<p>

Фортуна в дверь стучит, а Вас</p>

<p>

Дома нет!</p>

   Кому куда, Сашке Дробню - на промысел. Сегодня все мышки серы. Сегодня люди добры и пьяны, сегодня... сегодня у него будет к столу хоть что-то. И пусть соберёт он стол уже в полдень, а не в полночь, как все остальные, так как в полночь...

   Работа у нас такая, - мурлыкает себе под нос Сашка, хотя этой ночью и не до мурлыканья: холодновато несколько. Но всё равно - праздник накладывает настроение. Хочешь-не хочешь, а накладывает. Мелкими, в детдоме, они порой ждали чего-то: чуда, усыновления или чего иного, несказанного. Но усыновляли редко, а кого усыновляли, так порой лучше, чтоб этого и не случалось. Пацаны, которым "посчастливилось", рассказывали, что сперва, обычно, подкупают. Игрушками там, всем прочим, а потом... потом начинают дрессировать, словно цуциков каких в цирке. То слова на иностранном языке им учи, то задачки считай, а как их считать, если толком обучить детдомовцев раньше никто и не удосуживался? "Вам потом всё равно в шарагу идти", - говорили. Тройки ставили за так, а большего и не дождёшься. "Ты чего, умный самый?" - затыкали тех, кто пытался перегнуть систему. Вот и его. Обучили на кочегара, дали закуток при рабочем месте, и всё. Свободен, мол. Не, Дробень не роптал. Правда и "спасибо" не говорил, но не роптал - факт. Место, как место. Сила есть - кидай уголёк. И Ксанка с ним пошла. Ей-то после ДэДэ деваться было совсем некуда. По документам вроде как у бабки прописана, а где та бабка, если по месту прописки пепелище, огороженное забором? А системе что? Адрес числится - живи. Вот она к Саньке и пошла. Уже брюхатая. От него или ещё от кого - он не знает. Да и кто разбираться будет? Деректриса, узнав, фыркнула, - "Выпустим, а там сама о своём ушлёпке позаботится. Не наше дело". Так прямо и сказала. Вот Ксанка к нему, Сашку, и прилепилась. И родила. И в роддоме не оставила. Назло тичам. И правильно! Сашка Дробень - он добрый. Сынулька теперь у него. Даже и на Сашку, вроде, похож. Или только кажется. Да не важно. По метрике - Дробышев Ярослав. Значит - его. И точка.

   И сегодня только они вот с Ксанкой его, Сашку, и ждут. Точнее - ждали, а теперь спать легли, если Ярька не раскапризничался. Он может. Голосина, что труба. Ему наплевать, что папка на промысле для них же старается. Ревёт когда вздумается - и всё тут. А много ли на кочегарские накочегаришь? Тем более у наших топлевиков, которые поголовно банкроты и стараются работягам не платить вообще, или там давать подачки к праздникам, чтоб не рыпались? Вчера вон бутылку водки дали: "Это тебе за октябрь". Спасибки, родненькие. Сами бы на одной бутылке месяц протянули - Сашка бы на них посмотрел. А ведь ещё и Ксанка с Яриком... Вот и приходится пальчики разминать. Впрочем, сегодня лафа. Салюты все пускают. "Наклончик в сторону, карманчик порванный". А вы что думали? А он это умеет. Наловчился ещё в ДэДэ, до шараги так называемой. Борька Хлыщ их всех учил, типа, специальность передавал. У Сашки получилось - и то ладно. А принципиального Димку Градова чуть инвалидом не сделали. О батарею. Упёрся, чудачина, - "Не буду и всё". Вот и...

