— Ты просто хотел скрасить себе путешествие моим присутствием! Как, видимо, собираешься сделать это и сейчас. Решил использовать меня как удобную подстилку, да? — резко заявила Марианна.

Бофор вспыхнул:

— Не смей так говорить! Я любил тебя — и ты это прекрасно знаешь!

— А в Америке жил бы с этой ужасной Пилар, а меня бы превратил в содержанку, которую изредка можно навещать ради прихоти?

В Марианне всколыхнулась старая обида. Она ведь тогда едва не пожертвовала собственным сыном ради этого человека! Тогда, в Данциге, ей все же удалось принять единственно правильное решение…

— Ты видела мой корабль, Марианна? — глухо спросил Бофор. — И, наверное, обратила внимание на фигуру, украшающую его нос? И не могла не узнать в ней себя… Я сдержал обещание, данное в Одессе, когда подожженная моими руками «Волшебница моря» пошла ко дну. Опять твое изображение красуется на моем корабле — и знаешь ли ты, как он называется? «Добрая надежда» — как я и обещал! Так что я от своих слов не отступаю.

— Если ты думаешь мне этим польстить, то напрасно, — покачала головой Марианна. — Ты просто исполнил свой каприз, и не более. И ты осквернил мой образ, поставив его на корабль, занимающийся разбоем и работорговлей!

— Отчего же? Эта фигура меня так вдохновляет — словно талисман… А как ты догадалась, что я занимаюсь перевозкой «черного дерева»? Лейтон разболтал?

— Я просто достаточно хорошо знаю тебя — вот и все. Ты ведь ради наживы готов заниматься даже столь подлым ремеслом.

Но на Язона ее упрек не произвел должного впечатления. Он просто отмахнулся:

— Работа как работа. Просто нужны люди для плантаций в Луизиане.

— Не люди, а рабы!

— Какая разница… За работу эти негры получат в Америке стол и кров, приобщатся к цивилизации. А ты все та же чистоплюйка?

— Цивилизация! — воскликнула Марианна. — Ярмо на шею получат они в Америке — и ты это прекрасно знаешь! Зачем ты лицемеришь?

— Они вполне довольны таким уделом, — отрезал Язон. — Зачем ты берешься судить о том, чего не знаешь? Я рос среди негров, работавших на отцовской плантации Фай-Бланш, — и, поверь, им там жилось совсем неплохо.

Припомнив скупые рассказы Язона об Америке, Марианна не удержалась от ехидного замечания:

— А не эти ли благодарные негры подожгли имение твоего отца?

Бофор нахмурился и сказал с расстановкой:

— Послушай-ка, чем рассуждать о благе черномазых, не лучше ли тебе побеспокоиться о собственной судьбе?

— Но ты же не согласишься доставить меня в Сен-Луи, ведь так?

Что-то дрогнуло в душе Марианны, когда она задавала этот вопрос: на какое-то мгновение ей показалось, что Язон и впрямь может исполнить ее пожелание — ведь когда-то он был не чужд благородства. Но смешок Бофора тут же развеял ее слабые иллюзии.

— Отнюдь: возвращаться в Африку мне нет никакого резона. Груз у меня скоропортящийся: эти обезьяны плохо переносят путешествие в трюме через океан. Да и у местных французских властей могут возникнуть ненужные вопросы… Придется тебе последовать за мной в Новый Свет. Поселю тебя неподалеку от своего имения, мы будем часто видеться…

Марианна гордо вскинула голову:

— Ни за что!

— Знаешь, как говорится: время — лучший лекарь, — примирительно сказал Язон. — Человек со всем рано или поздно примиряется. Вот и ты когда-нибудь заговоришь по-другому. И еще будешь мне благодарна…

— Решил все-таки сделать из меня наложницу?! — разъярилась Марианна. — Лучше отдай меня на потеху своему вонючему боцману — я не желаю дышать одним воздухом с тобой!

— Почему — боцману? — прищурился Язон.

— Да потому, что я уже имела несчастье с ним, так сказать, познакомиться! — Марианна в раздражении встряхнула подолом разорванного платья. — Он, во всяком случае, не будет играть в благородство, а просто станет брать то, что хочет. И он вызывает во мне меньшее отвращение, чем ты! Так и знай, Язон!

Бофор взглянул на нее исподлобья — видно было, что слова Марианны задели его за живое.

— Этот мужлан Хоппер напал на тебя?

