Лекс ждал Мейку в саду и курил. Он был спокоен, не подавлен, не бледен, только хмурился, уставившись невидящим взглядом на цветочные клумбы у ног. Заметив Мейку, парень перебросил окурок за стену, чтобы не сорить в саду, и приглашающе распахнул объятия. Оказавшись в крепких, но бережных руках друга, она прикрыла глаза, и все мысли тут же вылетели из головы. Она и сама не заметила, как коснулась губами шеи друга. Парень удовлетворенно вздохнул, казалось, он только этого и ждал. Утянув подругу за пышный куст сирени, чтобы из центра сада их не было видно, он с жадностью впился в ее губы, и Мейка упала бы от внезапно обрушившегося головокружения, если бы не его сильные руки. Она задыхалась, не понимая, что с ней происходит. Внизу живота то бабочки порхали, то больно тянуло вниз, а пальцы сами цеплялись за рубашку Лекса, его волосы, плечи. И веки закрывались сами…

– Лекс… – простонала она, восхищенная его губами на ее шее. – Лекс…

Она не звала, ни о чем не просила, только снова и снова повторяла его имя. Хотелось прилечь на траву под кустом сирени, ноги не держали. Хотелось, чтобы он не останавливался никогда! Лекс с легкостью вытеснил мысли об Алене. Мейка поняла, что отчего-то ей неважно кто рядом… Лекс… Ален… Смогла бы она чувствовать то же с Полем?

– Мейка… – простонал Лекс. – Я люблю тебя, Мейка.

Он больше не целовал ее, и его горячие руки не блуждали по воспаленному, жаждущему телу девушки. Он сжимал ее в объятиях так сильно, что ей казалось, будто они стали единым целым. Ей нравилось ощущать ладонями его горячее тело, бешеное, как после пробежки, сердцебиение, жадные, жгучие объятия. Он не хотел отпускать Мейку, и ей не хотелось, чтобы он ослаблял хватку. Но… он пришел попрощаться, а значит, им придется разорвать эти сладостные объятия. Нехотя оторвавшись от девушки, парень внимательно взглянул в ее темно-зеленые глаза и попросил:

– Мейка, не выходи за ворота без меня. Не гуляй одна. Я приеду так скоро, как только смогу. Пообещай мне, Мейк!

– Хорошо, Лекс, – кивнула девушка, во все глаза глядя на друга.

Странная у них дружба… с поцелуями, со страстными объятиями. А ведь она говорила, что не хочет его как парня, и, тем не менее, хотела. Тяжело вздохнув, он отпустил ее, и она едва не упала – сила тяжести тянула вовсе не к земле, а к нему, к Лексу. Он поддерживал ее за руки до тех пор, пока не убедился, что она твердо стоит на ногах. Польщенный, он ласково улыбнулся любимой девочке и добавил:

– И телефон всегда носи с собой, Мейк. Даже в туалет, я прошу тебя.

– Окей, – поспешно кинула Мейка, не в силах думать ни о чем больше, только о его настойчивых губах, крепких плечах и руках, сжимающих ее талию.

– Окей, – повторил Лекс и, улыбнувшись, провел большим пальцем руки по ее щеке, подарил легкий, невесомый поцелуй и, не оглядываясь, спешно вышел.

Мейка еще долго стояла у куста сирени, утопая в теплой неге, радуясь солнцу и тому, что он скоро вернется, очень скоро. Глубоко задумавшись, она брела по саду, и только под абрикосовым деревом поняла, что совершенно запуталась и не может сказать, кто ей нравится больше – Лекс или Ален? Очень ясно она поняла, что если бы Ален захотел поцеловать ее, она не только не смогла бы оттолкнуть его, но и подумала бы: «Наконец-то!».

– Девственная шлюшка, – прошептала Мейка и, нервно усмехнувшись, едва не разрыдалась. Хотелось посоветоваться с Сандриной, но в голове поселились подозрения на счет бабушки, и теперь она понимала, что нужно перетерпеть, затаиться и… разобраться с тем дьяволом, из-за которого Лекс может погибнуть.

***

В гостиной читать намного удобнее и приятнее. Дарнизы практически не бывают в этой части дома, все в основном на кухне, в столовой и в саду, где стоит широкий длинный стол, а вокруг него – ротанговые стулья. Мейке нравится тишина в гостиной, серо-коричнево-черный интерьер, бархатные темно-синие портьеры, огромные стекла окон, благодаря которым кажется, что можно сделать шаг и тут же оказаться в саду. Нравится пол из серого керамогранита с серебристыми прожилками, под которым проложена электрическая система теплых полов, и потому даже босиком ноги никогда не мерзнут. Нравятся огромные круглые зеркала в медных рамах, висящие на обшитых дубовыми панелями стенах, на уровне второго этажа. Ах, да, я не говорила, что три помещения виллы Дарниз имеют высоту потолков на уровне крыши второго этажа?

