Марианна удивленно покачала головой.

— Это уж очень страшная сказка. А вы еще говорите, что мванга — миролюбивое племя.

— Это еще не все, — сказал Аркадиус. — После того как была убита почти треть племени, на мванга обрушилось еще одно — куда более ужасное — горе: в джунглях начался пожар.

Молодая женщина вспомнила, как огромные языки огня пожирали деревья, как неслись животные, не разбирая дороги, и как бежали они с Россиньолем по выжженной земле сахели, неся на непрочных носилках умиравшего Крэга.

— И тогда мванга решили, что они прогневили своего бога тем, что убивали своих собратьев, — продолжал Жоливаль. — Они забились в свои дома и со священным трепетом ожидали, когда пожар доберется до их селения. Они решили умереть.

— А что Марири? — не удержалась молодая женщина.

Жоливаль недовольно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Он вновь принялся подкручивать усы.

Марианна поняла его.

— Простите меня, Аркадиус…

— Когда кто-то рассказывает легенду, остальные не должны произносить ни слова! — сказал виконт.

— Хорошо, — сдерживая улыбку, произнесла молодая женщина. — Я больше не посмею нарушить ход вашего рассказа, о великий из великих.

Жоливаль посмотрел на лицо Марианны и вдруг рассмеялся.

— Вы улыбаетесь, Марианна, а я просто хотел, чтобы вы почувствовали ту атмосферу, при которой слушаются рассказы мванга.

— Я эту атмосферу чувствую уже на протяжении многих месяцев! — отозвалась Марианна.

— Я продолжаю, — согнав улыбку с лица, сказал Жоливаль. — А Марири, бывшая тогда совсем юной девушкой, начала ходить по хижинам и доказывать туземцам, что мванга — великое племя и оно не должно погибнуть в огне. Ее сначала никто не слушал, но красноречие девушки было столь искусным, а мванга — столь одурманены предчувствием близкой смерти, что ей удалось выманить их из хижин и повести через джунгли. Марири завела мванга в глубокое озеро — то самое, что показалось вам Зоуги, — и тем самым спасла их от огня.

— Но озеро должно было закипеть! — не удержавшись, воскликнула Марианна.

— Здесь много странных озер, — ответил Жоливаль. — Зоуги — самое опасное из них. А то, куда Марири привела туземцев, всегда остается холодным. В глубине его бьет ледяной ключ, и поэтому мванга остались в живых.

— А откуда Марири знала об особенностях этого озера?

— Она очень много ходила по лесу и вообще обладала изрядными знаниями о нем, — вздохнул Жоливаль. — Я никогда бы не узнал столько о джунглях, даже если бы прожил здесь еще несколько лет.

— Я думаю, вам не стоит этого делать, Аркадиус, даже ради знаний, — произнесла Марианна.

Она сама и представить себе не могла, что ей, возможно, придется провести в лесу еще несколько лет. И иногда в ее голову даже закрадывались мысли о том, что, будь до Зоуги полгода ходу, она бы решила возвратиться в Сенегал. Но озеро было почти рядом — так ее уверил Жоливаль.

— Я согласен с вами, — сказал Аркадиус. — По крайней мере, я никогда не смог бы спасти мванга. А Марири это сделала. И после того как окончился пожар, ей дали второе имя — Хозяйка холодного озера и избрали вождем. Кстати сказать, раньше мванга жили совсем в другом месте, почти что рядом с топи — откуда, собственно, и пошла их вражда. Они не поделили какую-то мелочь: то ли убитого буйвола, то ли охапку корней. И это единственное, с чем Марири справиться не смогла. Все остальное — и в том числе подбор супругов — придумала она. Мванга очень чтут ее и часто называют девочек Марири.

Марианне очень понравился рассказ Жоливаля. Она представляла себе стройную Марири в венке из белых крупных цветов, ведущую свое перепуганное племя к спасительной воде; все то время, что они с Аркадиусом шли к хижине, где должен был состояться совет вождей, она думала о ней.

Саат-Тато и Баомба сидели друг против друга и молчали. Марианна, Лаура и О’Флаерти опустились на охапки веток у самого входа. Рядом с ними расположились несколько туземцев из племени топи, приближенных к вождю. Мванга сидели в другом конце хижины, за Саат-Тато. Нья-Нья, как ни просил ирландец, на совет допущена не была, и поэтому Крэг сидел крайне недовольный.

