Снова дни потянулись тягучей резиной. Семён днями лежал, или блуждал по коридорам, изучив в них каждый уголок, каждую трещинку. Он возненавидел больницу, он перестал вообще хоть что-то воспринимать не иначе, как с ненавистью. Его всё стало раздражать, он еле сдерживал себя даже во время посещения родными. Особенно его стала раздражать Катя, которая прибегала к нему радостной и пышущей жаром. Всё это он списывал на то, что над ним якобы надсмехаются. Он перестал воспринимать окружающий мир таким, каким воспринимал его до трагедии, которую удалось предотвратить. Внимание к его персоне уже не было столь ярким, как впервые дни. Самое интересное это то, что тогда он смущался, говорил невпопад, а сейчас, когда к нему перестали приходить, ему казалось, что весь мир его предал. Эти мысли стали разъедать его плоть изнутри, он стал раздражительным и нелюдимым.

– Сёмочка! – влетев в очередной раз в палату к нему, воскликнула Катя и, подбежав к парню, хотела его поцеловать, но отстранил от себя девушку и демонстративно отвернулся к окну.

– Семён! Что с тобой? – заплакав, тихо спросила Катя, отойдя от него и, сев на другую кровать.

Наступил конец сентября, на улице было мерзко и противно, но Катя была одета в джинсы и чёрные полусапожки на небольших каблуках, а также коротенькой, чёрной кожаной курточке.

– А что со мной? – зло бросил он, искоса посмотрев на девушку. – Я на месте, весь благоухаю, а ты такая разнесчастная, вся бедненькая, изжога тебя не замучила?

Катя, оставив пакет в палате, выбежала из палаты вся в слезах. Это был первый разрыв отношений, произошедший на грани срыва парня с катушек.

Когда это произошло, до парня, наконец-то, дошло, что он не прав, что он придурок. Сорвавшись с места, он побежал за нею следом и, догнав уже на лестничной площадке, повернул к себе плачущую девушку и, став перед ней на колени, обхватил её ноги.

– Катюша, милая, прости меня дурака! Я сам не знаю, что на меня нашло, прости, пойдём в палату! – произнёс он, глядя снизу на неё.

Люди, проходящие рядом с ними, с интересом рассматривали молодых людей, парня, который стоял на коленях перед девушкой.

– Сёма! Ты с ума сошёл? – прошипела она, опустившись рядом с ним. – Не позорь меня, пойдём в палату, там и поговорим!

Вернувшись в палату, Семён снова стал перед ней на колени и произнёс, глядя на Катю, а у самого были слёзы на глазах. – Котёнок, прости меня! Я сам не знаю, отчего всё это! Последние дни меня буквально всё и все раздражают, надо возвращаться домой иначе я сойду с ума!

– Господи! – произнесла в ответ Катя и, опустившись на колени, стала целовать своего парня, также, обливаясь слезами, и в этот момент в палату вошла Елена Владимировна, отчего они подскочили с пола.

– Вы чем тут занимаетесь? – строго спросила она, но увидев, что они плачут, произнесла. – Так, говорите, что произошло?

– Елена Владимировна! – опустив голову, отозвался Семён. – Отпустите меня домой, мне учиться надо, да и свежего воздуха хлебнуть!

– Так! Вы как малые дети, хотя и на самом деле дети! Через неделю пройдёшь томографию головы и шейного отдела позвоночника, если отклонений не выявим, отпущу домой, а если есть патология, Будем думать! – сказала она и, посмотрев на Катю, мокрую от слёз, продолжила. – Не хотела говорить, думала с родителями переговорить, но раз у вас такая ситуация, скажу! Даже, если я тебя выпишу, запомни одну вещь, спортом заниматься категорически запрещаю, любое неверное движение и ты, молодой человек, можешь до конца жизни остаться в инвалидном кресле, а теперь сами делайте выводы! Завтра у нас будет большой обход, после него и будем принимать решение, а сейчас просто отдыхай, больше лежи, но и прохаживаться не забывай! Не надумайся клясть себя за то, что спас жизнь мальчику, Бог знает куда направить человека, вот он тебя и направил, знать есть для тебя отдельная, особая миссия!

Потрепав его и Катю по волосам, врач улыбнулась и вышла из палаты.

После её ухода, они сели на кровати и молчали, не глядя друг другу в глаза. Ни Семён, ни Катя не могли подобрать нужных слов. Только минут через двадцать, Катя поднялась и, сев рядом с ним, положила руку на его ногу.

