– Да что такое?! – проговорила она.
За спиной послышался шорох, и на мгновение Мейка решила, что это Лекс каким-то образом забрался к ней в окно, но… в оконном проеме было пусто, и в комнату все так же лился золотистый свет садовых фонарей. В комнате не было никого, кроме нее. Мейка покосилась на дверцы шкафа и на дверь, ведущую в душевую, затем на кровать и впервые поняла, что место между полом и кроватью закрыто… там были выдвигающиеся ящики. Она не помнила, боялась ли когда-либо, что именно из-под этой кровати высунется, как в фильмах ужасов, рука и схватит ее за ногу? Кажется, нет. С чего бы ей бояться, если проема там нет?
Осторожно открыв дверцы шкафа, Мейка заглянула внутрь. Даже пошарила руками меж висящей одежды – так, для самоуспокоения. Затем, предварительно включив свет в ванной, распахнула дверь и вздохнула с облегчением: никого. Это все из-за того проклятого утреннего происшествия. Ей не хотелось думать о том, что именно держало Шона в воздухе, и вообще она подумает об этом утром. Утром не страшно.
Закатив глаза от собственных мыслей, Мейка присела под дверью, решив, что замок просто заклинило. В щель между полотном двери и ее косяком она видела, что железный язычок не вошел в гнездо, а значит, дело не в замке. Поднявшись на ноги, она снова подергала ручку, но дверь не поддалась. Заметив мобильник на кровати, подошла к нему, нашла контакт Лекса, собираясь позвонить ему, попросить открыть дверь спальни снаружи. Внезапно телефон вылетел из ее пальцев и мягко шлепнулся на пушистый ковер. Мейка даже испугаться не успела, только оторопело уставилась на новенький гаджет. Складывалось впечатление, как будто кто-то просто выхватил его из рук и бросил на пол. Представив рядом с собой невидимое существо, Мейка напряглась и невольно задрожала.
– Что за фак? – пробормотала она американское ругательство, как часто делал Франс, близкий друг Лекса.
Посмотрев на постель, она вдруг решила, что это сон, просто слишком реалистичный. Ну, а как?! Дверь не заперта, но не открывается. Свет выключился сам по себе. В комнате странные шорохи, хотя никого кроме нее нет. Телефон вылетел из рук. И Шон, летающий по воздуху… ведь это просто невозможно?!
Демонстративно проигнорировав мобильный, лежащий на ковре посреди комнаты, Мейка забралась в постель. Только она подумала, что не выключила свет и теперь придется прятаться от яркой лампочки под одеялом, потому что снова вставать совсем не хотелось, как выключатель щелкнул, и комната погрузилась в темноту. Сердце в груди испуганно дернулось, но она изо всех сил попыталась успокоиться и прошептала:
– Через две недели мой день рождения. Обряд инициации. Возможно, это моя сила выходит из-под контроля…
Эта мысль успокоила Мейку.
Проворочавшись в постели около двух часов, она так и не смогла уснуть. Окно в сад все так же было открыто, она слышала голоса Сандрины и родителей Лекса, когда последние отправились в свой новый дом, располагавшийся в квартале от их дома. Ей хотелось поиграть в Ферму, она привыкла к этой маленькой традиции – перед сном играть на мобильном телефоне, но и встать за телефоном она не смогла. В постели, под одеялом, не так страшно, как выбраться из-под него и спустить ноги на пол.
Задремав, Мейка, наконец, погрузилась в спокойные объятия сна. Мозг бодрствовал, улавливал мельчайшие изменения в комнате, как то: из окна потянуло прохладой, слегка взметнулась белая тюлевая занавеска. Мейка почувствовала, что замерзает, и одеяло натянулось на ее голое плечо, как будто ее укрыла заботливая рука бабушки. Створка окна скрипнула и прикрылась, но не до конца – Мейка чувствовала, как от ветерка шевелятся ее волосы на затылке. Но все это ее не пугало, потому что ей казалось, что это всего лишь сон. Снилось, будто кто-то касается ее спины поверх одеяла, вверх-вниз, поглаживая снова и снова. Снилось, будто это делает Сандрина, было так приятно, тепло… умиротворяюще.
– Спасибо… – едва шевеля губами, прошептала Мейка.
