Конечно, ей не хватало бабушки, и был даже какой-то страх, как же она теперь совсем одна на всём белом свете. Однако на удивление смирение с утрой близкого человека пришло как-то быстро. Когда Полина утром обнаружила, что бабушка умерла, она хотела расплакаться, но слёз не было. Девушка собралась было обвинить себя в бесчувственности, но эта мысль испарилась, не успев толком сформироваться. Вместо неё пришли воспоминания, как они ездили с бабушкой по стране, что видели, куда она её возила и что показывала.
Чем больше Полина позволяла себе погружаться в эти воспоминания, тем больше она стала замечать и необъяснимые странности. Поначалу Полина очень хотела разобраться, но чем больше думала о них, тем непонятнее становилось. Оставив на время эти попытки, она просто предалась воспоминаниям. Вместе с ними стало появляться больше таких странных и удивительных моментов. Полина вдруг решила, что надо дать себе время, видимо должна собраться полная картина, тогда и ответ или понимание этих странностей придёт само собой. И вот сейчас, сидя на балконе с чашкой кофе, она снова погрузилась в воспоминания.
Неожиданно на память пришла их с бабушкой поездка в Новосибирск. Полина отчётливо припоминала детали той поездки. Там она всё время проводила со старшей дочерью «знакомых», к которым они приехали. Маленькие дети были то ли на даче, то ли в деревне, сейчас она не могла этого вспомнить. Старшая же девочка выполняла роль няньки для Полины. Она возила её по городу, показывала его, дважды сводила в зоопарк, несколько раз в кино, Полина даже не могла вспомнить сколько раз. Им повезло с погодой, поэтому почти каждый день они ходили на реку.
Полина никак не могла вспомнить, как звали ту девочку, хотя правильней сказать девушку. Та должна была пойти осенью в выпускной класс. Она была уже вполне оформившейся, и казалась Полине необыкновенно красивой и взрослой. Несколько раз они встречали друзей и подруг девушки, те звали их собой, но та упорно отвечала, что она занята, не может, должна присматривать за Полиной.
Пыталась вспомнить, что тогда говорила её нянька своим друзьям, как объясняла, кто такая эта девочка, за которой надо присматривать, но не могла, эта деталь ускользала от неё. Как-то ту спросили, кем ей приходиться Полина. Девушка что-то ответила и от неё тут же отстали. Но вот что именно та сказала, Полина никак не могла вспомнить. Может она тогда и не услышала этого, ей в общем-то тогда было всё равно. А может услышала и тут же забыла. Она помнила, как они плескались в Оби, как ходили в кино, даже могла вспомнить, как гуляли по зоопарку и каких животных видели, а вот что тогда ответила назначенная ей нянька, она вспомнить не могла.
Полина постаралась припомнить, как к ней относилась девушка. У них может была и не большая разница в возрасте, но Полина тогда выглядела ещё совсем ребёнком, девчушкой, а её опекунша казалась уж совсем взрослой девушкой. Казалось, было бы не странно, если бы та тяготилась назначенной ей ролью: последнее школьное лето, кругом друзья, а она вместо тусовок с ними должна присматривать за чужим ребёнком. Полина не сомневалась, что она была чужой для этой девушки. Однако ничего подобного – плохого отношения к себе, или недовольства от внезапно свалившегося бремени, она вспомнить не могла.
Сейчас, припоминая, что тогда происходило, она пришла к выводу, что та девушка скорее относилась к ней с почтением, если даже не с каки-то благоговейным страхом, не как к обузе, а как к маленькой принцессе. В общем-то к Полине всегда так относились, когда они приезжали в гости, но всегда с ней был кто-то из взрослых и это выглядело естественно. Ребёнок, приехал в гости, как к нему ещё относиться – как к желанному гостю, тем более что бабушка-то говорила, что их ждут, пригласили, то есть они почётные званные гости. Поэтому особое отношение от взрослых не удивляло. Может быть это происходило потому, что взрослые лучше умеют маскировать свои истинные чувства и эмоции. Старшая же дочка из этой семьи не успела ещё научиться таким приёмчикам взрослых. Она относилась, пожалуй, даже с подобострастием, боясь вызвать недовольство Полины. Та даже однажды решила воспользоваться этим, скорее почувствовав на подсознательном уровне, что ей не будут перечить, и потребовала третью порцию мороженого подряд.
