– Котёнок! За мной картошка и салаты, а за тобой варка, дерзай, девочка! – крикнул он от небольшой террасы, на которой они всегда проводили вечера в уединении.

– Хорошо, мой мужчина! – смеясь, отозвалась Катя и, спрыгнув с качелей, побежала за ним в дом.

Время действительно бежало очень быстро. Приехали они в десять утра, пока поговорили оно уже подбежало к одиннадцати часам и пока готовили блюда, наступил полдень. Солнце ещё довольно-таки приличн напоминало о себе, хоть день и стал корче, лето продолжало свой размеренный ход.

Выпив снова по пятьдесят грамм коньяка, Семён отнёс остаток содержимого бутылки в куст смородины, чтобы ненароком не нарвался отец.

Когда обедали, Катя стала фантазировать по поводу мебели, которую надо будет прикупить в квартиру, размечталась конкретно, отчего Семён лишь улыбался своей подруге, продолжая ею любоваться.

Она действительно была великолепна. Белая маечка на тонких бретельках и желтая юбочка, придавали её какой-то изысканный лоск, который присущ лишь маленьким, несмышлёным девочкам, отчего он просто наслаждался её красотой и детской наивностью.

Он и сам путём ещё толком не разбирался в ситуации, которая преподнесла им столько подарков. Он каким-то чутьём, непонятно каким, но чутьём, ощущал внутреннюю тревогу, хотя старался гнать дурные мысли из головы.

И, вдруг, его осенило. Он напрочь забыл об Анюте, с которой переспал практически в тот же день. Пусть это было стечение обстоятельств, пусть что угодно, но никто не мог поручиться, что эта фурия не стане его домогаться, тем более ей очень понравился секс с юношей. Он также отлично понимал, что она будет его шантажировать перед Чалым, но как избежать от неприятностей, не знал. На прощание она ему сказала, ехидно улыбнувшись уже в прихожей, что если он выступит против неё, то Чалый сотрёт его в порошок, и это было похоже на правду. Всё то, что произошло в тот день, вернуть назад было невозможно, что ещё больше терзало его ещё не окрепшую душу.

– Эй, Сёма! – откуда-то издалека донёсся голос любимой. – Сокол мой, ты куда улетел?

После этих слов, она подошла к нему сзади и, обняв за шею, стала целовать его уши.

– Что он мог сказать этой чистой девушке? То, что он в этом не виноват? Бред! – вновь подумал он и, перевалив девушку к себе на колени, принялся жадно целовать её губы и глаза, отчего она весело засмеялась.

Через мгновение она выскользнула из его рук и, взяв его за руку, потащила в дом, где на первом этаже уже была приготовлена постель.

Больше Семён уже ни о чём не мог думать, собственно это касалось и Кати. Как и в первый раз своей близости, они просто утонули в любви, по сути ещё детской, но такой взрослой любви.

Утром Катя долго нежилась в постели, прикрыв свои голые телеса лёгким покрывалом, а Семён сделал утреннюю зарядку, переходящую в силовые упражнения и принял прохладный душ. На их участке, в самом дальнем конце, лежал огромный валун. Никто не знал, какого он веса, но убрать не смогли. Отец даже думал его закопать, как не в безызвестной сказке, но передумал. Подойдя к нему, он попробовал его пошевелить и, на удивление ему самому, камень сдвинулся в сторону. Вернувшись к дому, он почесал себе затылок и, усмехнувшись, пожал плечами.

– Знать сила моя не в экстремальной обстановке, как думалось раньше! – подумал он и, подойдя к лому, который стоял с задней стороны дома, прислонившись к стене, взял его в руки.

Тяжести он практически не почувствовал. Взяв руками с обеих сторон лома, он слегка напрягся, пытаясь его согнуть. Получилось, отчего он не на шутку испугался.

Вернувшись к своей зазнобе, он улыбнулся ей и, стянув с неё покрывало, выхватил из постели, как пушинку, отчего она забила ногами, смеясь, как маленькая девочка.

С нею на руках, он вынес её из дома и, окунув в большую бочку с водой, выпустил со своих объятий. Схватив полотенце, истошно вопя на всю округу, она принялась дубасить Семёна, в то же время, заливаясь смехом. Смеялся и он, любуясь своей Евой, которая, не стесняясь, бегала по огороду за ним.

