У подножия лестницы беспорядок, паутина, но на грязном полу есть четкая протоптанная тропинка и царапины на стенах. Я делаю несколько шагов к другой двери. Эта делана под дерево, но я так подозреваю, что она сделана из стали. Клавиатура поддается вместе с дверью − это «комната страха», которая есть почти в каждом доме на Мальте еще со времен Гражданской войны.

Но она не заперта. Я толкаю ее обеими руками.

Из комнаты льется свет, на мгновение ослепляя меня. Эта комната, в отличие от грязного, захламленного подвала, стерильна и ярко освещена стальными и флуоресцентными лампами. Все это напоминает мне комнату моей матери в нашей квартире — та тоже бывшая «комната страха» и тоже была загромождена больничной утварью. Я вспоминаю по рассказам, что Ксавье учился на медицинском факультете − этот стол, заваленный документами и диаграммами, должно быть, принадлежал ему. Шкафчики над ним забиты медикаментами первой и экстренной помощи, но я не сосредоточилась на них.

В центре комнаты находилась металлическая каталка, длинная хромированная плита на колесиках.

А к ней была привязана Акила.

Глава 53

Я касаюсь рукой Акилы, обернутую в сдерживающую технологическую фольгу. Ее тело теплое, она выглядит спокойной, спящей. От моего прикосновения ее тело дергается.

− Проснись, − шепчу я. А потом громче: − Проснись.

Язык болит, глаза горят от непролитых слез. Ирония не ускользнула от меня; эхо тех же самых слов отдается в моем сознании из снов моего отца.

Я прижимаюсь щекой к щеке Акилы и шепчу ей на ухо: − Проснись.

Я чувствую движение.

Мое тело откидывается назад, мгновенно настораживаясь.

Акила открывает глаза и смотрит на меня. На мгновение я не вижу ничего, кроме ярости и убийства. А затем она моргает и ее лицо смягчается.

− Элла? − шепчет она.

− Акила?! — я бросаюсь к ее скованному телу и обнимаю ее. − Это действительно ты? − спрашиваю я.

− Что происходит? − Акила пытается пошевелить руками и ногами, но не может.

Мой разум пустеет. Что я ей скажу? Если она только что проснулась от этого странного кошмара, какие слова использовать, чтобы рассказать, что настоящий кошмар только начинается?

− Что ты помнишь? − мягко спрашиваю я.

− Я была на лунной базе, − Акила оглядывается, ее глаза закатываются, она пытается увидеть больше. − Я в лазарете?

− Нет, − тихо отвечаю я.

Акила молчит мгновение.

− Нет, я так не думаю, − ее глаза ищут мои. − Но я помню… стычку. Отступающие повстанцы атаковали нас. Они сказали − что когда меня назначили на год военной службы, они сказали, что не будет никакого насилия, никаких сражений. Но они солгали. Драки происходили все время − только на окраинах, где большая часть общества этого не замечала.

Я сжимаю ее пальцы.

− Почему я связана? − спрашивает Акила.

− Что еще ты помнишь?

Она закрывает глаза. − Кажется, мне было больно, − говорит она. − Я помню боль.

Ее глаза широко распахиваются. − Поэтому я не могу пошевелиться? Я больна? Они отправили меня обратно на Землю? Или мы все еще на Луне? Как ты сюда попала?

Я открываю рот, но по-прежнему не знаю, что ответить.

А потом Акила говорит:

− Я хочу к маме, − слова, произнесенные почти шепотом, но в них такое волнение, такая отчаянная тоска…

− О, Акс, − шепчу я.

Она встречается со мной взглядом, пронизывающим меня насквозь. − Я ранена? Поэтому я не могу двигаться?

Я качаю головой.

− Тогда почему?

− Это… − мой голос срывается. − Я имею в виду, тебе было больно. В некотором смысле. Это трудно объяснить.

− Пожалуйста, Элла, пожалуйста. Пожалуйста. Помоги мне. Я хочу встать.

Моя хватка на ее пальцах соскальзывает. − Не могу, извини, не могу… — шепчу я.

− Пожалуйста.

Я делаю шаг назад, по-прежнему качая головой. На глаза наворачиваются слезы.

− Элла, − произносит она мое имя с тоской.

