Ругаясь себе под нос, я искала аптечку. Ругалась тихо, так как уже было достаточно поздно и шуметь было нежелательно. Тем более привлекать внимание кого бы то ни было из слуг – к чему лишние слухи?

В очередной раз за сегодняшний вечер все пошло не так, как мне хотелось.

– Что ты ищешь, Асти? – спросил Рон.

Он зашел на кухню и зажег свет – я пыталась пока обойтись и без освещения.

– Аптечку, – ответила я, отвернувшись и всем своим видом как бы сообщая: «Не мешай, я сейчас все найду и вообще, сама справлюсь». Не помогло.

Рон встал рядом со мной и принялся методично обследовать шкафчики в поисках необходимого. Искомое нашел именно он.

– А зачем тебе нужна аптечка? Что-то случилось? – только сейчас спросил парень.

Вот чего он ко мне пристал?! Помог и ладно, иди уже отсюда…

– Руки поранила, – нехотя ответила я.

– Покажи, – мягко, но приказал Рон.

Я замотала головой.

– Да я и сама справлюсь, там ничего страшного, – заверила я и на всякий случай спрятала руки за спину. – Большое спасибо, что помог с поисками.

И выжидательно на него посмотрела – намек был непрозрачным.

Рон усмехнулся, покачал головой и ухватил меня за руку, а вырваться или отпрянуть я не успела.

Он внимательно осмотрел мою ладонь.

– Чем?

– На качелях веревкой.

Парень посмотрел на меня, как на маленького ребенка. Я пожала плечами – как уж вышло. Сдавать его друга уж точно я не собиралась.

– Я обработаю, – произнес Рон.

– Сама вполне могу справиться, – возразила я уже во второй раз за последние несколько минут.

Он зыркнул на меня своими синими глазищами так, что я быстро захлопнула рот. Сам так сам.

Рон аккуратно промыл ладонь настойкой какой-то лечебной травы. Что нужно именно это средство, парень определил по запаху. Ну так он же боевой маг, его, наверняка, обучали основам лекарского дела.

Настойка оказалась спиртосодержащей. Я сквозь зубы рвано выдыхала, руку как огнем полоснуло.

Рон, бережно держа мою ладонь, наклонился к ней и подул…

Тут я чуть не охнула от неожиданности и смущения, зато отвлеклась от боли. На мгновение я забыла, что вторая рука тоже пострадала. Сын наместника же не забыл.

– Ты сказала, что поранила руки, – сказал он. – Давай вторую.

Процедура повторилась.

Я как всегда порадовалась, что на моих щеках не слишком виден румянец.

– Э-э-э, спасибо, – проблеяла я, спешно отнимая руку и, забыв о боли, стала складывать вытащенные лекарства обратно в аптечку.

– Да погоди ты, – рассмеялся Рон и аккуратно забрал из моей руки флакончик. – Сейчас я мазью заживляющей смажу, и можешь быть свободна.

Когда он все выполнил, то, наконец-то, отпустил меня. Я быстро сложила все в аптечку, вернула ее на место и поспешила покинуть кухню. И все это под внимательным взглядом Рона.

Уже у себя в комнате я поняла, что даже не пожелала ему спокойной ночи. Ай-ай-ай, какая невоспитанная девушка!

А щеки все еще горели огнем. Приложив к ним холодные пальцы, я зажмурилась.

Вот жила себе спокойно, никого не трогала, ко мне тоже не особо совались. А теперь один взялся меня учить, другой собирается меня выжить из дома. Третий… чего третьему-то от меня надо? С другой стороны, он всего лишь мне помог, а я тут начинаю выдумывать всякие глупости. Наверно, сказывается то, что парни так мало обращали на меня внимание раньше, что любое проявление вежливости да просто любезное отношение принимается мной за нечто большее.

Ну вот! Самоанализ иногда очень полезная штука. Разложив все по полочкам, я смогла спокойно уснуть.

***

Утром те вещи, которые волновали еще вечером, кажутся уже совсем другими, не такими значимыми. Вот и я, отбросив все сомнения, со спокойной душой спускалась к завтраку.

Правда, руки пришлось обмотать бинтами, так как за ночь повреждения начали покрываться тоненькой коркой, а кое-где еще все-таки кровили. А так я, разумеется, привлеку к себе излишнее внимание, но хотя бы огражу ладони от лишних травм: пока я расчесала свои волосы щеткой, пару раз чувствительно задела ранки.

