— Тёма! — донеслось издалека. — Помоги!

Крик женский, надтреснутый. И до одури знакомый. Артему казалось важным вспомнить, кто его зовет. И почему именно Артема? Что с ней? Зачем ей помощь? Какая-то догадка мелькнула на грани сознания и растаяла, едва Артем успел ее уловить.

— Тё-ма! — эхом сквозь густую темноту. — Где ты?!

Артем хотел крикнуть в ответ, сказать, что он здесь, что он ее найдет, но вместо слов из саднящего горла вырвался лишь сип.

Он мысленно выругался и сделал шаг. Он не видел пола, а ноги ощущали прохладу кафеля. Почему он босиком?

Но думать было некогда — голос позвал снова. И он стал ближе. Или показалось? Артем ступал медленно, как канатоходец, лавируя во мгле. Шаг, еще один и еще…

— Мне страшно, Тёма… — шепот, тихий, ломающийся. Из последних сил и уже недалеко. — Здесь так темно…

Артем согласился и снова шагнул на голос.

— Где же ты? Я чувствую, ты здесь. Но я тебя не вижу…Ничего не вижу…Где ты, Тёма?

Он был совсем рядом, но никого не видел. Пальцы по-прежнему утопали во мгле и ничего не ощущали: ни стен, ни пола под ногами. Девушка тихо всхлипнула.

«Кто же ты, незнакомка? И почему мне кажется, что я тебя знаю?»

— Прости, — еще тише произнесла она. И было в ее голосе нечто странное. Словно прощание. Артем занервничал.

«Нет, нет, нет! Ты не должна уходить. Только не теперь, когда я так близко».

Артем вдруг понял, если она уйдет — он не выберется из этой темноты. А ему надо выбраться. Там, вне тьмы, его ждут. Он знал точно — ждут. Вот только кто?

«Давай, Сварог, вспоминай! Ну же!»

— Я…мне страшно…и холодно очень. Почему так холодно, Тёма?

Он не знал. Ему было жарко, и пот скатывался по шее.

«Ты только не молчи, девочка. Говори, иначе я тебя не найду».

— Она уже здесь…совсем рядом… — в ее голос прокралась паника. Артем нутром чуял ее страх и…опасность. Близко. А он беспомощен, как котенок, в этой кромешной тьме. Но он шел, наощупь в черной пустоте, где маяком ¬— хрупкий голос незнакомки. Шел, опережая опасность всего на шаг, на удар сердца. Но только девушку по-прежнему не находил.

А она вдруг замолчала. Артем замер. Куда идти? Почему она молчит? Разве она не понимает, что в тишине он ее не найдет?! А ему нужно ее отыскать. Помочь? Нет, не просто помочь — эта незнакомка, ее голос что-то значили для Артема. Что? Он сдавил руками виски. Черт, он не помнил ничего, кроме голоса в голове!

— Тёма…я хотела…я… — голос дрожал. Он чувствовал страх. Она никогда не говорила того, что пыталась сказать. Артем откуда-то знал это. — Я люблю тебя…всегда…Тёмыч… — выдохнула и пропала. Снова.

А у Артема подкосились ноги, судорога прокатилась от стопы до бедра. Он упал на скользкий пол, ударился спиной о что-то твердое. Зашипел от острой боли. Взвыл бы, если б голос не пропал.

А тьма вдруг вспыхнула. Рыжие языки рвались из окон, хрустели стекла, дым разъедал глаза. И он, пробирающийся в сизом тумане, наплевавший на злой огонь. Он искал ее. Ту, без которой не мог дышать…

— Настена, — выдохнул Артем и открыл глаза.

Яркий свет полоснул по глазам. Поплыли сине-зеленые круги, смешиваясь с красными вспышками. Проклятье! Он ничего не видел, кроме алого марева. Закрыл и открыл глаза — немного прояснилось.

Он осознал себя на твердой койке, лежащим на животе в окружении кучи приборов, жужжащих и пикающих без остановки. Больница. Значит, помощь подоспела вовремя. Артем вспомнил перепуганного и злого Игната, появившегося как раз тогда, когда Артем был на пределе. Он и отключился сразу. А Настена? Где Настена? Она же только что звала его. Куда она пропала? Паника жалом вгрызлась в мозг, подстегивая к действию. Он попытался подняться на локтях, но руки не пускало. Артем дернул — что-то нервно завизжало над самым ухом. Крутов застонал от вспыхнувшей в голове боли.

— Чтоб тебя… — прохрипел он и все-таки содрал с руки какие-то присоски и проводки. Аппарат над головой не унимался.

