–А ну-ка стой! – и тут же сильная рука охранника схватила меня за шиворот. Он вытащил из кармана моей куртки ещё одну бутылку водки, которую я положил туда на тот случай, если мне не захотят продать первую бутылку. Но охранник её заметил и теперь весь мой план обломался. – Вот! Хотел её украсть, – охранник показал бутылку всем посетителям и кассирше. Все просто ахнули, видимо, не ожидая от меня такого. – Но нет, мальчик! Не в мою смену! Со мной такое не прокатит! Это же тебя я поймал неделю назад за воровством колбасы?
Я только опустил голову и молчал. Какой смысл им что-то говорить, если они не верят ни единому моему слову?
–Коля, давай вызовем полицию? – предложила кассирша, заставив сразу меня встрепенуться. Меньше всего я хотел, чтобы папа узнал о том, что я ворую. Я не знал, как он на это отреагирует, но ему точно не понравится то, что я мало того, что не принёс ему вовремя бутылку водки, так ещё угодил в полицейский участок. Мне было даже страшно себе представлять, что сделает со мной папа после того, как заберёт с полицейского участка. Я не мог этого допустить и понял, что надо срочно что-то предпринять. Уговаривать их отпустить меня, было бы глупо. Я должен был всё сделать сам. – Скорее всего, его родители даже не в курсе, что их сын ворует, – продолжала тем временем кассирша, даже не смотря на меня. – Вот как раз узнают, накажут его, как следует, чтобы ему неповадно было воровать в следующий раз.
–Да, – согласился с ней охранник. – Можно так сделать, – и в этот момент ослабил хватку, и я тут же вырвался и бросился прочь из этого магазина.
Я бежал так быстро, как только мог, как будто боялся, что за мной гонятся, но за мной никто не гнался и я прекрасно об этом знал. Остановился я уже возле дома. Я перевёл дыхание и обернулся. Да, сзади меня никого не было! Этого и стоило ожидать. Я уже несколько раз попадался за кражей охранникам, но еще ни разу никто не хотел сдать меня полиции. Моё сердце бешено стучало от только что пережитого ужаса.
Я взглянул на часы и понял, что у меня осталось всего две минуты. Бежать ещё в какой-то магазин было бы глупо, да и времени не хватит. Даже если у меня получится сейчас купить папе водку, то он всё равно меня побьёт за то, что я опоздал. Так что смысла куда-то бежать не было.
Две минуты я просто так стоял возле дома, представляя себе, что сейчас будет. Моё сердце опять начал заполнять страх и ужас, но теперь перед папой. Мне было очень страшно вернуться домой с пустыми руками. Я точно знал, как папа на это отреагирует и что он со мной сделает. Я не хотел, чтобы он опять меня бил. Конечно, можно было бы убежать куда-нибудь подальше и больше никогда не возвращаться домой, но мне было некуда идти, и я пока не был готов к такому, хоть и часто думал об этом. Никого из родственников родителей я не знал. Даже их родителей. У моего папы родители давно умерли. Это мне рассказала мама, когда ещё была со мной. А вот родители мамы бросили её, когда она ещё была маленькой и всё своё детство она провела в детском доме. Наверно именно поэтому она меня так просто бросила и оставила на произвол судьбы. Других родственников у них, видимо, не было или они просто с ними не общались. И вот сейчас я был совершенно один, и мне некуда было идти. А оставаться один на улице я не хотел. Так у меня хотя бы был папа, хоть он и бил меня, но это лучше, чем бродить одному по улице не имея ни дома, ни крыши над головой и вообще не имея ровным счётом ничего! Поэтому мне приходилось просто терпеть такое отношение папы к себе.
Время уже истекло, и мне пора было возвращаться домой. Я глубоко вздохнул и двинулся к дому. Чем ближе я подходил к дому, тем тяжелее становились мои ноги, и тем сильнее мне хотелось убежать, как можно дальше от этого дома. В квартиру я зашёл, как можно тише, надеясь, что папа про меня уже забыл, и я смогу мимо него проскочить. Но у меня ничего не получилось. Да, я тихо закрыл дверь, как можно тише снял с себя куртку и повесил на крючок, но, как только я вышел из прихожей, я тут же увидел папу, который сидел на старом кресле и ждал меня. Он окинул меня взглядом и спросил:
–Ну? Принёс?
