Акила шагает к дымящейся скале.

— Привет, Элла, — говорит она. Она отрывает Джека от меня и швыряет к стене.

Я съеживаюсь у ее ног. Я не понимаю, что с ней случилось.

Что-то, точнее кто-то − Джули − врезается в Акилу, сбивая ее с ног и заставляя отступить. Затем молниеносно пинает Акилу в бок, а после бьет кулаком в солнечное сплетение. Это не выводит ее из строя, но Акила отступает, осторожно поднимая руки в защиту.

Я карабкаюсь по разбитой скале к Джеку.

— Ты в порядке? — я задыхаюсь, пробегая руками по его телу. Между камнями, обрушившимися на него, и Акилой, швырнувшей его, я ожидала ну, по крайней мереЮ сломанной кости, но хоть он и грязный, в порванной одежде, он чудесным образом оказался в порядке.

Я тащу Джека глубже в туннель, в сторону. Акила и Джули кружат вокруг друг друга словно голодные волки, готовые напасть. Акила пытается двинуться ко мне, но Джули блокирует ее, ударяя ту локтем в ключицу. Однако от боли кричит Джули − кости Акилы, должно быть, сделаны из того же непроницаемого металла, что и у мамы.

Я вижу решимость в глазах Акилы; я вижу точный момент, когда она решает, что покончит с Джули быстро. Я выкрикиваю предупреждение, но слишком поздно − Акила прыгает на Джули со скоростью, которую я даже представить не могла − и Джули падает на землю. Но не совсем. В послежний момент она взмахивает ногой, выбив Акилу из равновесия.

Как только ее тело падает на землю, Ксавье вырывается из тени. Он плюхается на Акилу, и в тусклом свете я вижу отблеск чего-то серебряного.

Игла.

Он погружает ее в кожу Акилы. У нее есть мгновение, чтобы выругаться − а потом она вырубается.

Я встаю, почти ожидая, что она вскочит и снова нападет.

— Она?.. — спрашиваю я.

— Спит, — ворчит Ксавье.

— Все в порядке, — говорит Джек. — Ксавье медик.

Ксавье пожимает плечами. — Был бы им, если б школу закончил.

Мой взгляд скользит мимо разрушенной стены к туннелю с Магна-треком и телом моей матери. Джек тянется ко мне, но краем глаза я вижу, что Джули удерживает его. Я спотыкаюсь о стену и опускаюсь на колени рядом с телом матери.

Не моя мать. Я должна помнить об этом. Под шеей, куда не попали пули, она вся в маму. Крошечная родинка в том месте, где соединяется ключица. Мягкие руки, длинные пальцы.

Но ее лицо было разбито выстрелом Акилы, а под ним − металл.

Кровь — так много крови — или, по крайней мере, что-то красное и липкое, как кровь. И здесь есть плоть, и кожа, кожа кажется настоящей. Но ее череп металлический. А глаза − теперь у нее остался только один глаз − похожи на человеческие. Он свисает с вен прям как нстоящий. Но в нем есть какой-то странный блеск, и мне кажется, я вижу край линзы, вставленной позади ее зрачка.

Искры электричества мерцают, а сквозь разбитый череп я все еще вижу небольшое жужжание шестеренок. Она даже еще не умерла…

— Мы должны идти, — голос Джека прорезает все темные, ужасные мысли, кипящие в моем мозгу. — Теперь, когда эти двое выведены из строя, они пришлют еще.

— Жучки, — хрипло говорит Ксавье.

— Где? — спрашиваю я. — Я посмотрела, на мне ничего нет.

— Иди сюда.

Ксавьер приподнимает клапан одного из карманов брюк и достает фонарик и маленькую аптечку. Он ставит фонарик, освещая сферу вокруг нас. Открыв аптечку, достает маленький сканер и проводит им по мне.

— Черт, — бормочет он, считывая сканер.

— Что? — спрашиваю я. Я пытаюсь заглянуть через плечо, но ничего не вижу.

Ксавьер молча передает сканер Джеку.

— Что? — Снова спрашиваю я, начиная нервничать.

— У тебы значительная доля ботов, — говорит он. — Я не видел такого высокого присутствия наноботов с тех пор, как был на лунном фронте. Я удивлен, что у тебя нет ботбрейна, раз в твоей системе столько наноботов.