Сонно вздохнув, она потянулась и перевернулась на спину. За дверью послышались шепчущие голоса бабулек, они расходились по своим комнатам, стараясь не мешать Мейке. Осторожно захлопнулась последняя дверь, и в доме воцарилась тишина. Снилось, будто кто-то касается пальцами ее щеки – так ласково, осторожно… кожа рук казалась нежнейшей, шелковистой, как будто они были в тонких перчатках. Сквозь сон Мейка размышляла о том, как необычны эти пальцы на ее щеке… снаружи они как будто прохладные, но изнутри исходит нездоровый жар. Сначала касания казались приятными, но чем дольше продолжалась ласка, тем болезненнее воспринимала ее девушка. Мейка застонала, щеку жгло… ее холодные пальцы потянулись к пылающей жаром щеке, накрыли воспаленное, припухшее место.
Среди ночи она снова чувствовала, как кто-то гладит ее по спине, на губах ее расцвела слабая улыбка. Около трех часов ночи она вздрогнула и резко проснулась, как будто испугалась. Глядя перед собой в полумрак широко распахнутыми глазами, она прислушивалась к звукам комнаты и сада, пытаясь понять, что произошло и отчего она проснулась. От резкого пробуждения тело тряслось, хотя страха не было.
Встав, Мейка добрела до выключателя и зажмурилась от яркого света. Проморгавшись, она вспомнила, что на ночь не чистила зубы, и отправилась исправлять свою оплошность. Ментоловая зубная паста взбодрила, в комнату она вернулась уже совсем проснувшаяся и, увидев на часах до неприличия раннее утро, решила закрыть окно и поспать еще немного. Обернувшись, Мейка заметила на пододеяльнике темные пятна. Когда она успела его испачкать?! Еду в комнату она не носила. Расправив хлопковую ткань, она замерла, так как увидела коричневые пятна с отпечатком… дрожащие пальцы потянулись к выжженному пятну, она приложила руку рядом и застыла: выжженный отпечаток руки рядом с ее рукой казался пугающе огромным.
Мейка с ужасом посмотрела на дверь комнаты. Разве можно после подобного все еще пытаться убеждать себя, что это просто сон, или ее возрождающиеся ведьминские силы выходят из-под контроля?! Ведь и тогда, в переулке, она не желала Шону смерти, несмотря на то, как сильно он напугал ее! Она даже представить не могла, что можно вот так вздернуть человека в воздух и с размаху приложить его о землю.
– Бабушка… – в отчаянии простонала девушка, вскочила с постели и бросилась к двери.
Ее руки уже тянулись к старинной медной ручке, когда внезапно замок провернулся по кругу и щелкнул. Сам!
– А-а-а… – выдохнула Мейка; сил закричать у нее не было.
Обернувшись вокруг своей оси, она расширенными от ужаса глазами оглядела комнату и никого не увидела. И, тем не менее, она чувствовала, что в комнате кто-то есть. Тело ее покрылась холодным, липким потом. Что она привела в дом?! И привела ли?! А может, оно уже жило здесь прежде?! Ведь не зря в детстве ей мерещились всякие ужасы, слышались голоса, она не могла спокойно спать в этой комнате с самого детства! И… где спрятаться от того, кого не видишь? Как будто услышав ее мысли, оно откинуло одеяло, будто приглашая прилечь.
Пискнув от страха, Мейка рухнула на колени и заползла под письменный стол. Пожалуй, это было единственное место, где в буквальном смысле слова можно было забиться в угол. Поджав под себя ноги, Мейка уставилась на одеяло. Она смотрела на него так, будто оно и было одеялом. По крайней мере, на пододеяльнике остался отпечаток его руки. Ее трясло уже так долго, что она перестала чувствовать это, да и не смогла бы понять, от чего ее трясет – от страха, холода или шока.
Краем глаза она заметила движение и резко повернулась. Перед ней на ковре лежал… Мейка в ужасе прижала пальцы ко рту, она едва не закричала, решив, что перед ней мохнатый паук, вроде тарантула, но тут же разглядела в черном комочке цветок со стрельчатыми лепестками, абсолютно черный, без единой прожилки белого или розового, как часто бывает в черных цветах. Черная орхидея, казалось, внимательно смотрела на нее, Мейке даже представился пеликанообразный клюв с мешочком под ним, ушки и рожки… а если убрать верхний шестой лепесток, получится перевернутая пентаграмма.