Наконец, поймав её снова в свои объятия, он отнёс своё сокровище в дом и, бросив на мягкую постель, сказал. – Золотце! Давай прихорашивайся, скоро должен приехать мой отец, он мне вчера об этом сказал! Надо приготовить завтрак, поставь чайник, да приготовь бутербродов! Хорошо?

– Как скажешь, мой принц! – весело отозвалась Катя и, подхватившись с постели, заправила её и, натянув свои джинсовые шорты прямо на голое тело, стала искать лифчик и футболку.

Семён не мог оторвать взгляд от неё, от этого чуда природы. Волосы, ещё не прибранные сползали почти до середины позвоночника, что придавало ей вид лесной феи.

– Что смотришь? – играя глазками, воскликнула она и, показав ему язык, убежала на кухню, прихватив вещи с собой.

– Котёнок! Ты просто чудо! – крикнул он вслед и посмотрел на часы, висевшие над кроватью.

Стрелки показывали половину девятого утра, но спать не хотелось. Вчерашний вечер и всю ночь они провели в постели, поэтому выспались, лишь чувствовалась какая-то расслабленность, отчего хотелось лишь потягиваться, что он и делал с успехом. Семён прекрасно осознавал то, что ему предстояло пережить, беседуя основательно с отцом, но он не мог найти ни одного объяснения своего поступка, кроме того, что было на самом деле.

Не успели они позавтракать, как услышали сигнал подъехавшей машины. По нему он узнал, что подъехал отец, отчего Катя суматошно принялась наводить порядок на столе, слегка волнуясь встрече с отцом своего возлюбленного. У неё сразу взрастало напряжение при встрече с ним, она начинала волноваться, не зная, как угодить своему будущему тестю, отчего ещё больше волновалась.

Заметив это волнение, Семён поймал её за руку и, улыбнувшись, сказал, погладив по золотым волосам рукой. – Золотце! Это всего лишь отец, а не злодей какой-то!

– Господи, Сёма! Я потому и волнуюсь, что отец, а не злодей! – отозвалась она, улыбнувшись ему в ответ и добавила, показав глазами на дверь. – Беги уж, не гоже, чтобы он поджидал возле ворот, ещё подумает что зря обо мне!

Через минуту отец въехал во двор и, выйдя из машины, потянулся от удовольствия.

– Хорошо-то как здесь! – улыбнувшись, произнёс он и, обнявшись с сыном, спросил. – Ну, а где твоя зазноба?

– Тебе готовит чай! – отозвался сын и, обняв отца за плечи, повёл его в дом.

Позавтракав, да поболтав ни о чём, он посмотрел на сына и сказал. – Пойдём в сад, что ли?

Семён поднялся и, поцеловав Катю, прошептал ей. – Ты здесь пока приберись, да отдохни, а у меня разговор серьёзный, сама понимаешь!

Оказавшись у качелей, они уселись на них и отец, посмотрев на сына, сказал. – Сынок, ты нас с мамой пойми правильно, но времена сейчас очень нехорошие! То, что ты рождён выручать всех подряд, это хорошо, настораживают эти подарки, ты меня понимаешь? Я, конечно, благодарен Чуме за то, что сумел тебя отбить от профессорского беспредела, но и их можно тоже понять! Вот тебя отбили, а кто-то оказался вне Университета, потому что у него не было такой защиты! Всё это противно до безумия, но мы не в силах изменить эту тенденцию, тенденцию разгрома нашей науки, а потом хотим, чтобы нас хорошо лечили, преподавали в школах, созидали на научном поприще! Вот такой сынок, или доченька, без намёка на разум, займёт чьё-то место и будет руководить коллективом! А сколько этих бездарей открывают свои клиники, аудиторские конторы, нотариальные и прочие заведения! Господи, и куда мы катимся?

Он тяжело вздохнул и, посмотрев на сына, продолжил. – Давай теперь сначала и до конца, мне ведь надо ещё изъясняться с матерью! Боюсь, если узнает, придётся скорую помощь вызывать, ну да ладно, назад не получается открутить! Я вот думал-думал и пришёл к такому выводу, раз тебе всё это за спасение человека, то пусть так и остаётся, только очень тебя прошу, не подсаживайся на их иглу, может всё кончиться крахом! Понимаешь, блатной мир неоднозначный, попадёшь под хорошее расположение, повезло, не попадёшь, то снова повезло, только останешься без ничего, а ещё, как они говорят, на счётчик поставят! Сам же слышал, когда Чума на нас накатил! Ещё! Ты Кате всё рассказал?