«Оля! Вот как звали девочку», – вспомнила Полина, начиная с точностью вспоминать тот момент.
Оля испуганно смотрела на неё и сначала молчала, видимо размышляя, что же делать. Потом собралась, хотя было видно, что боятся стала ещё больше, и начала уговаривать Полину, что не стоит есть сразу так много мороженого, приводила аргументы, что заболит горлышко, что лучше немножко подождать, а потом ещё купить. Любой взрослый просто сказал бы: «Нет», и не стал бы ничего объяснять, или же отвлёк внимание на что-нибудь, чтобы отвлечь от мыслей о мороженном. Оля же вроде как уговаривала её, чуть ли не со слезами в голосе. Могла бы купить мороженое, на отвяжись, но не сделал так потому, что несла ответственность за ребёнка и относилась к этому очень серьёзно, понимала, что должна не только развлекать чадо, но и заботиться о девочке.
Что уж тогда повлияло на Полину, то ли страх Оли, то ли из-за того, что тут же не кинулись выполнять её требование, желание поутихло, а может и возобладал здравый смысл, всё-таки не малышка она уже была. Во всяком случае она согласилась с Олей, что не стоит есть третью порцию подряд. На лице Оли явно читалось облегчение. «А ведь ей бы влетело, если бы я заболела, или вздумала бы на неё пожаловаться», – поняла сейчас Полина.
Вот это знание о том, что она была в роли какого-то особенного ребёнка в этих поездках, пополнило коллекцию странностей и стало первым шагом на пути к разгадке. Полина понимала, что продолжи она вспоминать, и разгадка придёт. Однако сейчас на это времени не было, пора было отправляться на работу.
Девушка жила без бабушки уже почти три месяца. На дворе был конец августа. Та самая пора, когда уже нет изнуряющей июльской жары, но ещё продолжается лето, ещё тепло, почти жарко днём, и приятно вечером, когда жара спадает и становится необыкновенно чудесно. Ночи тёплые, можно гулять всю ночь – настолько прекрасно. Деревья стоят ещё зелёные. И даже дождь, если вдруг порадует, то короткий и сильный, приносящий приятную свежесть.
Полина и не заметила, как пролетело лето. Осталось несколько дней до начала нового учебного года. Она даже не поняла устала ли она без отпуска, или же смерть бабушки настолько выбила её из колеи, что она многое делала на автомате, порой до конца не осознавая, что происходит. Даже не задумывалась, что будет дальше, как будет работать, когда надо будет готовиться к урокам, вести их. Скорее всего также на автомате, пока наконец, не пройдёт время, когда окончательно забудется боль утраты, которую Полина загнала поглубже. Тогда она начнёт по-прежнему радоваться жизни, замечать всякие приятные чудеса, а не стараться постоянно держать себя в руках.
Время, отведённое на неспешный кофе, закончилось. Девушка собралась и отправилась на работу. Сегодня должен был прийти новый мальчик. Пару дней назад его привёл дедушка – познакомиться, оглядеться. Странным было то, что мальчик сам хотел в интернат. Создавалось впечатление, что это не дедушка пристраивает внука в интернат, так как не справляется с ним, или не хватает денег. А может тяжело болен, и поэтому хочет, чтобы мальчик был под присмотром. Нет, в их случае было несколько иначе, это скорее мальчик хотел устроить себя в интернат. Он ходил по зданию чуть ли не с открытым ртом, глядя на всё широко открытыми глазами, с нескрываемым восхищением. Было ощущение, что ему нравится всё. Невольно возникал вопрос, где же он учился раньше, если его так восхищало довольно скромное оборудование интерната. Ещё мальчик с любопытством смотрел на других детей, с какой-то плохо скрываемой заинтересованностью, как будто и детей, своих сверстников раньше не видел. Полина ещё тогда подумала, что надо будет расспросить его обо всём.
