В документе говорилось:

"Ожидаемое в ближайшее время наступление холодов, вероятно, сделает еще раз на ограниченное время возможным быстрое проведение операций на Востоке... Решение задач, еще выполнимых в этом году, должно создать благоприятные предпосылки для ведения борьбы зимой и в 1942 году... Противник, по-видимому, больше не сможет из-за несоответствия между пространством и силами создать сплошной фронт между Черным морем и Ладожским озером. Вероятнее всего, он будет вынужден ограничиться удержанием большого московского района (Вологда, Москва, Саратов), который включает важные дороги из военно-промышленной области Урала, из азиатской России и связь с Мурманском, а также обороной Кавказской области, удержания которой требует не только необходимость снабжения нефтью, но и взаимодействие с англосаксами. Если противник захочет сохранить лежащий в промежутке, не имеющий стратегического значения основной район волжских степей, то он должен будет по меньшей мере держать линию Дона, чтобы не допустить прорыва своей связующей линии между северной и южной Россией. Русские могут, по их нынешним силам, создать и вооружить еще около 50 дивизий". ОКХ склонялось к мысли: в этом году немецкие войска достигнут линии: нижнее течение Дона до устья Хопра - Тамбов - Рыбинск - Лодейное Поле, на юге Майкоп - Сталинград, на севере - Горький и Вологда. Так удастся "лишить противника военно-индустриальной основы для восстановления его вооруженных сил и ограничить возможности проведения больших оперативных перебросок". Для немецкой армии тем самым будет создано "возможно более благоприятное положение еще до полного наступления зимы"{656}.

Следовательно, генеральный штаб сухопутных сил в первых числах ноября начал склоняться к мысли:

- что война против Советского Союза, вероятнее всего, выиграна в 1941 г. быть не может и продлится в следующем году;

- что сейчас необходимо продолжить наступление, чтобы выйти в глубь Советского Союза на линию, с которой в 1942 г. удастся нанести решительный удар;

- что такое наступление связано с риском, но он неизбежен, а поэтому оправдан;

- что силы Советского Союза на исходе, и поэтому СССР сможет удерживать лишь два стратегических района - Москву и Кавказ.

С такой оценкой стратегической обстановки Браухич выступил на совещании у Гитлера днем 7 ноября и получил в общем и целом одобрение.

Как о возможных перспективах Гитлер теперь говорил на совещании об операциях будущего 1942 г. в центральном районе России, "где наблюдается активизация русских", и о Северном Кавказе, овладение которым "придется перенести на будущий год"{657}.

Победные вопли нацистской военной пропаганды с конца октября как-то сразу утихли. О Восточном фронте появлялась теперь только самая скупая информация. Карты Московской области исчезли со страниц газет. Как будто всего лишь полмесяца назад никто и не говорил, что победа над Советским Союзом одержана. И не удивительно, ибо еще до последнего, "решающего" наступления на Москву в сфере высшего руководства вооруженными силами именно здесь, у стен Москвы, складывается мысль о невозможности выиграть войну в 1941 г.

Тогда, в начале ноября, составляются и первые наметки плана военных действий на следующий год, причем главный удар будет наноситься на юге. Еще 6 октября Паулюс докладывал Гальдеру так называемую оперативную разработку "Кавказ". 9 ноября разведка доставляет сведения о развертывании на Кавказе пяти новых штабов советских армий, после чего Гальдер отмечает: "Наступление на Майкоп невозможно раньше января". Наконец, на совещании у Гитлера 19 ноября вполне твердо определяются "задачи на будущий год". В первую очередь - Кавказ. Цель - русская южная граница. Время - март - апрель{658}.

11 ноября в 8 часов вечера Гальдер отъехал в специальном поезде вместе с помощниками со станции Ангербург в Оршу на совещание с начальниками штабов Восточного фронта. Его главный багаж составляло "Ориентирование начальника генерального штаба". На следующий день поезд подошел к перрону Минска, а вечером прибыл в Оршу.

IV

Темой совещания начальников штабов групп армий, начавшегося в 10 часов утра 13 ноября, был один вопрос, по которому верховное командование хотело знать мнение фронтовых инстанций, хотя уже имело свое собственное: что делать дальше? Должны ли армии окопаться, начать готовить зимние позиции и ожидать весны или они должны и могут продолжать наступление на Москву зимой? Мнение верховного руководства уже, как мы знаем, было выработано, и разъяснить его руководству на местах составляло вторую задачу совещания.