– Сёма! Ты не волнуйся, всё будет хорошо, я в этом уверена! – тихо произнесла она, не поднимая глаз.

– Откуда такая уверенность, Катюша? – усмехнувшись, отозвался Семён и, поднявшись с кровати, подошёл к окну, выходящее во двор клиники.

– Я уверена, миленький! Если бы всё так было опасно, то ты до сих пор лежал бы в постели! Знаешь, когда дедушка повредил шейный отдел позвоночника, то он три года не вставал, пока не умер, а та бегаешь! Ничего, всё обойдётся, а если нет, то ты знай, я никогда тебя не брошу! Исполнится по восемнадцать лет, сразу поженимся и я всё время буду возле тебя! – сказала она и, посмотрев на него, улыбнулась, после чего вытерла слёзы рукавом красного свитера, выступающим из-под курточки.

– Ха! Какая свадьба, дорогуша? На следующий год мы с тобой будем в институте и пока не окончим, нам с тобой не разрешать жениться, да и неправильно это будет! Ты хоть понимаешь, что после свадьбы, ты забеременеешь, и что дальше? Времени на учёбы уже не будет, да и не проживём мы с тобой на стипендию! – произнёс он и, вернувшись на кровать, поцеловал девушку.

Она молчала, молчал и он, а потом засмеялся и сказал. – Знаешь, Котёнок, вообще-то мне нравится твоя мысль! А что нам мешает действительно жить вместе, надо лишь предохраняться и всё!

– Сёма! – улыбнувшись, отозвалась Катя и, посмотрев на него, спросила. – Ты-то откуда всё это знаешь? Мы же с тобой по сути своей ещё дети, хоть и большие, но дети!

– Катя! Сейчас двадцать первый век, первое десятилетие прошло нового века, так что я удивлён твоим вопросом, будто сама не знаешь? – произнёс он и, прижав её к себе, поцеловал её волосы.

– Ладно, Сёма, я пойду, прекращай психовать, ты же мужчина! Ты должен принять всё то, что происходит вокруг! – сказала по-взрослому Катя и, поцеловав его, спросила. – Ты меня проводишь?

– Конечно! Что за вопрос? – тут же отозвался Семён и, взяв её за руку, проводил до самой лестницы.

Вернувшись к себе в палату, он упал на кровать, но тут позвали на ужин, и он, чертыхнувшись, отправился в столовую.

После ужина ему сделали два укола и он, укрывшись одеялом с головой, отвернулся к стене. Мысли не давали уснуть, да он и сам не хотел этого. Он просто хотел побыть в тишине и подумать, уснул только тогда, когда в отделении микрохирургии воцарилась полнейшая тишина.

Утром, после завтрака, в палату вошло пять врачей, среди них была и Елена Владимировна. Один из них был седовласый, пожилой мужчина.

Подойдя к парню, он сказал. – Ну, что, герой, давай посмотрим, что ты из себя представляешь! Снимай футболку и ложись на кровать, делать будешь то, что я тебе скажу!

Семён мигом снял с себя футболку и, улыбнувшись всем, лёг поверх одеяла.

– Хорош, поднимайся! – сказал он и, повернувшись к Елене Владимировне, продолжил. – С ним всё в порядке, если бы были серьёзные отклонения, он бы так не скинул с себя футболку! Это я по поводу шеи, а по поводу головы покажет время! Я считаю, что ему пора домой, готовьте на выписку!

Потом, посмотрев на парня, он добавил. – Теперь, парень, всё будет зависеть от тебя самого! Месяца три, а то и больше, не допускай нагрузки, это касается даже не позвоночника, там у тебя всё наладилось, трещина твоя зарубцевалась, я смотрел на снимке! Я имею в виду голову, береги её, кости твои срослись, но береги её от неосторожных ударов! Я думаю, что максимум через полгода ты будешь полностью здоров! Елена Владимировна напишет тебе предписание, надо будет каждый месяц ходить к своему, участковому врачу и делать снимок! Через полгода явишься сюда, направления не надо, мы положим тебя дня на три и проведём обследование! Я ясно выразился!

Семён не скрывал счастливой улыбки, отчего и все врачи невольно заулыбались.

– Спасибо большое, я всё понял, а соблюдать всё то, что вы сказали, меня мать будет доставать, так что не сомневайтесь! – сказал он и, посмотрев на лечащего врача, спросил. – Елена Владимировна! Так мне сейчас собираться?