Я пока не стал рассказывать ему, что уже давно сделал себе подушку безопасности в Европе. И жить есть где, и бизнес небольшой, но стабильный, и накопления в иностранных банках, достаточные для безбедной жизни. Все это есть. Только к чему? В последнее время порой накатывало осознание какой-то тупой бесцельности собственного существования. Ну, еще крупнее бизнес, еще больше денег, а в общем и целом… Ни семьи, ни детей. Увлечений – и то толком нет. Тяжелые мысли о бренности существования давили на сознание. Так бывало. Жуткая депрессия и дурацкие мысли почти всегда посещали меня во время похмельного синдрома. Правда, я ни секунды не сомневался, что завтра проснусь бодрым, отдохнувшим и без комплексов.

Из глубоких размышлений меня вывел звонок телефона. Костя торопливо поинтересовался, как дела, пожелал спокойной ночи и отключился.

Часы показывали одиннадцать, мой друг уже вовсю храпел, раскинувшись на диване. Я тоже почувствовал, как на меня накатывает страшная усталость. С трудом преодолев несколько метров до кровати в соседней комнате, я рухнул на неё и мгновенно провалился в сонную бездну.

Прокурор отдела по надзору за соблюдением феде-рального законодательства Генпрокуратуры РФ Сергей Иванович Ильин еще раз бегло прочитал оставленные посетителем документы. Этого милиционера из маленько-го уральского городка попросил принять бывший сокурс-ник и рекомендовал его как честного и порядочного человека. То, что тот рассказал, было похоже на правду, только слова к делу не пришьешь, а вот доказательств явно недостаточно. Несколько документов из якобы сфабрико-ванных уголовных дел и копия посмертного письма бывшего оперуполномоченного не убедили хозяина кабинета. Должностные инструкции и собственный опыт диктовали доверять только неопровержимо доказанным фактам. Здесь же, похоже, и проверку начинать не с чем.

Ильин встал с кресла, с минуту постоял у окна, вернулся к столу и поднял трубку телефона внутренней связи.

– Привет. Ты сейчас свободен? Посоветоваться нужно… Хорошо, через пару минут.

Положив трубку на аппарат, он сложил документы в папку и вышел из кабинета.

Старший прокурор из отдела, в котором служил Ильин, внимательно прочитал бумаги и вопросительно поднял глаза.

– И что ты хочешь от меня услышать?

– Как думаешь, это правда?

– Не знаю. Как-то подозрительно все выглядит. Тебе не кажется, что это, – он ткнул пальцем в бумаги, – похоже на оговор или сведение счетов? Ты говоришь, этого человека уволили из органов?

– Ну да. А если все-таки правда?

Хозяин кабинета недоуменно пожал плечами.

– Сергей, ты же сам прекрасно понимаешь: если мы по каждому сигналу будем бросаться проводить проверки, то никаких ресурсов не хватит. Так что плюнь и забудь. Вот если бы он предоставил больше документов, подтвержденных фактов… Кстати, в письме упоминается о какой-то папке. Где она?

– Косов ее ищет. Говорит, есть надежда найти.

– Ну вот! – оптимистично воскликнул старший прокурор. – Как найдет, пусть приходит.

Ильин кивнул и с задумчивым видом вышел. Как только за ним закрылась дверь, хозяин кабинета достал из верхнего ящика стола мобильный телефон и набрал номер.

– Привет, это Макаров… Макаров, говорю!.. Потому что с левого номера звоню. Появился твой Косов. Ты просил предупредить… Нет, не ко мне. Он был у Ильина… Нет, папку не отдал и не предъявил. Принес кое-что, так, по мелочи, но совсем ерунда. Сказал, ищет папку.

Выключив телефон, Макаров извлек из него сим-карту, аккумулятор и сунул все это в карман.

– Задолбали, – неизвестно к кому обращаясь, процедил он сквозь зубы и, придвинув к себе толстую пачку документов, углубился в чтение.

Надежды на доброе утро оправдались полностью. Депресняк, накативший прошлым вечером, улетучился вместе с последствиями алкогольной интоксикации. В квартире пахло едой, и я ощутил зверский аппетит. Это было немного странно, поскольку у меня давно и прочно укоренилась привычка не завтракать. Я вскинул руку с часами, взглянул на время и даже глаза выпучил: полвторого – вот это я поспал!

