Маргарет привыкла, что в шалостях сестры всегда делали виноватой ее: не досмотрела, не уследила, не попросила прекратить. Когда это случилось в первый раз – много лет назад Анабель разбила чашку за завтраком и тетушка недовольно вскрикнула: «Как можно быть такой неуклюжей, Маргарет!», она попыталась возразить, но все было тщетно. Сейчас, по прошествии стольких лет, девушка уже привыкла и только кивала в такт, соглашаясь с каждым словом тетушки.
Надо отметить, ругали Маргарет не только за шалости сестры. Доставалось ей также и по случаю споров тетушки с арендаторами, отсутствия денег, сплетничающих соседок, посмевших нелестно отозваться о состоянии нарядов и дома четы Бенсон, их жалостливых взглядов на Маргарет, – «милую бедную сиротку», как они ее называли, – слишком жаркого лета и очень холодной зимы и даже просто плохого настроения Беатрис Бенсон.
С тех пор, как Маргарет привезли в этот дом, она не помнила, когда тетушка ее хвалила. Дядюшка сначала пытался успокоить жену, но потом оставил это дело, продолжая все чаще пропадать за книгами в библиотеке, полностью возложив воспитание «милой бедной сиротки» на женские плечи.
Вот и сейчас громкий окрик мог быть вызван абсолютно любой причиной.
– Следуй за мной, милая, – неожиданно нежно обратилась Беатрис Бенсон к Маргарет, отчего та вздрогнула.
Прибежав из небольшого леска, где она играла в прятки с детьми арендаторов, девушка ожидала чего угодно. Выговора за поломанные растения. За неподобающее поведение – шутка ли, играть с детьми из простых семей! За то что соседка в очередной раз, глядя на Маргарет, сочувственно произнесла, что дети быстро растут, а ткани дорогие, и не успеваешь перешивать платья, а игры на свежем воздухе вытягивают все силы, и некоторым детям они противопоказаны, так как худоба сейчас не в моде, да и от движения быстрее наряды изнашиваются. Или что мясник в очередной раз напомнит о долге за пол тушки свиньи, привезенной еще месяц, назад.
Чего угодно, но только не нежности. Улыбка и мягкий голос тетушки сбивали с толку.
Они подошли к старинному, двухэтажному с мансардой особняку, обветшавшему от времени. Сюда Маргарет привезли после того как она потеряла сначала маму, а потом и отца, но за столько лет дом так и не смог стать родным.
Сколько девушка помнила, имение Бенсонов всегда было таким – побеленные когда-то стены облупились, и увивавший их плющ даже летом не спасал положения, обнажая сквозь листья то тут, то там проплешины кладки и дерева. Крыльцо с выщербленными ступенями и скрипящие, плохо закрывающиеся ставни.
Подъездная дорожка потеряла часть гравия и в период дождей местами грозила испачкать не только обувь и подол юбки, но и захватить в непролазный плен повозки и коляски, отчего гости бывали у них не часто. Да и не привечала гостей тетушка, называя их «лишними ртами».
Сад был заросшим и неухоженным. Но это было девочке на руку: можно без проблем скрыться среди разросшихся деревьев и кустарника.
Каждый месяц тетушка сетовала, что нужно подлатать то одно, то другое. Но средств, чтобы привести все в порядок, не имелось. Каждый месяц, получая счета, Беатрис Бенсон начинала причитать, что скоро они умрут с голоду, потому что зеленщик или бакалейщик им откажут в кредите. Или замерзнут зимой, так как не на что будет купить дров, чтобы развести огонь в камине. Или, что еще хуже, в один совсем не прекрасный день им придется самим застилать постель и готовить завтрак, потому что все слуги их покинут.
Когда Маргарет приехала в дом, ей выделили небольшую комнатку под самой крышей, рядом с покоями прислуги. Та была темной и холодной зимой и душной летом, нагреваясь под раскалявшейся на солнце крышей. Даже небольшое окно, распахнутое настежь, не приносило долгожданной прохлады.
Но поменять клетушку девушка не надеялась, слыша ежемесячные причитания тетушки об отсутствии денег. Да, в доме имелось пара гостевых комнат, но все они были в довольно плачевном состоянии, а о ремонте, даже небольшом, и думать нечего.