  -- Оба на... - Сашка резко затормозил и аж присвистнул. На перекрёстке Верхневолжской и Нестерова стояли сани. Ну, сани как сани, под новый год и не такое буржуинчики себе позволить могут. Ему-то что? Ровным счётом по барабану. И лошади их, в оглоблях которые - тоже по барабану. Да, картинка, она, красивая, но - не более того. Но вот у саней никого не было. Из людей - никого. Вот это и играло, это и завораживало... Сани - это ж тебе не авто с сигналкой. Никто не выскочит. А камеры, если есть где - да пусть фиксируют хоть тысячу раз. Таких, как он, в чёрной шапчонке и куртяшке с поднятым воротом, по десятку на квадратный кэмэ. Ищи в поле. Сашка подошёл поближе, делая вид, что он вроде как тут и не причём, между тем краем глаза косясь на то, что лежало в санях. "Что лежало, то убежало". Ноги, по идее, приделать можно и самим саням, только на что они ему? Барыге не толкнёшь, самому тоже без надобности. Из возраста приколов он уже вышел. Дешёвые понты гнуть не по нему. А в санях... В санях лежали подарки. Именно такие, какие в мультиках показывают. Красивые коробочки с ленточками. В детдоме он видел, туда тоже такие привозили. От спонсоров. Он хорошо помнит. Утром подарки: мишки, роботы, конструкторы... Вечером - отнеси старшим. И чтоб без ору. Те... А те знамо куда. Барыге. За водку, дурь, да мало ли... Да и правда - куда им столько мишек, так называемым несчастным деткам? Мишка маму не заменят. Да и мамы эти, мамашки. Испитые тётки с опухшими глазами. Фи. Сашка свою вот и не видал ни разу. Потом уж узнал, что та с зоны не вылазит. Ну и чёрт с ней. Ему Ксанку поднимать. Мамашки ещё на голову не хватало. А подарков вот взять стоит. Хотя бы два. Ксанке и Ярику. Или три. Себе тоже надо, он же не рыжий, упрёт и три, если надо. А эти буржуи и не спохватятся.

   Сашка быстро взял три коробки и, воровато оглядываясь, отложил в сторону. Вот и всё. Это теперь не их. Его. И ничего не докажут. А чтоб совсем не докопались, он крепко двинул ногой в борт саней. Несчастный случай это у вас, мол, а он, Дробень так, просто мимо шёл. Борт раскрылся. Тихо шурша, красивейшее разрисованное добро посыпалось вниз, в грязный снег. А Санька уже далеко. Ищи ветра... Ну, не вытряс он гаманки из толстосумов. Вот вручит подарки и потрясёт. А сейчас к Ксанке. Положит тихо у подушки, вроде как Дед Мороз приходил. Не то, чтоб она верит, но хоть улыбнётся. Ей приятственно - и ему. И Ярику. Нет, Ярику пока всё едино. Ему молоко нужно. А молоко у Ксанки есть. И то ладно. Не надо всяких "Нанов" в супермаркетах ссыпать. Ну, вот и кочегарка. Писка не слышно - и то хорошо. Спит, значит, Ярька. Насосался мамкиного молока и спит. Проволочкой Сашка открыл крючок, на который Ксанка дверь прикрывала, да так и встал. Того, что он увидел, быть не могло. Не могло, да и только. Ну, сани с подарками - это ещё так-сяк. Но не это. У них были гости...

  -- Дверь прикрой, надует ведь ненароком, - с хрипотцой донеслось из угла.

  -- Ага... - Санька притворил ногой дверь, да так и продолжал стоять, разглядывая тех, кто сейчас находился в их закутке вместе с его женой и сыном. Те, правда, тоже были тут: Ксанка с глазами в пять копеек, прижимавшая Ярика к груди, Ярик, чмокающий из титьки, вроде и не испуганный, да его напугать, это не Ксанку, у него мыслёнки свои, невнятные. Чего надо не боится, чего не надо...

  -- Положи коробки-то - произнёс один из гостей, тот самый, что и дверь просил закрыть, - Всё одно ведь - не твоё. Так?

  -- Так,- послушно произнёс Сашка и положил коробки на пол рядом с собой.

   Его собеседник, которого Дробень успел уже рассмотреть, был росточка хоть и небольшого, ну, с Ксанку, не более, но какой-то странный сам из себя: с длинными ушами. Острыми такими. Сашка подобные во "Властелине Колец" видел. У эльфов. Только нос у него был не такой гордый, как в фильме, а что сучок. И чёрные патлы, как у еврея. На худеньком торсе жилетка овчиной наружу, на шее то ли крест, то ли ещё какая цацка болтается. И сапожища. Здоровенные, прорыжевшие все, изношенные, но здоровенные, размера сорок шестого - минимум. Второй... Второй тоже был странным. Личико плоское. Сам грязноватый, узкоглазый и в ватнике. На голове треух, а сам босой. И тоже уши. В смысле - длинные, и острые на концах.