— Я не могу понять, почему они пустили нас, но отказали Нья-Нья, — зло прошептал он Марианне. — Если бы я был вождем, я не смог бы отказать такой красавице.

— Крэг, вы пока что не вождь, — ответила Марианна, напряженно вслушиваясь в начавшийся разговор.

Аркадиус сидел рядом с вождями.

— Итак, — начал он, — топи и мванга враждуют уже давно. Баомба, ты можешь сказать мне, из-за чего началась ваша вражда?

Марианна не могла понять всех слов и поминутно оборачивалась к Крэгу, чтобы он перевел ей смысл разговора.

— Я могу сказать, — медленно произнес Баомба. — Мванга отняли у топи большого слона, которого топи убили для праздника.

«Ага, значит, речь идет не о буйволе, а о слоне! — подумала Марианна. — Но все равно это не повод для ненависти друг к другу».

Жоливаль кивнул:

— А ты, Саат-Тато, можешь ли ты объяснить мне, отчего вы враждуете с топи?

Саат-Тато, сидевший до этого, как каменное изваяние, немного оживился и произнес:

— Я могу объяснить Топи отняли у мванга большого слона, которого мванга убили для праздника.

На лице Жоливаля появилось недоуменное выражение, а Марианна едва сдержала смех — вожди были и так очень похожи друг на друга, разве что Баомба был потолще, а когда они начали произносить одинаковые фразы, создалось впечатление, что один темнокожий вождь просто глядится в зеркало. При мысли о зеркале Марианна ощутила легкую грусть. Ей очень захотелось домой, на виллу Сант-Анна, где не приходилось бы заботиться ни о вкусной горячей еде, ни о воде для мытья.

Жоливаль меж тем продолжал:

— Это противоречие и послужило причиной для того, чтобы топи и мванга совершали набеги на жилища друг друга?

Вожди одновременно кивнули. Баомба добавил:

— Слон был большой, и топи…

— Мванга, — поправил Саат-Тато.

— И топи убили его для праздника, — упорно закончил свою фразу Баомба.

— А когда это случилось? — поинтересовался Жоливаль.

— Давно, — ответствовал Саат-Тато. — Кости этого слона уже рассыпались в прах и стали землей.

В глазах виконта мелькнула хитринка, и Марианна поняла, что это тот самый ответ, которого он ждал.

— Но если кости слона уже давно истлели, — медленно спросил он, — то зачем племенам враждовать?

Марианна уловила сквозившее в речи виконта легкое ехидство, но вожди серьезно и, по-видимому, надолго задумались о его словах.

«Вот так, наверное, и начинаются все войны, — подумала она. — Не могут поделить землю или большого слона, а потом начинаются выстрелы, смерть, дети становятся сиротами, жены — вдовами, и никому нет дела до того, что кости большого слона — пусть даже и приготовленного для празднества — давно истлели в земле.

Но Саат-Тато и Баомба были непреклонны.

— Слон был большой, — сказал Саат-Тато.

— Очень большой, — добавил Баомба.

И они вновь умолкли.

— Ну и что? — беспечно спросил Жоливаль. — И к тому же можете ли вы подтвердить, что он был большой?

Вожди хором ответили:

— Нет.

Но не успел Жоливаль задать новый вопрос, как Саат-Тато произнес:

— Я не могу подтвердить, что слон был большой. Но дед моего деда говорил, что он был очень большой.

— Так ну и что же? — повторил Жоливаль. — Пусть даже он был огромный, но его уже нет! Вам не о чем спорить!

— Топи — наши враги. Они украли слона, — сказал Саат-Тато.

Баомба промолчал, но было видно, что он размышляет о том же самом.

«Боже, какие же они глупые! — с раздражением подумала Марианна. — Аркадиус говорит им о деле, а их волнует только размер слона!»

— А если его украло какое-нибудь другое племя? — не сдавался Жоливаль.

— Нет, — ответил Баомба. — Его украли мванга. Все знают, что его украли мванга.

— Кто — все? — спросил Жоливаль.

Аркадиус понемногу начинал раздражаться туповатой невозмутимостью вождей, и Марианна почувствовала это. Она во все глаза смотрела на своего друга, надеясь, что он заметит ее взгляд и приободрится. Но виконт бросал на вождей злые взгляды и не обращал на зрителей никакого внимания.