– Где?

– Как, уж забыла? Память твоя девичья… Записывай, что ли, чтобы помнить… Сегодня ещё встреча с Ивановой.

– Так она же сказала, что завтра можно?

– А главное в нашем деле – что?

– Что?

– Никогда не оставляй на завтра то, что можно сделать сегодня – а то опоздаешь. Ясно, стажёр?

– Ясно… – буркнула она, поняв, что пораньше с работы не уйти, и устало потянулась к телефону.

Когда основные дела были сделаны, Костя со Светой отправились к Ивановой и вскоре уже стояли у двери в её квартиру. Звонок прозвенел один раз, и Валентина сразу открыла. По её лицу нельзя было понять, как она относится к их приходу – она была явно чем-то расстроена или просто растеряна, – и они смущённо переглянулись, подозревая, что пришли не вовремя.

Всё же она пропустила их внутрь, провела в зал и даже благодушно налила чай в красивые кружки из настоящего фарфора с позолотой.

«Ну давай, девочка, не подведи!», – со скрытым удовлетворением подумал Костя, помня, что обещал отдать бразды правления беседой Свете, и не собираясь начинать разговор. Она же, открыв рот, осматривалась по сторонам, разглядывая вещи.

– Моя Маша уже пришла домой и теперь готовит уроки в своей комнате, – ощутив некоторую неловкость этой паузы, произнесла Валентина.

– А в каком она классе? – очнулась Света, когда Костя легонько тронул её за локоть, намекая на работу.

– Ей десять лет. Уже большая, но сейчас времена такие – боюсь даже дома оставлять одну: мало ли чего… Техники много, да и соседи не всегда могут помочь.

– Но, наверное, скоро муж придёт?

Костя чуть не поперхнулся. «Я ведь сказал, что Иванова в разводе! – с досадой подумал он. – Наверняка, к психотерапевту потому и ходит… Сейчас она её расстроит, и мы вообще ничего не узнаем!».

Валентина вяло улыбнулась:

– Нет, уже не придёт: мы разошлись, когда Машеньке шесть было.

– А почему? – настырно продолжала та, деловито доставая блокнот и ручку.

– Ну как… – смутилась она. – Не сошлись характерами…

– Да? А я думала, своего мужчину радовать надо и тогда всё будет хорошо.

Валентина вдруг засмеялась.

– Вы решили, что я за ним не ухаживала, не берегла, и он меня бросил?

– Ну да, – удивилась Света.

Та перестала смеяться и вздохнула.

– Да нет, в деньгах дело было.

– В их отсутствии, что ли?

– Нет, как раз наоборот.

– Это как? – Кузьмина налила себе вторую чашку элитного чая, глядя на Иванову с таким интересом, будто смотрела мелодраму по телевизору.

– Когда поженились, любили друг друга. Он не был богат, я тоже. А потом внезапно наследство получила, целое состояние… И он вскоре изменился: сначала работу бросил – зачем работать, если деньги и так есть? Потом вообще скатился, там уж не до любви было… Я и рассталась с ним. Зачем дочери пьяницу дома видеть? – вздохнула она и опустила взгляд в чашку.

– А сейчас что с состоянием? – осторожно уточнил Костя.

– Да всё так же хорошо, не жалуюсь. Недвижимость дополнительную купила, сдаю – прибыль постоянная; остальное в банк положила – проценты капают. Так что с деньгами проблем нет.

– А скажите: о финансовом состоянии Екатерины Зосимовой вы что-нибудь знали?

Валентина вздохнула.

– Бедная Катенька… Конечно, знала, тем более, что часть денег она как-то перевела мне на счёт, чтобы я могла кое-что ей купить.

– А как думаете, она могла куда-то деть всё своё состояние – кому-то подарить или одним махом на что-то истратить?

– Ну, это уж, простите, мне неизвестно: это получали мы деньги вместе, а тратила она их сама.

Костя со Светой переглянулись.

– Как это? – изумилась та. – Что значит: «вы их вместе получали»?

– Ну как же… ведь это наше общее наследство.

Костя отставил чашку с чаем.

– То есть вы с Зосимовой были родственниками?