Я прикусываю губу, думая о том, как ввела себе дополнительную дозу нанороботов раньше. Возможно, наноботы, которые я ввела себе, были результатом моих странных способностей, а также галлюцинаций. Я была так беспечна, просто думая о том, чтобы подарить маме счастливые воспоминания и время вдали от ее болезни. Я смотрю на изломанное тело существа, похожего на нее. Как долго мама была… такой? Дала ли я себе шанс ботбрейна, чтобы заставить этого робота задуматься? Нет — это невозможно. У роботов нет воспоминаний, у них не может быть мечтаний.

Я смущенно потираю голую руку, движение становится более тревожным. Ногти впиваются в кожу на руках. Я хочу сорвать его, вырвать наноботов из моей плоти и раздавить их каблуком. Но, конечно, так не бывает. Наноботов не видно, про вытащить и речи нет.

— И в ее системе есть отслеживающие жучки, — добавляет Ксавьер.

Я бросаю на него взгляд. Он кивает. — На тебе нет жучков, — говорит он, роясь в аптечке. — Они в тебе.

— Как? — Я задыхаюсь, сдерживая отвращение. Как кто-то мог ввести наноботы в мою систему без моего ведома? И кто? Кому понадобилось выслеживать меня таким образом? Я не важна.

Ксавье держит шприц, найденный в аптечке. — Я не могу их вытащить, — говорит он. — Но я могу убить их. Это уничтожит только любые наноботы, предназначенные для целей слежения — это убьет любые геолокационные сигналы, не более того. Остальные боты в твоей системе… я должен проанализировать их, прежде чем мы сделаем что-нибудь еще.

Я ненавижу мысль о мертвых наноботах, плавающих в моей системе, но я протягиваю руку. Ксавье вонзает иглу мне в кожу, и я задыхаюсь от боли — иглами теперь почти никогда не пользуются, и я видела их только когда маме делали капельницу или что-то в этом роде. Ксавье протирает прокол антисептиком и заклеивает его пластырем, прежде чем снова упаковать аптечку.

— Нам пора, — говорит Джули. Она отталкивается от стены, к которой прислонилась. У нее разбита губа, а красные пятна указывают на синяки по всему телу. Даже Ксавье, попавший в завалы, не остался невредимым. — Возможно, они не смогут выследить принцессу, но они точно знают, где были эти твари, и теперь, когда мы вывели этих двоих из строя, они пришлют замену.

Джек кивает. — Правильно, — говорит он. — Давай разделимся. Ксавьер, ты можешь нести Акилу?

Ксавье кивает и выбирает мою подругу — ту, что похожа на нее, — я уже не знаю. Но он легко берет ее на руки.

— Вы с Джули отправляетесь на войну. Я возьму Эллу, и мы сможем заснуть, чтобы потом не спать.

— Спать? — спрашиваю я.

— Код, тупица, — говорит Джули, уже толкая Ксавье дальше по туннелю. — Эта штука все еще жива, возможно, она записывает. — она кивает на мою мать. Хотя линза в ее глазу закрыта и она совершенно неподвижна, в ее зияющем черепе все еще искрится электричество. Возможно, она не безнадежена.

— Пошли, — говорит Джек, втягивая меня обратно в потайную пещеру, в которой мы сидели на корточках до прихода Акилы и мамы.

Тьма окутывает нас.

Глава 48

− Сюда, − зовет Джек, толкая меня в узкое пространство. Только спотыкнувшись, я понимаю, что здесь есть ступеньки. Мы не просто в какой-то маленькой расщелине в системе туннелей… мы в отдельной пещере, совершенно отдельном туннеле, выглядевшем намного старше, чем те, которыми пользовались Зунзаны. Я медленно поднимаюсь по неровным ступеням, Джек следует за мной, так близко, что я чувствую тепло его тела, контрастирующее с холодным, влажным камнем.

− Здесь они не смогут найти нас, − говорит Джек, поднимаясь по ступенькам позади меня. − Наверно…

− Наверно?

Длинные шаги Джека заставляют и меня ускорить шаг. − Я имею в виду, что надеюсь на это. Но…

− Но?

− Но нам нужно идти дальше, − вот что я хочу сказать. Ну же!

Единственный звук в тесном узком пространстве − это наши с Джеком шаги. Время от времени мы скользим склизскому камню, и к тому времени, как я наступаю на последнюю ступеньку, мои руки и колени практически полностью покрыты синяками, да ссадинами. Этот туннель древний — настолько древний, что кажется, будто он сделан самой природой, а не человеком, но лестница, по которой мы только что поднялись, явно была сделана несколько веков назад.