Перелистывая хрупкие страницы древних летописей, краем глаза Мейка видела Доминику, которая любит возиться в саду. Бабушка Катарина наверняка спит в любимом кресле на кухне – в это время дня на ее кресло несколько часов подряд падают лучи солнца, теплом согревающие старушечьи плечи. Быстрина бледной тенью слоняется по дому, стараясь никому не мешать. Ей скучно, но в сад она не выйдет, потому что не любит солнце, оно ослепляет ее слабые, лишенные пигмента глаза. А Сандрина, должно быть, сидит в кресле под абрикосовым деревом и курит одну сигарету за другой, выпуская клубы дыма с ароматом груш. Ее губы всегда аккуратно подведены алой помадой, даже тогда, когда она целыми днями находится дома.

А вот Лекс сейчас за рулем, едет с мамой в аэропорт. Перелет обычно длится не более двух часов, потом – снова машина и дорога. Читая строчку за строчкой, Мейка не понимала смысла слов, сложенных в каллиграфический почерк. Что-то об умении воздействовать на психику людей, внушать некие мысли, гипноз… Устало вздохнув, она закрыла глаза и крепко потерла виски. Голова у нее никогда не болела, но от переутомления ей нравилось тереть виски. Так делал Лекс, и она невольно переняла его привычку. Мейка никогда не болела, даже гриппом. Наверное, ведьмы не болеют.

На строчке «Дарнизов несчастья обходят стороной», – мозг Мейки включился, и перед глазами предстало висящее в воздухе тело Шона. «Вот именно «обходят стороной»! – нервно усмехнулась девушка. – Тут попробуй не пройти стороной – сразу разобьют черепушкой о камни». Дальше она читала уже более внимательно:

«Полнолуние – самое ценное время для ведьмы, так как магия в ее крови возрастает во сто крат. Ритуалы следует проводить именно в полнолуние, оно происходит восемь раз за год.

Сильнейшая ведьма в роду рождается, когда на небе светит черная луна. В детстве такая ведьма способна видеть души мертвых, те приходят к ней, чтобы просить о помощи. Такую ведьму с малолетства следует учить не бояться мертвых, иначе этот дар обернется против нее, наградив фобией смерти».

Голые плечи Мейки покрылись мурашками, ведь она видела в детстве мертвых, и теперь каждый раз, когда она думает о смерти, ей становится дурно. Сандрина говорила, что фобия смерти возникла вследствие того, что она видела, как погибла ее мама. Как же узнать, виновата ли черная луна? Дальше она вчитывалась в каждое слово:

«В шесть лет у девочки, рожденной в черную луну, дар видения мертвых пропадает. В семнадцать лет следует провести ритуал, который снова позволит видеть их. В знак благодарности за помощь, мертвые расскажут все, что бы она ни захотела знать. Мертвым ведомы мысли живых, и эти мысли станут доступны этой ведьме.

Такая ведьма обладает силой ходить в мире мертвых и возвращаться оттуда живой и здоровой. Ведьма, рожденная в черную луну – самая ценная в роду. Она способна изменить пункты договора, заключенного с покровительствующим дьяволом, способна разорвать сей договор без последствий для рода, но следует соблюдать осторожность. Для таких смелых поступков, следует изучить все книги заклинаний, не по книгам, а по интуиции понять, что есть магия, научиться видеть ее синие нити в воздухе вокруг, иначе весь род ждет гибель, ибо дьявол хитер и мстителен».

Далее следовали таблицы с датами черных лун, начиная с того года, когда на свет появилась Шанталь Дарниз, и до две тысячи тридцатого года. Мейка нашла дату своего рождения и замерла, потрясенная: она родилась как раз в черную луну! На всякий случай она проверила всех бабушек и даже Океану – ту, которая умерла от инфаркта в день гибели Мартины Дарниз. Никто из них не рождался в черную луну. Мейка вспомнила, как Сандрина говорила, что Океана боялась, что Мартина увезет Мейку в неизвестном направлении и они никогда не увидят младшую Дарниз. Следует ли понимать это как то, что Океана знала об особенности Мейки и потому не желала отпускать ребенка от семьи?