– В общем, как седьмая вода на киселе… Но наследство да, получали вместе. Это у нас троюродная бабушка, оказалось, жила в Беломорске. Скончалась несколько лет назад, а из родственников нашлись лишь мы: я да Катя, линии родства только разные. Вот между нами и разделилось это состояние. Собственно, мы с Катей так и познакомились: у юриста. Тогда же и подружились…

– А можете подробнее рассказать?

Валентина пожала плечами.

– Мне позвонил юрист, который занимался документами по этому наследству. Он нашёл мои контакты, сказал, что я – наследница и что есть ещё один наследник, равноценный мне. Для того, чтобы получить свою долю, нужно было приехать и подписать бумаги; я и поехала. Когда я вошла в кабинет, юрист представил мне Катю – она была уже там, – рассказал, что мы родственницы: у этой нашей бабушки, о которой мы не знали, хранилась родословная, и она включила в список наследников моих родителей и двоюродную тётю Кати. Их уже не было в живых, поэтому наследство перешло мне и ей…

Она замолчала, задумавшись.

– То есть тогда вы впервые и познакомились с Зосимовой?

– Да. Она мне сразу понравилась, – тихо улыбнулась Валентина. – Весёлая, жизнерадостная… И умная – она получила экономическое образование, и у неё сразу было много хороших идей, как поступить с полученным наследством, чтобы приумножать… Мы стали часто общаться. Я пригласила её как-то приехать ко мне в гости, а потом уже она купила себе жильё здесь же…

– Жизнерадостная… – помолчав, задумчиво повторил её слова Костя. – А почему, напомните, во время расследования её гибели с вами не беседовали?

– Да меня в то время и в городе не было: я была за границей. Смена климата, знаете, попытка отвлечься, подумать… Мне это посоветовали, сказали, что это благотворно влияет на здоровье… – помедлив, добавила она. – Приехала, а тут выяснилось… Бедная Катя!..

Её глаза увлажнились и, резко подскочив, она быстро вышла на кухню.

– Дела! – взглянул Мадаев на Свету. Та цокнула языком, но сказать ничего не успела: Валентина, придя в себя, тут же вернулась с чайником, будто только за ним и ходила.

– Скажите, а Матвеевы, которые родственники Зосимовой, а значит, и ваши, никогда не выражали недовольства тем, что вам с ней досталось богатство, а им – нет? – уточнил следователь.

– Нет, конечно, они же не кровные, – ответила она, подливая горячий чай Свете, протянувшей чашку. – Это её друзья – Катя стала крёстной для их девочки, вот и породнились… Даже завещание на неё оформила.

– Завещание? – удивилась та.

– А сама решила или кто подсказал? – прищурившись, спросил Костя.

– Даже не знаю. То ли подруга уговорила, то ли ещё кто-то, – растерянно развела Валентина руками. – Но я в этом ничего страшного не вижу: Катя знала счёт деньгам и то, что в случае чего они кому-нибудь должны перейти. Но я-то уже обеспечена, а других родственников у неё не было. Вот она и подстраховалась.

– Понятно, а денег много было?

– Ну, – замялась она, – немало… Около сотни.

«Вот ведь, сыр-бор из-за какой-то сотни долларов!», – с тоской подумала Кузьмина.

– Света, пойди-ка воду ещё подогрей, – сунул Костя чайник ей в руки и, когда она недовольно вышла, наклонился ближе к Валентине, чтобы негромко уточнить, – около ста миллионов рублей?

Та кивнула.

– Что ж, хороший куш… А Иван Бердников мог знать об этой сумме?

– Не уверена. По крайней мере, Катя никогда не говорила, что упоминала о своих финансах кому бы то ни было. Она всё-таки разумная была… Мы обычно вдвоём обсуждали, куда можно вложить или как потратить, – Валентина потёрла вновь покрасневшие глаза.

– Вот, закипел опять, держите! А мне надо работать! – Света, притащив чайник с ещё кипящей водой, всучила его Косте. – Итак, скажите, Валентина Осиповна, вы знали Ивана Бердникова?

Та смутилась её внезапному напору, но, увидев ободряющий взгляд Мадаева, ответила:

– Катя меня с ним знакомила. Кроме того несколько раз мы с ним виделись, когда он встречал её, чтобы проводить домой. Может, была и пара других встреч, но я не очень хорошо это помню.

– Он вам нравился?