Звездинцев отпустил жену.

– Иди, передохни. Восстанови губы, они потребуются мне через пять минут.

На этот раз в промежутках между поцелуями он стал наставлять Гулю:

– Боже, что за турнюр – дикая дивизия! Нарушение формы одежды! Вы бы немного приоделись, лейтенант Звездинцева, а то… знаете… этот… затрапезный вид: бантики, рюшечки, оборочки и прочие финтифлюшки…

Его официальный тон не возымел действие.

– Паша, – Гуля немного отдышалась от поцелуев. – Ну, кто еще может узнать про нашу личную жизнь? – Ее задели слова мужа, и обиделась она не на шутку.

– На корабле есть глаза и уши, – услышала она.

Звездинцев поменял позу – пересадил Гулю на другое колено – у него затекли колени, потому что сидящая на них Гуля мешала работать.

Она улыбнулась.

– Может, я надоела тебе?

– Нет-нет!

Гуля сняла с Звездинцева китель, поцеловала в плечо.

– Что ж, надо проверить…

Гуля расстегнула на себе крючок.

– Придется показать тебе все сравнительные качества моей фигуры…

Звездинцев уперся:

– Давай не сейчас!

Гуля продолжала:

– Снимай с меня показания на свои чуткие приборы: глаза, уши, пальцы.

Звездинцев рассеянно, нехотя подыграл.

– Ах, придется взять труд посмотреть это чудное нескончаемое детализированное кино!

– Придется мне предоставить все преимущественные доказательства… чтобы кино было настоящее, покадровое!

– Верю-верю! – подтвердил муж. – Я не требую эксклюзива.

В операционном отсеке № 6 на экране стоял последний эпизод.

1-й координатор возмутилась:

– Им, молодым, хоть кол на голове чеши – всё одно!

2-й координатор поддержал:

– Ну вот… Придется контроль над ними усилить.

3-й координатор была с выдержкой.

– Я бы не спешила с давлением на них.

4-й координатор сделал вывод:

– Милые ребята – уймутся-перебесятся.

Звездинцев снова обнял жену. И на этот раз он опять со вкусом мял ее губы.

– Сириус, ты мой дорогой, 384-й! Дисциплина прежде всего. И в командирской рубке впредь не называй меня Паша. Ладно?

– И на всем корабле?

– Желательно.

– Есть, товарищ командир! – отчеканила она, и ее рука машинально чуть не отдала честь у пустой головы.

– Мы ведь не просто какие-то рядовые исполнители, – напомнил Звездинцев.

– Инженеры Службы планетных исследований – это звучит гордо! – звонко отозвалась Гуля.

Гуля сидела на коленях у мужа, вместе устремив взгляды на экран, фиксирующего плотность метеоритов и космических частиц. Левый край экрана светлел от проплывающего стороной светила.

– Какова в динамике структура межзвездной пыли? – спросил он.

Гуля посмотрела в журнал.

– Плотность прогнозируется за полгода увеличиться на ноль восемь процентов. Преобладание к Сириусу титана над железом.

– Каков характер поведения метеоритов?

– Затишье перед бурей.

Звездинцев внимательно посмотрел на жену.

– Гуля, все эти дни я наблюдал за тобой и прихожу к мысли, что время расхлябанности и вседозволенности прошло.

Гуля согласилась:

– Я тоже за то, что надо переходить на более качественный уровень в науке и стратегически ставить ее приоритеты в подобающее ей место в цивилизационном процессе!

В операционном отсеке № 6 на экране обозначалось радостное настроение на эти слова.

1-й координатор захлопала в ладоши.

– Прогресс налицо! Молодые думают о работе.

2-й координатор тоже захлопал.

– Процесс пошел!

3-й координатор положила руку на его ладони.

– Я бы не торопилась с выводами.

4-й координатор гордо поднял голову.

– Милые ребята – бранятся, только тешатся!

Гуля вдруг надулась.

– А вообще, товарищ командир, мне надоело выслушивать ваши постоянные претензии о дисциплине.

– Это почему же? – удивился он.