Я наклоняюсь ближе и смотрю ей прямо в глаза. Глаза − это «окна в душу», так всегда говорил папа.

А ее глаза − линзы. Я вижу, как расширяются и фокусируются фальшивые зрачки, вижу блестящее стекло на поверхности. В этих глазах есть свет, но это не ее душа… она сделана из лампочки.

Я чувствую тот самый момент, когда принимаю тот факт, что передо мной не мой друг, и я вижу тот самый момент, когда она осознает это.

Ее тело дико дергается, бьется о металлическую каталку, натягивая ремни из фольги. Поток злобных проклятий следует мне вслед, когда я отскакиваю от нее.

− Я освобожусь и оторву тебе голову! − кричит она, ударяясь головой о каталку с такой силой, что вминает металл. Ее судорожных движений достаточно, чтобы заставить каталку двигаться, царапая кафельный пол.

В этом существе нет ничего от моего друга. Все, что было до этого — эти тихие слова, замешательство − все это было лишь уловкой, чтобы попытаться обмануть меня и заставить освободить ее.

Ксавьер врывается в комнату, хватает со стола бутылку и посылает облако бледно-зеленого тумана в лицо Акиле. Кажется, это успокаивает ее − или, по крайней мере, замедляет − достаточно на долгое время, чтобы он смог воткнуть иглу от капельницы ей в руку. Вскоре ее тело становится и вовсе неподвижным.

− Мне все время приходится увеличивать дозу успокоительных, − говорит он низким, скрипучим голосом. − Наноботы в ее системе умны и приспособлены. Скоро мы не сможем держать ее без сознания.

Я смотрю на него с надеждой в глазах, но он качает головой. − Она не проснется, Элла. Никогда.

Мы оба знаем, что он имеет в виду: даже если ее глаза откроются, даже если она будет в сознании, она не сможет себя контролировать.

− Если она проснется и мы не сможем ее удержать, − устало произносит он, − нам придется…

− Не говори этого, − прерываю его.

Ксавье согласно кивает. Но он добавляет: − Мы сделаем это. Нам придется убить ее. Пока она не убила нас.

− Мы должны сделать это сейчас, − говорит Джули. Я не заметила ее, она стояла, прислонившись к дверному косяку. Джек стоит позади нее нахмуренный. − Это опасно, − добавляет она, когда никто ей не отвечает. − Она приведет сюда правительство.

− Ее геолокаторы погасли, − говорит Ксавье.

Джули закатывает глаза. − У правительства лучшие хакеры. Они могут в любой момент отключить наши системы и оказаться здесь прежде, чем мы успеем обоссаться.

Мой взгляд испуганно перебегает с Джулии на Ксавье. Не знаю, смогу ли я остановить их, если они попытаются убить Акилу.

Не знаю, стоит ли.

− Мы не собираемся ее убивать, − голос Джека низкий и хриплый. Он хмуро смотрит на нас. В этот момент я вспоминаю, что она была и его другом тоже.

Глава 54

Андроид подает нам обед. Я наблюдаю за тем, как он ставит перед нами тарелку с бутербродами и гадаю, чем же он занимается, когда в доме никого нет. Этот дом − безопасное место, используемое лишь в чрезвычайных ситуациях. Когда Джек, Джули и Ксавье где−то в другом месте, андроид просто запирается в зарядном шкафу и ждет? А может быть, он просто болтается по дому, прибирается, будучи всегда готовым на случай чего?

Я смотрю на сэндвич − кусочек мяса и салат между двумя ломтиками черствого хлеба, − в то время как Джули говорит, что нам надо двигаться дальше.

− Если ты не убьешь эту тварь внизу, − Акила, она имеет в виду Акилу, − тогда мы должны, по крайней мере, спрятать ее где−нибудь в другом месте.

Я бросаю взгляд на Джека и понимаю, что он думает о том же, о чем и я. Ксавье откладывает сэндвич, молча наблюдая за тем, как в комнате нарастает напряжение.

− Мы прячемся с тех пор, как вернулись с лунной базы, − говорит Джек. − Я готов сражаться.

− С чем?! − Джули откидывается на спинку стула. — С правительством? Это слишком туманно; мы не можем сражаться с чем−то, не имеющим лица.