Спрыгнув с кровати, пошлепал в сторону кухни. Мои друзья сидели за накрытым столом и с видом заговорщиков о чем-то живо беседовали.

– Доброе утро! – поприветствовал я с порога.

Костя кинул взгляд на часы и протестующе покрутил рукой в воздухе.

– День, Сан Саныч, уже день. А добрый или нет, видно будет.

Я сгонял в туалет и присоединился к друзьям за кухонным столом. Костя придвинул мне тарелку с горячими бутербродами и кружку с чаем.

– Ну, рассказывайте. Нарыли что-нибудь? – спросил я с набитым ртом.

– Нахал, если не сказать жестче, – усмехнулся Васька. – Нача-а-альник! Ты думал, что пока дрыхнешь, все само собой решается?

– Не думал, но предполагал, – пожал я плечами. – Вы же оба сыщики.

– Вот именно, – подтвердил Костя. – Поэтому кое-что я узнал. О Васькиных приключения в утренних ментовских сводках ничего нет. Значит, либо трупы еще не обнаружили, либо вообще никто заявлять не будет. Подождем еще пару дней, посмотрим. Хорошо одно – Васька не в розыске, и это плюс.

– А минус?

– Минус? Я попросил распечатку звонков и оповещений с сим-карты гражданина Косова, мне ее скинули. Так вот – после шести тридцати утра никаких звонков, кроме как от жены, не было. Отсюда вывод: либо прокурор с ними в сговоре, либо просто не заинтересовался Васькиной инфой. Есть еще номер телефона, с которого Ваську вызвали из отеля. Его сейчас пробуют пробить.

– Скажи, Вась, – обернулся я к другу, – а чего ты в шесть утра, пьяный, поперся куда-то? Ну, позвонили тебе. Договорись на другое время. А?!

– Да именно, что пьяный! Они же сказали, мол, срочно, что-то там всплыло. Ну я и поперся, как ты выразился. Только морду сунул в машину, мне в шею электрошокером, дальше – провал. А когда по дороге очнулся, мне сразу по башке и в багажник. Не, я  не вырубился, только прикинулся, что в отключке, чтобы не добивали. Подумал: момент выберу, когда  они расслабятся, и попробую свалить. Так и  получилось.

– Костя, скажи, а зачем эта возня с телефоном? – спросил я, прихлебывая чай. – Что нам это даст?

– Особо ничего, – пожал плечами Уваров, – но информация нелишняя. Если прокурорский набирал Ваську уже после того, как его захватили, можно было бы предположить, что он не в теме. Ну а если нет, тогда…

– Просто не заинтересовался его информацией, – подвел я итог.

– Ну да, правильно. Но все равно – этот канал для нас закрыт. Соваться туда снова опасно. Тем более что прокурор и не звонил.

И, будто откликаясь на его слова, в кармане у Кости противно запиликал телефон.

– Тетка Маня проснулась, – взглянул на экран Уваров. – Слушаю, Мария Яковлевна… Кто такие?.. Понял.

Он сбросил вызов и открыл присланную секретаршей фотографию.

– Что там? – поинтересовался я.

– Смотри. Эти двое тебя спрашивают. Маня, умница, умудрилась их сфотографировать незаметно.

Я взглянул на экран. Картинка была чуть смазанной, и все-таки я понял, что эти двое не из моих обычных клиентов. С ежиком на макушке, облаченные в короткие кожанки, они напоминали то ли ментов, то ли братков – призраков из девяностых. Я слегка поежился, понимая, отчего забеспокоилась секретарша, и спросил у Васьки, который тоже изучал изображение в телефоне:

– Что думаешь?

– Похоже, это за мной.

– Менты?

Он удрученно мотнул головой.

– Вряд ли. Менты бы сразу ксивы предъявили. Что секретарша говорит?

– Никаких ксив не предъявляли. Спросили, где директор – она сразу Саню набрала. А он свой телефон на столе в кабинете оставил, оттуда запиликало. Маня дверь открыла, показала гостям, что его нет, и типа пошла искать начальника. Она ждет в туалете, что ей сказать?

– Сам придумай!

Костя набрал номер.

– Мария Яковлевна, скажите им, что Сан Саныч срочно в администрацию района уехал, на совещание. Должен был за телефоном вернуться, но, видимо, забыл. В общем, разберётесь.