Марианна попросила Крэга выяснить у проводников, отчего топи так боятся озера Зоуги. Но ничего, кроме слов «страшный знахарь» и испуганного блеска глаз, от Катемы и Матиамво добиться не удалось.

— Дело ясное, там живут колдуны, — сказал Крэг. — Вы наверняка уже догадались об этом. Но вот чем и насколько они опасны, мне узнать не удается — туземцы очень боятся их. Катема и Матиамво — одни из самых храбрых топи, оттого они и отправились с нами.

Они продолжали идти вдоль Каяфи, заметно сузившейся и уже почти превратившейся в ручеек. Вода в этом ручейке была холодна и прозрачна, и пить ее можно было спокойно, не опасаясь заражения. На дне Каяфи лежало множество отшлифованных течением камушков, и Нья-Нья с восторгом перебирала свои новые сокровища.

Марианну вновь заинтересовали птицы, и она постоянно расспрашивала Крэга о них.

— Марианна, я не сведущ в орнитологии и могу вам рассказать только об альбатросах да чайках, но их тут, к сожалению, нет, — отмахивался О’Флаерти.

Но молодая женщина была непреклонна в своем желании узнать о пернатых обитателях джунглей побольше, и ирландцу пришлось выступать в роли переводчика между Марианной и Нья-Нья, знавшей о птицах очень много.

Марианна теперь могла различать птиц по голосам. Поначалу тропические птицы напоминали ей своим пением европейских — зябликов, жаворонков и канареек, но впоследствии она выучила их странные названия и могла узнать, кто поет — корве или моквареза.

Гнездо корве очень заинтересовало Марианну. Как рассказала ей Нья-Нья, самец этой птицы во время откладывания и высиживания яиц замуровывает самку в гнезде и держит ее там, пока птенцы немного не подрастут. Все это время он мечется по лесу в поисках пропитания для жены и детей, и часто погибает от голода. Самка же, наоборот, страшно жиреет и является любимым блюдом туземцев.

Марианна не позволила Матиамво убить самку корве. Она внимательно рассмотрела гнездо, представлявшее из себя большой шар с крохотной дырочкой для пищи и воздуха, и вновь поразилась мастерству природы.

— Кто это поет? — спрашивала она у Нья-Нья почти ежеминутно.

— Это медовест! — однажды перевел Крэг и обрадованно воскликнул: — Я знаю эту птичку! Мы сможем найти мед, он наверняка здесь неподалеку.

Мед пришлось поискать, но они были вознаграждены за это — сочные, истекавшие густой сладкой жидкостью соты принесли им немало удовольствия.

Захватив с собой несколько сот, путешественники двинулись дальше. Марианна и Нья-Нья очень подружились за это время и иногда общались и без помощи, Крэга. Марианна сделала девушке новую прическу, вплетя в отросшие пышные волосы Нья-Нья ожерелье из разноцветных камней, и девушка подолгу не отходила от встречавшихся им по пути прудов, разглядывая свое отражение, и Крэгу даже приходилось оттаскивать ее за руку, на что Нья-Нья очень обижалась.

По вечерам они пели, сидя у костра, и Марианна выучила несколько туземных песен, научив взамен девушку и проводников мелодиям своих любимых романсов — слова они запомнить не смогли.

На исходе двадцатого дня Марианна увидела сквозь ветки деревьев блестящую гладкую поверхность озера.

— Зоуги! — вскричала она. — О боже, наконец-то я дошла до него!

Крэг осторожно притронулся к ее плечу:

— Да, Марианна. Мы добрались до него.

Нья-Нья покачала головой:

— Зоуги — смерть. Это нет Зоуги.

— Нет, это Зоуги! — сказала Марианна. — Мы шли все время правильно. Это не может быть другое озеро. Катема, это Зоуги?

Катема, посоветовавшись со вторым проводником, произнес несколько слов на своем языке.

— Он говорит то же, что и Нья-Нья, — сказал Крэг. — Зоуги — мертвое озеро, и оно не похоже на это. Видимо, мы не все время шли на северо-восток. Катема сказал, что завтра мы продолжим путь. А это озеро — одно из многих. Здесь расположена целая цепочка озер, и Зоуги находится где-то в середине этой цепочки.

Марианна закрыла руками лицо.

