"Кризисным днем первостепенного значения" назвал день 18 декабря генерал Варлимонт{927}. Грейнер записал в журнале военных действий верховного командования: "Большое русское наступление против 8-й итальянской армии началось вчера утром и привело к глубокому прорыву центра армии. Враг прорвался также в армейской группе Холидта. Фюрер приказывает отвести фронт на обоих участках на более короткую позицию, потому что здесь его принцип безусловно удерживать передовую линию - перед лицом бегущего потока итальянцев неприменим"{928}.
Новое наступление Красной Армии создало для гитлеровского вермахта угрозу "Сверх-Сталинграда" (Super-Stalingrad), как это стали называть в ставке, т. е. полного окружения всего южного фланга гитлеровских вооруженных сил на советско-германском фронте, от Дона до Кавказа и Черноморского побережья.
"Так перед рождеством завершилась последняя кратковременная отсрочка, пишет В. Гёрлиц. - В дни перед сочельником произошла давно ожидаемая катастрофа 8-й итальянской армии. Советы нанесли удар через Дон на юг. Обстоятельства грозили Сверх-Сталинградом, отсечением всей группы армий "А" на Кавказе. Манштейн был озадачен тем, что для него наверняка было самым горьким событием в жизни: он должен был отвести силы Гота, чтобы еще попытаться по меньшей мере заткнуть брешь в глубине". Операция по выручке 6-й армии провалилась. И хотя затем еще несколько дней группа Гота немного продвигалась вперед, она вскоре была накрепко остановлена. Теперь генеральный штаб признал полное бессилие помочь окруженным. Более того, он стал утрачивать интерес к 6-й армии перед лицом надвигающихся еще более грозных событий. Штаб группы армий "Дон" получил разрешение уехать из Новочеркасска в Таганрог. Манштейн, этот "лучший оперативный ум генерального штаба", не смог правильно рассчитать силы. Его армия встретила упорное сопротивление советских войск, а потом подверглась их сокрушительному удару. Теперь он уезжал от злополучной 6-й армии, признавая тем самым свое бессилие и поражение.
Разгром советскими войсками 8-й итальянской армии, быстрое развитие наступления к югу армий генералов Н. Ф. Ватутина и Ф. И. Голикова, угроза "Сверх-Сталинграда" - все это требовало от гитлеровского генерального штаба новых решений. И смысл их мог быть теперь один: полный отказ от каких-либо наступательных действий, немедленный переход к обороне и отступление.
Кризисный день 18 декабря, когда положение 8-й итальянской армии уже и в генеральном штабе оценивалось как катастрофическое, вызвал крайнюю тревогу в Риме. После обеда в ставку Гитлера прибыли высокопоставленные итальянцы: министр иностранных дел граф Чиано и начальник штаба "Командо Супремо" маршал граф Кавальеро.
На следующий день начались бурные переговоры.
"Итальянские гости" находились в ставке Гитлера с 18 по 20 декабря. Главная цель их приезда состояла в том, чтобы убедить Гитлера сделать попытку в "какой-либо форме договориться со Сталиным", т. е. попытаться заключить мир, а потом направить главные усилия вермахта в Средиземноморье. Гитлер отвечал, что нет никакой необходимости добиваться соглашения с Советским Союзом во имя интересов Североафриканского театра. Нужно, "не ослабляя армию на востоке, направить значительные силы к югу". Решительно отвергая предложения о переговорах с Советским Союзом, Гитлер саркастически предложил "вернуть дуче его армию". Он заменит ее тремя немецкими дивизиями, прибывающими из Франции.
Что касается положения в Северной Африке, то все пришли к заключению, что неудачи здесь происходят главным образом из-за срыва союзной авиацией работы итало-германского морского транспорта. Кавальеро добился обещания дополнительной помощи немецкой авиации, а Гитлер настаивал на активизации итальянского флота{929}.
"Когда снова вернулись к положению на донском участке фронта, Гитлер уточнил: он теперь срочно высвободит на Кавказе дивизию СС "Викинг", передаст ее Готу, прикажет Паулюсу оставить Сталинград и сосредоточить силы для прорыва. И тогда он отдаст дуче его армию, а вместо нее введет немецкую армейскую группу: из Франции уже двигаются новые дивизии.
