Когда папа исчезал только с фото, всем в семье это казалось забавным. Разглядывая фото, дети шумно перебирали возможные, – точнее, самые невозможные варианты его исчезновения. Даша предполагала, что папа набегу, – преодолевая дистанцию между фотоаппаратом и мамой, – сбрасывал не только вес, но и рост, – оттого его из-за мамы становилось просто не видно. – «Ну, конечно, а так-то я на фото есть», – поддакивал старшей дочери папа. – «Да нет, ты просто разогрелся на бегу и испарился», – смеялся Алешка. – «А, может быть, папа так торопился, что не заметил, как выбежал из нашего мира – в другой – сказочный? Или просто папа умеет превращаться в невидимку?» – задорно выдвигала свою версию Женька. – «Давно мечтал», – улыбался папа.
О чем именно папа мечтал – о сказочном мире или о способности превращаться в невидимку – Женька поняла не сразу, а только тогда, когда папа и в самом деле стал для детей невидимым. Правда, некоторое время он еще оставался слышимым. Просыпаясь чуть свет от чьего-то рычания в ее пустом животе, Женька слышала папины тихие шаги за стеной и его приглушенный голос. А ночью, с аппетитом глядя на луну, которую то и дело надкусывал кто-то очень прыткий или прыгучий, – а то и летучий, – Женька слышала, как папа хлопает дверью, о чем-то перешептывается с мамой, шикающей толи ему, толи побеспокоенным малышкам, и падает на кровать.
– «Наверное, папа стал уходить так рано и возвращаться так поздно, чтобы за нас не запинаться», – как-то сказала Женька Вере, пытаясь оправдать папину невидимость.
– «Это как?» – не поняла Вера.
– «А он мне, Алешке и близняшкам все время говорил: – «Вечно вы под ногами крутитесь».
– «Да вы просто ему все надоели, вот он от вас и уходит. И скоро совсем уйдет. Папка Ромки вон так же начинал. А чем все кончилось? А? Тю-тю теперь у Ромки папки. Исчез! Совсем!» – высказал свое мнение соседский мальчик – Димка.
У Женьки появилось нестерпимое желание пнуть мальчика по коленке, да так, чтобы он начал прихрамывать и долго помнил, что нечего чужие разговоры подслушивать и, тем более, лезть в них со своими глупостями. Но она не пнула, потому что вовремя бросила взгляд на свои сильно поношенные сандалии и сообразила, что, пни она мальчика, он долго будет помнить совсем другое – ее шлепающую почти оторвавшуюся подошву. Пусть лучше кто-то кричит в след: – «Не шаркай ногами!», чем: – «А Женька башмаки голодом морит! Вон как пасть голодную раскрывают! Держитесь от нее подальше, а то, ка-а-ак сожрут!» Так что, проанализировав ситуацию, Женька просто показала мальчику кончик языка, немного пожалев о том, что, вопреки прабабушкиным обвинениям, он не стреляет острыми шипами.
– «Зато у Машки теперь папка есть!» – ляпнула Вера. Толи стараясь поддержать подругу, толи наоборот – Димку.
Но, как бы Женька не сердилась на Димкины обидные слова, скоро она поняла, что они не были лишены смысла. Пришло время, когда папа стал пропадать не только днем. Правда, Женька знала, где именно он пропадал. Папа прятался от пугающих его голодных глаз детей в «черной дыре» – так прабабушка Александра называла дом папиной мамы.
– «Затянуло твоего Сашу в черную дыру, – сказала она однажды Женькиной маме. – Не жди, что оттуда когда-нибудь выберется. И что все опять станет, как прежде – не надейся. Крутись сама».
– «Кто, затянула?» – испуганно спросила Женька.
– «Бабушка ваша затянула. Нет бы, о бедных внуках позаботиться, так она своего сыночка кормит, а про вас с вашей мамкой говорит: – «Кто ее просил столько рожать? Говорила я ей: – лишние рты плодить – с пустыми руками ходить! Пусть теперь сама крутится. Я своих детей сама вырастила. И она – не растает». – При мыслях о бабушке, прабабушкины глаза потемнели, как будто и их начало затягивать в черную дыру. Так, видимо, ее тревожила бабушкина бессердечность. Только вот саму прабабушку, ни Женька, ни ее мама, тоже, ни за что не назвали бы сердечной. Потому как, будь прабабушка Александра обладательницей большого сердца, не переняла бы от папы способность исчезать. А она переняла, и исчезала из дома аккурат в те дни, когда получала пенсию. Перемещалась к другим своим внукам. А когда исчезала пенсия, прабабушка снова появлялась на своем месте – в доме Женькиных родителей.