Так же обстояло и с одеждой. Когда девушка только приехала в дом, у нее была масса премилых вещичек. Но она росла, и одежда постепенно становилась мала. Сейчас из той, прошлой жизни, у нее сохранился только гребень, которым она расчесывала волосы, да парочка золотых сережек. И то – только потому, что они до сих пор были в ушах, иначе тетушка непременно отобрала бы их.
Маргарет выросла худой и высокой, чем чрезвычайно нервировала тетушку, любившую приговаривать, что ни один мужчина на нее не посмотрит. А уж чтобы замуж позвать, о такой роскоши и вовсе следует забыть.
Новые наряды появлялись у них с сестрой, только когда старые уже абсолютно ни на что не годились – их невозможно было ни перелицевать, ни расставить. Да и было-то у них всего по паре платьев. Одно нарядное – на случай, если прибудут гости, одно на каждый день. Часто, запачкав подол от бега по полям, они сидели в одном исподнем на кровати, ожидая, пока горничная вычистит и высушит платье.
Но Маргарет не жаловалась. Хорошо что есть крыша над головой да еда на столе. Остальное не слишком важно. Она была благодарна, что после смерти родителей дядя и тетя Бенсон забрали ее к себе, а не отдали в приют. И хотя тетушка иногда приговаривала, что Маргарет ее доведет и тогда непременно отправится в чужую семью, где ее будут кормить испорченными продуктами, одевать в платье с чужого плеча, кишащее клопами, а жить та станет в маленькой комнатушке на двадцать человек, с полчищами крыс – девушка знала, что миссис Бенсон слишком добра, чтобы поступить с ней подобным образом. А уж страшилки тетушки о работном доме, в который племянница непременно отправится, если не будет слушаться, и вовсе не воспринимались всерьез. Все же у ее тети было сердце, несмотря на все ее недовольство племянницей.
Однажды Маргарет видела их, детей из работного дома.
Грязные, явно голодные и очень усталые, они брели по улице, почти совсем не обращая внимания на окружающих. Тогда, посмотрев на этих созданий, которые вынуждены зарабатывать себе на еду в столь юном возрасте, Маргарет поняла, насколько ей повезло, что у нее есть такие родственники как миссис и мистер Бенсон.
Тетя Беатрис была родной сестрой ее матери, Джесалин. Учитывая разницу в возрасте: без малого восемь лет, сестры почти не общались, и до происшествия с родителями с этой частью своей семьи Маргарет знакома не была. Если не считать ту неделю, что тетушка гостила в их доме, когда девушка только родилась.
За дядю Вистана тетя Беатрис вышла замуж еще до рождения Маргарет, но ее дочь Анабель была младше девушки на целых два года. С пяти лет девушка жила в этой семье, но никуда дальше ближайшего городка не выезжала.
И вот полтора года назад, едва ей исполнилось шестнадцать, они с тетушкой Беатрис отправились в Лондон. Маргарет, как сказала тетя, было пора задуматься о замужестве, а подходящих женихов в их краях не находилось. Вернее, как решила про себя Маргарет, просто никто не захотел взять в жены девушку хоть и знатную, но бедную и некрасивую.
В Лондоне холостых мужчин было больше, поэтому по плану тетушки они должны были посетить пару приемов, и к Маргарет непременно кто-нибудь да посватался бы.
Только вот никаких посещений не случилось. Пробыв в столице четыре дня, тетушка засобиралась домой, ничего не объяснив. И, хотя сердце Маргарет уже было полно надежд о том, как красив будет ее жених, умен и богат; и он непременно влюбится в нее, Маргарет, сразу, едва увидит – и она, конечно, тоже ответит ему взаимностью… ей пришлось последовать за миссис Бенсон, гадая, чем же вызвана перемена настроения ее спутницы. Однако неведение было недолгим: по прибытию в поместье девушка подслушала разговор мистера и миссис Бенсон.
По словам тетушки выходило, что такое затратное мероприятие как выход в свет им не по карману. Нужны не только новые наряды, обувь, шляпки и сумочки, но и услуги горничной, умеющей делать красивые прически, лакея, управляющего и открывающего карету, да и сам транспорт. А потому, прикинув все расходы мероприятия с неясной перспективой – неизвестно еще, выгорит ли дело и предложит ли кто-то Маргарет стать замужней дамой, да еще и будет настолько богат, чтобы покрыть траты – миссис Бенсон сделала вывод, что лучше вернуться домой и попытать счастья, так сказать, «на месте».