– Не нравится твое отношение – мы, прежде всего, муж и жена, а потом коллеги по работе.

Были сомнения, и была почва для них. И вот почему.

“Может наоборот?” – задумался Звездинцев. Ситуация была сложная, запутанная и, вместе с тем, простая и разрешимая.

– Я сегодня неимоверно устал, – признался он.

– Устал мне выговаривать гадости?

– Потому что всё успел сделать на работе.

– Всё?

– Всё.

– Кроме записи в журнал о происшествии с тобой… – всполошился он.

– Вот кто настоящий нарушитель дисциплины! – Гуля показала на мужа пальцем.

– Я? Ну, Гуля, не делай скоропалительных и сногсшибательных выводов.

– Ты-ты! Вот кто не делает различия, что работа работой, а постель – постелью!

– Ты буквоедка.

– Командир, на работе есть только одно непреложное правило – работа и еще раз работа!

– Завелась!

– А ты упреждай замечания.

– А ты не провоцируй, не подавай повода…

Гуля поджала губы и покинула рубку.

На экране возник отсек № 6. Координаторы смотрели укоризненно и задавали нелицеприятные вопросы:

– Майор Звездинцев, почему на корабле неприкрытый волюнтаризм?

– Почему на корабле беспорядок?

– Почему на корабле преобладает семейственность, грубо выпячиваются родственные отношения? Семейственность – не пробьешь, как стена!

– Почему на корабле смещение приоритетов в сторону вседозволенности?

Звездинцев молча стоял навытяжку.

Гуля сделала выводы и назавтра явилась на работу в военно-космической форме.

– Время сейчас на часах какое? – спросил муж.

– Восемь тридцать по галактическому темпоралю, – ответила она.

– Ты должна быть на работе во сколько?

– В восемь.

– Почему опаздываешь?

Удобно расположившаяся на коленях Звездинцева, Гуля ответила вопросом на вопрос.

– А это как называется?

– Что – это?

– Твои обжимки и поцелуи на рабочем месте?

– А что в них плохого?

– Если ты мой муж, значит, тебе все позволено? Так?

– Согласись, у нас с тобой не служебный роман.

– А какой?

– Ну, что-то от… – всё мямлил он.

– Конфетно-цветочный формат мы прошли.

– Семья и работа с одной стороны взаимоисключающие моменты, с другой стороны… – ничего не придумав, тянул Звездинцев с определением.

– Тогда как же твоё постоянное заигрывание должностного лица с подчиненным?

– Разве это заигрывание? Так себе… увлечение, близорукость, умопомрачение, опять не смог удержаться…

– А я скажу правду, ту, которую ты не договариваешь. Больше того, это сексуальные домогательства на службе. Если начальство узнает…

Звездинцев растерялся.

– Всё равно, – сказал он, – предупреждаю, чтобы это опоздание и нарушение формы одежды было в последний раз, или я возьму с вас объяснительную, лейтенант Звездинцева.

– А ты не гоняйся за всеми подряд юбками на работе! – возмущенно отреагировала Гуля.

– Где ты их видишь на корабле, здесь только я и ты?

– Я вижу и знаю, и ты – тоже не меньше…

– Понимаю, извини, только не пиши докладную.

– А ты не требуй тупого исполнения устава.

Звездинцев с укоризной смотрел на жену.

– Опять красишься, как на свидание.

– Ничего я не крашусь! – Гуля по губам прошлась красным карандашом. – Так, чуточку подмалевываюсь, чтобы нравиться своему мужчине. Надо же за собой следить. Или ты хочешь, чтобы твоя женщина была чувырлой? Так я мигом забуду, что такое косметика.

– Безобразной видеть не хочу, но и размалеванной тоже.

– Тогда подожди – лишнее смою.

Звездинцев был в нерешительности, он почти махнул на всё рукой, но в последний момент сурово сказал:

– Дисциплина – есть дисциплина. Это касается всего личного состава, прежде всего вас, лейтенант Звездинцева.

Через полчаса Гуля явилась со шваброй в руке.