"Совещание в Орше, - считает Карелль, - имело особое значение для военной истории. Оно является ключом к ответу на вопрос, который сегодня пылко дискутируется: что было решающим для продолжения несчастного зимнего наступления? Кто несет ответственность? Был ли это Гитлер или генеральный штаб?"{659} Ответ был дан скоро.

Открыв совещание, Гальдер сделал обзор положения на всем фронте между Ладожским озером и Азовским морем, повторив содержание доклада Браухича у Гитлера 7 ноября и своего документа "Ориентирование начальника генерального штаба".

Что могли сказать собравшиеся здесь начальники штабов, выражая мнение своих командующих?

Фельдмаршал Бок оставался в эти дни "движущей силой мнения о необходимости наступать на Москву"{660}. На севере Лееб уже ничего не мог сделать. Он лишь ожидал обещанной помощи Бока, который должен был нанести удар частью сил на север или северо-восток.

На юге фельдмаршал Рундштедт уже 27 октября отдал приказ после достижения Ростова-на-Дону прекратить наступление ввиду того, что "при всем желании нельзя достигнуть поставленной цели" (Майкоп, течение Дона), что больше невозможно двигать войска дальше без достаточного обеспечения. Рундштедт исключал в ближайшее время какое-либо новое наступление. Донесением 3 ноября он поставил в известность штаб сухопутных сил, что "оперативные решения, которые не удались в этом году, должны быть перенесены на следующую весну"{661}.

Первым выступил начальник штаба Рундштедта генерал Зоденштерн. Он потребовал для группы армий "Юг" разрешения прекратить наступление и перейти к обороне. В конце концов войска группы стоят далеко на востоке, на Дону, перед Ростовом, на 350 км восточнее линии фронта группы армий "Центр".

Группа армий "Север", сообщал начальник штаба фельдмаршала Лееба генерал Бреннеке, сейчас настолько слаба, что не может быть и речи о продолжении наступления. Войска уже давно перешли к обороне.

Затем докладывал генерал Грейфенберг, начальник штаба Бока. "Фельдмаршал считает, - сказал он, - что в военном и психологическом отношениях необходимо взять Москву. Опасность, что мы этого не сможем сделать, должна быть принята во внимание, - продолжал он, - но будет еще хуже, если мы останемся лежать в снегу на открытой местности в пятидесяти километрах от манящей цели"{662}.

В итоге все начальники штабов фактически отвергли план верховного командования - еще в этом году достигнуть Майкопа, Сталинграда, Тамбова, Рыбинска, Вологды, Лодейного Поля. Вместо этого Рундштедт и Лееб ставили генеральный штаб перед фактом: их войска вообще больше не могут никуда наступать, не только до нефтяных районов или до Вологды, но и до чего угодно другого, расположенного хотя бы перед самым их фронтом. Они могут думать лишь о том, чтобы как-нибудь удержаться на месте и перезимовать. Все "ориентирования" Гальдера и выводы фюрера ставились под сомнение неумолимым фактом: сдвинуть армии на юге и севере невозможно.

И лишь мнение фон Бока в ряде пунктов совпадало с планами верховного командования{663}. Правда, Бок, его помощники Грейфенберг и начальник оперативного отдела подполковник Тресков не разделяли в полной мере оптимизма генерального штаба о силах Красной Армии. И все же считали наступление на Москву лучшим решением, чем любое иное.

Закончив обсуждение, Гальдер прочитал заранее подготовленный приказ группе армий "Центр": 2-я танковая армия Гудериана должна после занятия Тулы наступать юго-восточнее Москвы через Коломну на Горький - 400 км восточнее Москвы. На севере 9-я армия с 3-й танковой группой продвигается на восток через канал Москва - Волга, затем поворачивает на Москву, составляя левую охватывающую группировку. В центре - 4-я армия справа, 4-я танковая группа слева должны вести фронтальное наступление. Срок начала нового наступления не устанавливался. Его определит фельдмаршал Бок, которому требовалось еще несколько дней для организации снабжения.