–Мне… – тихо начал мямлить я, не зная, как лучше сказать папе о том, что я вернулся с пустыми руками, чтобы он не слишком сильно злился на меня. – Мне… – снова начал я, но запнулся. Я буквально весь трясся от страха, губы мои дрожали, а на глаза опять выступили слёзы.
–Что «мне»? – не понял папа и поднялся с места. Он сделал шаг ко мне, а я наоборот испуганно шарахнулся от него. – Ты, что вернулся без водки? – догадался папа, и его лицо тут же скривилось в злой гримасе. – Ты может, не слышал, что я тебе сказал? Я тебе сказал с пустыми руками ко мне не возвращаться! И тогда может, ты мне объяснишь, зачем ты притащился сюда без моей водки?! – папа сделал ко мне очередной шаг, и я опять отпрянул от него, но уткнулся в стенку. Бежать мне больше было некуда, да от папы и не убежишь.
–Пап, я ни в чём не виноват! – наконец-то подал голос я. – Мне просто не продали её. Правда! Я даже просил их, но они не захотели мне её продавать. Папа, я…
–Закрой рот! – крикнул папа и начал снимать ремень.
–Папа, пожалуйста, не надо! Папа, я прошу, – начал упрашивать я, но папа тут же залепил мне сильную пощёчину. Я схватился за щеку, которая тут же запылала от боли и по моему лицу потекли горячие обжигающие слёзы.
Сквозь слёзы, затуманивающие мне глаза, я увидел, что папа уже снял ремень. Он схватил меня за ворот рубашки и, как какого-то щенка, потащил меня в сторону моей комнаты. Я даже не пытался вырываться, потому что знал, что это бессмысленно. Он всё равно меня не отпустит, и из-за этого только сильнее будет меня бить. В комнате он сразу швырнул меня на кровать. Деньги из моей руки высыпались на кровать. А я просто замер, ожидая первого удара. Как только пряжка ремня коснулась моей спины, я тут же вскрикнул от боли и дёрнулся. Папа что-то зло прорычал, и второй удар был ещё сильнее и больнее. Я буквально вжался в кровать и крепко сжал зубы, еле сдерживаясь, чтобы снова не закричать от боли. По моим щекам не преставали течь слёзы. Ладонями я сжимал простыню, а мои мысли были лишь об одном: поскорее бы всё это закончилось. Но папа, понятное дело, моих мыслей не слышал, и он продолжал яростно бить меня, стараясь в каждый удар добавить как можно больше силы. После каждого удара папы моё лицо кривилось от боли, и, вот уже наверно после сотого удара или так показалось мне, я не выдержал и закричал, а потом просто зарыдал от боли. Но даже это не заставило папу остановиться, и он продолжал свою пытку. Остановился он только тогда, когда у меня уже даже не было сил кричать и плакать. Голос мой охрип, и я просто лежал на кровати, сжимая руками свою подушку, которую случайно нащупал руками, и тихо постанывал от боли. Я даже не знаю, сколько он бил меня. Мне казалось, что он бил меня часа два, но, понятное дело, что это было не так.
Надев свой ремень на джинсы, папа грубо отодвинул меня, сгрёб свои деньги и, даже не удосужившись проверить, как я, покинул мою комнату. Оставшись один, я некоторое время тихо лежал, уткнувшись носом в подушку и не решаясь двигаться. Услышав хлопок входной двери, я понял, что папа ушёл и хотел уже встать с кровати, но, стоило мне шевельнуться, как тут же боль пронзила всё моё тело, и я упал обратно на кровать. Больше я двигаться не решался, да у меня и не было сил. И тем более у меня сейчас не было сил думать о школе и делать уроки. Мой взгляд случайно упал на окно. За окном по-прежнему царила спокойная размеренная жизнь. Я слышал смех детей, весёлые голоса.… Всем было хорошо и, понятное дело, никто даже и не думал о каком-то мальчике, которому сейчас было очень плохо. Я был никому не нужен! По моим щекам опять потекли слезы. Я быстро отвернулся от окна и уткнулся носом в подушку. Я не мог ничего измениться, и плакать из-за этого было глупо. Ведь слезами горю, и правда, не поможешь. В моём случае горю никак не поможешь. Только если умереть, но мне хотелось жить. Я не хотел быть самоубийцей.