Все это оказалось мечтой. Наступление советских войск на Дону продолжало развиваться и шириться, создалась прямая угроза глубокого охвата всей кавказской группировки. Гот больше не продвигался ни на шаг. 6-я армия почти не получала продовольствия и боеприпасов. Разгром итальянцев стал фактом.
В ночь на 29 декабря решение было принято окончательно: "Группы армий "А" и "Дон" отвести далеко назад и объединить под командованием генерал-фельдмаршала Манштейна"{930}. Они превращались в группу армий "Юг". Разосланная следующим утром директива Гитлера гласила: "Моим стремлением впредь, как и раньше, остается удержать 6-ю армию в ее крепости и создать предпосылки для освобождения. Вместе с тем необходимо избежать нового "котла" в связи с отступлением союзных войск или отходом наших слабых сил, или в результате созданного в отдельных местах сильного превосходства противника. Кроме того, необходимо путем подвижного ведения боевых действий в отдельных местах вырвать у русских инициативу и снова обеспечить превосходство немецкого руководства"{931}. Группа армий "А" отступала на линию Майкоп - Армавир Сальск. Группа армий "Дон" получила довольно неопределенную задачу: "сделать все" для освобождения 6-й армии. Отводить свои силы на запад, только "если это будет безусловно необходимо", до линии Константиновская - река Северный Донец{932}. Одновременно Кейтель отдал приказ перебросить с запада на Восточный фронт три дивизии СС.
Наступила новогодняя ночь. Гитлеровская армия, сжигая города, села и деревни, разрушая мосты и дороги, отступала на запад через обледенелые степи, и на горизонте в огнях пожарищ терялись призраки ее завоеваний.
VI
Начальник генерального штаба не сразу ориентировал Паулюса в ситуации, сложившейся после начала успешного наступления Красной Армии на Среднем Дону. Цейтцлер не хотел лишать окруженных последних надежд. Но в 6-й армии очень скоро поняли: прорыв советских войск на Дону - удар в самое сердце.
На совещании 19 декабря Паулюс сказал первому адъютанту штаба армии полковнику Адаму:
- Ваш вчерашний доклад о положении вне "котла" был серьезнее, чем я думал. Посмотрите на карту! Угроза 8-й итальянской армии создается с флангов и тыла. Здесь обороняются только боевые группы, которые должны защищать широкие позиции. Если противник снова перейдет в наступление на этом участке, катастрофа будет еще значительнее, чем нынешняя{933}.
Вскоре наступающие советские войска стали угрожать тылу группы армий "Дон". Они захватили аэродромы, с которых велось снабжение 6-й армии, отодвинули внешний фронт окружения до 250 км и разгромили армию Гота. Все поняли: час пробил.
Отныне все обещания и посулы гитлеровской ставки помочь войскам Паулюса стали пустой болтовней. Взаимоотношения между генеральным штабом в Растенбурге и штабами агонизирующей в сталинградском кольце армии в последние недели ее существования представляли собой смесь цинизма, ханжества и прямого обмана. Сколь далеки эти свойства, характеризующие облик корпорации "генеральный штаб", от идиллических образов, рисуемых теми историками, которые старались сохранить традиции германского милитаризма! И, на наш взгляд, не случайно именно в сталинградском "котле" зародилось движение немецких военных "Свободная Германия". Помимо определяющего факта военного разгрома, немалую роль сыграло, пусть запоздалое, разочарование многих офицеров 6-й армии в режиме третьего рейха, в его руководителях, их программе, методах, пришедшее, наконец, понимание глубокой аморальности и преступности всего того, что совершал нацизм.
В последних числах декабря приятель Паулюса генерал Фелльгибель, начальник связи ставки Гитлера, находившийся в "Вольфшанце", пригласил командира полка связи ОКХ полковника Ван Хоовена и спросил его, знает ли он Паулюса. Услышав отрицательный ответ, Фелльгибель охарактеризовал ему Паулюса как "более теоретика, чем фронтового солдата".
