Сам не знаю почему, но стаканчик я послушно взял. Мимоходом отметил, что у неё ухоженные ногти, каких не бывает у уличных бродяг. Руки сильные, явно видевшие не только скрипку. Не бродяга, не нищенка и… ни разу не скрипачка. Но что пройдоха – неоспоримо.

На матовом боку стаканчика ровным каллиграфическим почерком – всесторонне образованные бродяжки нынче пошли! – был выведен номер телефона. А снизу красовалась затейливая подпись.

– Мор? Серьёзно? – протянул я скептически. – Это такой творческий псевдоним, да?

– Это имя, – возразила скрипачка, отхлебнула из своего стаканчика, медленно облизала пухлые губы. До меня тут же донёсся сладкий аромат карамели и сливок. – Одно из них, по крайней мере. У меня много имён, человек.

Меня за все мои шестьдесят лет как только ни обзывали – но человеком, пожалуй, впервые. Смахивает на провокацию. Судя по тому, как вскинула брови девчонка, я сейчас должен возмутиться и как на духу выложить, кто я такой на самом деле.

Занятная она. Очень красивая, особенно как для уличной артистки. Невысокая, макушкой едва достаёт мне до плеча; изящная, но не настолько тонкая и звонкая, чтобы возникло желание непременно накормить и укутать в плед. Или это просто мне по вкусу брюнетки с голубыми глазами? О, определённо. Особенно когда они ведут себя, выглядят и… пахнут настолько интересно.

Но куда интереснее будет узнать, кто она такая. Что она такое.

Не то чтобы я совсем не догадываюсь.

– Человек из меня примерно такой же, как из тебя… Киро.

Она поражённо замерла, потом глянула на свой стакан, подписанный не обычной аркадийской буквицей, но двумя затейливыми иероглифами. И тут же радостно улыбнулась во весь рот.

– Знаешь вэйди́нь? Чувак! Моя мама будет от тебя в восторге!

Я много чего знаю. Бессмертие – занятная штука, даже если тебе не так уж много лет. Можно тратить время на всякие глупости – от изучения языков, которые с огромным шансом не пригодятся тебе никогда в жизни, до акварельной живописи. Да, такой грешок за мной тоже имеется. Хотя художник из меня разве что немногим лучше, чем музыкант.

– Собираешься познакомить меня с мамой? – поинтересовался с наигранным удивлением. – Может, сразу в бюро регистраций? Как раз недалеко от Инквизиции, куда тебе стоит прогуляться за использование чёрной магии.

– Притуши, женишок, меня в Инквизиции каждая собака знает, – заявила Киро, откинув со лба тёмные непослушные волосы – несколько прядей выбилось из небрежного пучка на затылке, красиво оттенив бледную кожу и большие лучистые глаза. Надо же, акцент восточный, а внешность типично западная… Забавно. – Я ничего плохого не делаю, просто развлекаюсь.

– Вымогая деньги у зевак?

Она залилась на редкость заразительным смехом, и я понял, что до этого мне не показалось: во рту у неправильной бродяжки красуются все четыре пары клыков. Очень похожи на вампирские, но короче. И мощнее. Самое то, чтобы отрывать куски сырого мяса прямо с кости.

– К чему мне их деньги? Спасибо, моей зарплаты более чем достаточно. А несметные богатства зевак все уйдут детишкам в Железный Чертог.

Железный Чертог. Ну да. Последний кусочек паззла встал на место, и я озвучил то, что должен был понять сразу:

– Ты подменыш.

– А ты разве нет? – Киро вдруг очутилась совсем близко, хищно потянула носом воздух. Ясные голубые глаза коротко сверкнули, по радужкам точно пурпурная искра пробежала. – Ни фига себе. Ошибочка вышла. Я-то думала…

Что она там думала, мне узнать не довелось: Киро глянула на часы – изящные, явно недешёвые, со странным двойным циферблатом, – и в ужасе присвистнула.

– Да чтоб тебя! Была подменыш, теперь буду кошачий корм… Прости, красавчик, долг зовёт и всё такое. Позвони мне!

И прежде чем я успел хоть что-то сказать или сделать, безумное создание исчезло. Просто исчезло, как в дурацком кино. Со вспышкой и негромким хлопком.

Честно скажу, вот к такому меня жизнь не готовила. Может, ну его на хрен, этот Алькасар?

Уже потом дошло, в чём был фокус. Иллюзия, кратковременная, но действенная. Исчезла Киро у меня из-под носа не сразу, для начала просто скрылась за пресловутым сидским гламором. После чего и впрямь самым банальным образом затерялась в толпе, пока я любовался стаканчиком с кофе.

С сахаром, фу! Стакан полетел в урну.

Признаюсь, наглое «позвони» весьма интригует. Как и сама нахалка. Непозволительно красивая, непозволительно тёмная, непозволительно…

…сидхе. С которыми не стоит иметь дел, если хочешь прожить подольше и не стать главным блюдом на чьём-нибудь пиру. Так что прости, Киро-Мор, но пусть тебе звонит кто-нибудь ещё. А я предпочту пожить подольше и без лишних проблем на свою бессмертную вампирскую шкуру.