«Ну и хрен с тобой», — мрачно заключил он.

На звук должна была прибежать дежурная сестра или врач — один черт. Артем знал, что кто-то должен отреагировать. Но ошибся. Писк раздражал неимоверно, но никто не появлялся. Странно. Хотя с другой стороны — ему без врачей будет проще найти Настену. Правды они все равно не скажут, всандалят снотворное, а Настена пропадет. Заблудится в той живой темноте, где звала его. А ему нужно найти ее. И защитить. Без нее он сдохнет, а жить Крутову хотелось долго, счастливо и обязательно с Настеной.

Он уперся забинтованными ладонями в кровать, отжался и тут же рухнул лицом в подушку. Взвыл от дергающей боли, прострелившей руки до плечей. Проклятье! Почему так больно? Он уже давно не испытывал ничего подобного. Очень давно. Врачи говорили, что у него понижена чувствительность. Так что же изменилось сейчас?

Чтобы не заорать, Артем вгрызся в подушку и закрыл глаза. Нужно расслабиться и тогда станет легче. Но только как, если кости словно в мясорубке молотит? Ладони жжет, и горячая кровь стекает по пальцам. И в голове пульсирует и шумит. И сквозь гул эхом отчаянный крик: «Тёма!»

«Лежать нельзя! Там Настена и она в беде!»

Вдохнул-выдохнул, прислушался к собственному телу. Кроме рук — ничего не болело. Пошевелил пальцами ног — на месте. Значит, встать он сможет. Осторожно, без рук, Артем перевернулся на бок. Щеку опалило и тут же отпустило. Медленно коснулся щеки — повязка на пол лица. Хорошо его поджарило.

Рука слушалась плохо, пальцы немели, зато боль стиралась. Уже легче. Так же бережно Артем подтянул ноги и свесил их с кровати. Ноги закололо и стопы задрожали. Сердце сбилось с ритма и норовило проломить ребра. Артем перевел дух. Вдохнул. И на выдохе рывком сел. Замутило, в глазах потемнело. Спину обожгло, будто кожу содрали. Артем глухо застонал.

Передохнул. Тошнота прошла, в глазах прояснилось.

Тяжело дыша, Крутов осмотрелся. Палату заливал голубоватый электрический свет. Две койки, его и вторая, пустая. Куча аппаратов, отключенных и расцвеченных мигающими цифрами, компьютер на посту за стеклом. Медика на посту не было. Странно. В реанимации, а в его состоянии Артем мог находиться только там, нельзя покидать пост надолго. А судя по тому, как давно монотонно и раздражающе пищит монитор его сердца — медсестра отсутствовала долго.

Подозрительно.

Холодок пробежал по позвоночнику. Предчувствие беды стиснуло сердце. Надо спешить!

Артем опустил забинтованные стопы на пол. На белый кафель накапала кровь. Ноги тоже были в крови. Проклятье! Откуда только столько? Крутов встал. Под ногу словно камнем ударили. Стопа вывернулась, и Артем упал, как подкошенный. От удара боль вспыхнула с новой силой, острыми шипами проткнула тело. Артем закричал, но голос сорвался на хрип. Носом пошла кровь.

Мысленно проклиная все на свете, Крутов зажал нос, запрокинул голову, выжидая. Когда кровотечение остановилось, подполз к койке. Стиснув зубы, вцепился в бильце, подтянулся. Судороги перекатывались по мышцам, заставляя Артема глухо рычать от боли и злости. Стал на колени. Лицом уткнулся в матрац. Дыхание срывалось, в легких хрипело. Мозги затапливало мутью. Тело трясло как в ознобе. Нужно осмотреть ногу. Сел на пол, подтянул кровившую стопу.

— Сука… — прохрипел Крутов.

Кто-то перерезал ахиллово сухожилие, и теперь он не то что ходить, стоять не сможет. Сам получить такую рану Артем нигде не мог — разве что разрыв, а тут порез, аккуратный и еще свежий. Кому-то очень нужно, чтобы Артем не смог ходить. И этому кому-то показалось недостаточным бессознательное состояние Крутова. Раз этот кто-то так рисковал — пробрался в больницу, в реанимацию, куда попасть не так и просто, не побоялся, что его здесь застукают. Или же…

Проклятье! Да он же подготовился — недаром медсестры на посту нет уже хренову тучу времени.

Он пришел за Настеной! И сейчас он убивал ее, а Артем — идиот!

— Сварог?

На пороге стоял Игнат.

— Ася? Где Ася? — горло сдавил спазм.