— Нам осталось идти недолго, — сказал О’Флаерти. — Мужайтесь, Марианна.

Они расположились на ночлег у озера, не сказав друг другу ни слова, — Марианна была в полной прострации, и ее спутники не осмеливались тревожить молодую женщину.

Ей приснилось, что топи снова тащат ее на жертвенную поляну, а она вырывается от них и не может вырваться.

Очнувшись, Марианна поняла, что это не сон. Ее действительно волокли по земле, и, обернувшись, она увидела, как Нья-Нья бьется в сильных черных руках, крича:

— Мванга! Мванга!

— Боже мой, час от часу не легче, — прошептала Марианна, закрывая глаза.

Она покорно позволила связать себя и не сопротивлялась, пока мванга куда-то несли пленников. Она догадалась, что Катема и Матиамво как следует поработали своими ножами, и впервые в битве племен топи и мванга пролилась кровь — Матиамво был убит, Катема сильно ранен. Мванга ранили и Крэга, пытавшегося защитить Нья-Нья.

Связанных пленников бросили в темную хижину и поставили на пол глиняную миску с водой. Марианну замучила жажда, и она была вынуждена подползти к миске, извиваясь, как червь, — мванга даже не потрудились развязать пленников.

Только на следующий день пришел негр и освободил их от впившихся в тело веревок. Осмотрев раны Крэга и Катемы, промыл их чистой водой и принес какую-то траву, жестом показав, что ее надо прикладывать к ранам.

Марианна и Нья-Нья принялись ухаживать за мужчинами. Мванга не потрудились забрать у них мешки, в которых осталось немного сушеного мяса, и пленники не мучились от голода, хотя у их победителей, видимо, была такая цель. Однако горячая вода по просьбе Нья-Нья была принесена, и Марианна смогла приготовить себе отвар травы фитсу, который уже пора было принимать.

Выпив чашку, она снова мысленно поблагодарила старую Миобан, как делала это всякий раз. Еще не хватало очутиться в плену и страдать от боли в желудке!

Она удивлялась быстрому действию целебных трав — раны Крэга и Катемы затянулись быстро, и спустя день мужчины уже могли двигать руками.

Едва Крэг оправился он тут же начал бурно протестовать и стучать в стены хижины.

— Выпустите меня! Я не собираюсь торчать здесь, в плену! — примерно так могла бы перевести его слова на английский язык Марианна.

Но мванга не вняли его словам. Вечером они вбросили в хижину кусок мяса, который, видимо, уже давно испортился, поскольку запах его был невыносим.

Разъяренный Крэг распахнул дверь и швырнул гнилой кусок прямо под ноги охранявшему их негру, присовокупив звучное ругательство на местном наречии.

Мванга оказались мстительным племенем. И вскоре мужчины были вновь связаны. Марианну и Нья-Нья представители враждебного племени пощадили, но приказали ни в коем случае не притрагиваться к веревкам Катемы и Крэга.

— Они сказать, что убить мы, если… — и Нья-Нья изобразила, будто она освобождает руки Крэга.

Дождавшись темноты, Марианна немного ослабила путы, стягивавшие запястья мужчин.

— Как вы думаете, Крэг, почему они не обратили никакого внимания на то, что у нас с вами светлая кожа? — поинтересовалась Марианна.

— Вы же помните, что говорили топи: «Другой — значит плохой», «Другой — значит враг». Мы для них — другие, а с топи, как вы знаете, они враждуют давно и не захотели упускать случай поиздеваться над ними.

— Я думала, что они враждуют беззлобно, — бьют посуду, уводят скот… — сказала Марианна. — Сейчас мне действительно страшно — они могут убить нас, чтобы отомстить за своих сородичей, убитых Матиамво.

— Не исключено, — мрачно ответствовал О’Флаерти. — Но нам много раз везло в пути, так что надейтесь на лучшее. Возможно, нам еще удастся бежать.

— Как мы сможем убежать отсюда? Вы даже вдвоем с Катемой не сможете справиться с нашими охранниками — они очень большие и сильные. И к тому же они могут закричать, и тогда сбежится все племя, — нервно произнесла Марианна.

— Ну зачем же действовать с помощью грубой силы? — возразил Крэг. — Вы сможете ближе к утру снова спутать мои руки?