— Да! — с вызовом подтвердила Марианна. — И получил то, чего добивался!

— Ее светлейшее сиятельство говорит истинную правду, — раздался насмешливый голос. — И я могу засвидетельствовать это. Причем, насколько я могу судить, на сей раз беременность ей не грозит…

Голос принадлежал, разумеется, Джону Лейтону, стоящему на пороге каюты.

При его словах Марианна залилась краской стыда: от этого подлеца не укрылось, каким именно образом надругался над нею бородач, — и он смеет говорить об этом вслух! Боже, какой позор…

— А, это ты, Джон… — взглянул через плечо Бофор. — Как посмел Хоппер чинить здесь насилие? Я же отдал приказ: женщин не трогать!

Лейтон скорчил презрительную гримасу:

— Должны же были наши люди вознаградить себя за храбрость при абордаже… Наша дорогая княгиня еще очень легко отделалась: тут есть еще одна цыпочка, которой пришлось куда тяжелее. Ее взялись обслужить сразу человек десять и стараются сейчас вовсю… До чего все-таки не везет вашим служанкам, сударыня, в открытом море!

Марианну передернуло: бедная Лаура! Какое потрясение для наивной романтической девушки…

— Язон! — гневно воскликнула она. — Немедленно распорядись прекратить бесчинства!

— Джон! Почему абордажная группа не выполнила моего распоряжения? Они будут наказаны! — с неудовольствием проговорил Бофор.

— Придется наказывать сразу полкоманды. Я бы не советовал, учитывая, что нам предстоит долгий переход до американского берега, — равнодушно отозвался Лейтон. — Право, не стоит раздражать людей — сделанного уже не воротишь.

Язон в замешательстве потер лоб:

— Да, пожалуй, так будет разумнее…

— Опять ты пляшешь под дудку этого проходимца! — всплеснула руками Марианна. — Даже моя попранная честь для тебя — ничто!

— Надежный боцман для нас гораздо важнее, — хихикнул Лейтон.

— Мразь…

— Вы напрасно пытаетесь меня оскорбить, княгиня: я вообще не восприимчив к женским мнениям, независимо от их характера.

— Ладно, довольно! — оборвал их пикировку Бофор. — Пусть пленных посадят в наш трюм. Если уж они не доплыли до Африки, то пусть хотя бы пообщаются с представителями тамошнего коренного населения…

— Я лучше брошусь за борт, чем соглашусь ступить на палубу твоей проклятой «Доброй надежды»! — вспылила Марианна. — Я не желаю находиться на одном корабле с тобой — ты это понял?

— Ради Бога, — хладнокровно отозвался Бофор. — Я и не собираюсь гноить тебя в трюме. И портить себе нервы общением с тобой тоже не желаю. Ты останешься здесь, на «Ласточке». Вот Лейтон за тобой присмотрит. Он возглавит призовую команду.

— Твоя «Добрая надежда» не принесет тебе удачи! — отрывисто бросила Марианна.

Решение Язона ее вполне удовлетворяло: меньше всего ей сейчас хотелось видеть его.

А Бофор никак не отреагировал на эту реплику. Он озабоченно повернулся к Лейтону:

— Нужно побыстрее заканчивать и расцеплять корабли. Мне не понравилось, как с утра резко менялся ветер. Возможно, нас ожидает шторм.

— Для начала я подберу для княгини клетку с хорошим замком, — сказал Лейтон.

Язон согласно кивнул и, не говоря более ни слова, вышел.

— Следуйте за мной, ваше сиятельство, — ернически оскалился Лейтон.

Марианне оставалось только повиноваться.

На палубе «Ласточки» царила сутолока. Расторопные молодцы с «Доброй надежды» собирали оставшееся после боя оружие, бесцеремонно сбрасывали за борт трупы. Одно из тел, как показалось Марианне, принадлежало капитану Манчини…

Она бросила взгляд на соседний корабль. Там, у люка, ведущего в трюм, стоял Гракх, поддерживаемый двумя пиратами. Юноша повернул к Марианне окровавленное лицо и хотел что-то крикнуть, но тут же получил сокрушительный удар в спину и рухнул в трюм.

«К счастью, Гракх все же остался в живых, — с облегчением подумала молодая женщина. — А вот что с Жоливалем? Серьезно ли он ранен? Или его прикончили эти бандиты? Бедняжку Лауру они, без сомнения, пощадили — если только она смогла пережить унижение, которому ей пришлось подвергнуться… Несчастная девочка…»