– «Мама точно не растает, – согласилась Женька, хотя и посмотрела на маму с некоторым беспокойством. – Она же не снеговик и…, и не мороженое. А крутиться маме зачем?»
– «Чтобы с голоду вы не умерли – крутиться ей надо, – пояснила старушка. – И чем быстрее, тем лучше».
– «Понятно», – девочка задумалась, потому, что ей все-таки мало что было понятно, и ушла в другую комнату. – «Надо помочь маме, а то она так закрутится, что совсем упадет», – при этих словах Женька начала кружиться, раскинув руки в стороны. Она кружилась сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока сама не упала. Стоило Женьке перестать кружиться, – кружиться начал дом, наверное, он, в отличие от некоторых людей, обладал сердцем и пожелал проявить участие, чтобы бедная семья не умерла с голоду.
С того дня Женька кружилась каждый день. И даже научила кружиться Алешу и малышек, сказав, что так они могут научиться летать. Летать, естественно, никто не научился, хотя иногда у детей и возникало чувство, что они мчатся куда-то прямо по воздуху. И даже голод от кружения никуда не делся. Но зато – никто не умер. Женька, конечно, сомневалась, что бабушкин метод реально работал, но опускать руки боялась и, на всякий случай, кружилась дальше. И даже докружилась до того, что однажды, как ей, толи показалось, толи нет, едва не ввинтилась в какой-то другой мир, где встретилась с уже знакомыми ей желтыми глазами. Тогда, испугавшись, Женька рухнула на пол и начала быстро-быстро моргать, стараясь выморгать из своих глаз изображение незнакомого мира и преследующее ее, так и не распознанное существо.
«Вирус» исчезновения не обошел стороной и саму Женьку. Он покусился на ее детскую наивность. Девочке пришлось учиться осознавать реальность и серьезность происходящего. А ведь, поначалу, когда все только-только стало пропадать, Женька еще верила, что любую пропажу можно вернуть. И даже, по совету подружки – Иры, пыталась что-то найти.
– «А ты поищи, вдруг, найдешь в каком-нибудь углу или под шкафом», – посоветовала подружка.
И Женька принялась искать, – она и все углы обнюхала, и всю пыль из-под шкафа на себя собрала – но ничего так и не нашла. Ни в первый раз, ни во второй. Даже на шкафу, и за ним – не нашла. Как итог – почти сдалась и научилась так сильно нервничать, что начала грызть ногти… на ногах. Усядется по обыкновению в позу паука, перебросив колени через плечи, обхватит ноги руками и давай грызть. Нет, не потому что ногти – хоть какая-то еда – взамен потерянной. За время ногтегрызства Женька точно узнала – ногти – они вообще не съедобные, еще и колючие – могут, наверное, и горло проколоть…. Просто, когда зубы ногтями заняты были, да еще и для этого потрудиться приходилось, Женька как-то отвлекалась от атакующих ее паутинных мыслей и переставала чувствовать, что нервничает. Почему паутинных? – потому что навязчивых – липких, как паутина, и готовых опутать целиком и полностью, и…. А что «и»? – лучше было и не думать.
Но следом за затеей с поисками, пришлось бросить и затею с ногтями. Заметив Женькину новую привычку и, видимо, решив, что Женька решила сгрызть себя полностью, начиная с ног, вредная прабабушка доходчиво объяснила правнучке, что от такого лакомства, в ее животе заведутся черви и съедят там все, что только смогут. И, не смотря на то, что существа они простейшие, избавиться от них будет очень сложно.
Женька, конечно, ни разу не видела под своими ногтями никаких червей, но на этот раз прабабушке поверила безоговорочно – разве же про такие жуткие вещи можно врать? И отчетливо представила себе, как эти самые мерзкие черные существа переползают из-под ее ногтей сначала на язык, а потом целым отрядом добираются до живота – внутри, разумеется. Да, что там – до живота? – до сердца, до рук и ног, даже до мозга! А кому захочется, чтобы его мозгом завладели черви? Женьке точно не хотелось, чтобы все ее тело захватили какие-то там простейшие. Девочка прекрасно понимала, что сама она личность наисложнейшая и подчинение ее сознания и воли простейшими, может привести к последствиям наистрашнейшим.