Завтрак проходил во все той же легкой, непринужденной обстановке. Матушка Фордис строила планы, чем занять «мальчиков». Сестры «мальчиков», перебивая друг друга, предлагали свои варианты. Сами «мальчики» молча ели, время от времени переглядывались и посмеиваясь.

А я свою выдержку переоценила. Взгляд от тарелки я не поднимала, давясь хоть и вкусным, но сейчас ощущавшимся уж точно не таковым завтраком. Встретиться взглядом с Руном было страшно – в свете дня горевшая в его глазах ненависть виделась мне куда более убедительной, чем вчера. А встретиться взглядом с Роном было… волнующе.

– Асти, что у тебя с руками? – матушка Фордис все же обратила на меня внимание, отвлекшись от парней.

Все тут же уставились на меня. Рун же смотрел в мою сторону, как ни странно, без ненависти. Недоуменно и… раскаянно?

– А Асти вчера детство вспоминала на качелях, – ответил за меня Рон, даже не дав мне раскрыть рот. – Видимо, увлеклась воспоминаниями и с трудом удержалась на них. Может, стоит веревки обвязать чем-нибудь помягче?

Вот теперь все смотрели на него. Кроме Рини. Та смотрела на меня удивленно и как будто с затаенной радостью. Я хмуро уткнулась в тарелку. Куда бы сбежать после завтрака?

– Что же ты так неаккуратно? – вздохнула эдель Фордис. – Может, нужно целителю показать, а то вдруг шрамы останутся? Руки – визитная карточка эдель.

– Все нормально, мама, – вновь ответил Рон. – Я обработал ей руки. Заживет, и следа не останется.

Чудесно. Я могу теперь вообще рот не открывать?

А с другой стороны, не нужно было самой придумывать объяснения. Все-таки надо будет поблагодарить парня.

Эдел Вистар, хитро прищурив глаза, перевел взгляд с сына на меня. И подмигнул, а я подавилась оладушком. Милая Диль быстро оказала мне услугу. Зная, что дома я никогда не надеваю корсет, она с особым усердием постучала мне по спине. Если бы в этот момент на меня не смотрела матушка Фордис, то я бы обязательно выплюнула пресловутый оладушек на Диль.

– Спасибо, – прохрипела я, отодвигаясь от Диль. Приступ ее любезности моя спина долго не выдержит.

Из-за стола я вылетела стрелой.

У выхода из дома меня за локоть поймал Рун.

– Это моя вина? – хмурясь, спросил он.

Я отвела глаза и поджала губы. Не собиралась я давить на жалость, еще чего не хватало! Тоже мне трагедию сделали. Когда я еще лет пять назад с периодичностью раз в неделю сбивала колени и локти, никого это особо не волновало.

– Ну? – не отставал парень.

– Отстань, – сказала я, пытаясь вырвать руку.

Не тут-то было – держал меня Рун крепко.

– Я ответа жду.

– И жди. Только подальше от меня, – возмутилась я.

– Не испытывай мое терпение, – зло ответил парень.

– Не испытывай на прочность мою руку, – в тон ему отозвалась я, – синяки останутся.

Хватка ослабла, но не исчезла.

Так мы и стояли друг напротив друга, сверля противника взглядом. Никто не отступал.

– А что это вы тут делаете? – удивленно взирая на наши застывшие фигуры, спросила Рини.

– Да вот, Руну тоже отчего-то стало интересно, что же там за недоразумение у меня произошло с качелями, – я первой успела ответить на вопрос.

Рун окинул напоследок меня еще одним злым взглядом, нарочито медленно разжал руку, тем более, что этого Рини видно не было, и уже с приветливой, прямо-таки сладко-приторной улыбкой обернулся к ней.

– Я решил узнать у Асти, чем лучше обвязать веревки. А то вдруг кто-то еще поранится? – произнес он.

– Кроме Асты ими больше никто не пользуется, – отмахнулась Рини. – Пойдемте лучше гулять в парк. Там сегодня цирк бродячий выступает.

А дальше меня вновь схватили за мою многострадальную руку. Только это теперь была подруга. И, потащив меня на выход, она на ухо мне прошипела:

– А теперь отвечай честно! Что происходит?