Там недавно мне снился роскошный сон

Но… всегда ли я

Ради этих снов забывал твой стон,

О Италия!

Яков Полонский

Все проходит, как тень, но время

Остается, как прежде, мстящим,

И былое, темное бремя

Продолжает жить в настоящем.

Николай Гумилёв

Фьюжн (от англ. fusion – «сплав», «слияние») в широком смысле – сочетание несочетаемого, соединяющее в себе элементы и идеи из несовместимых стилей, однако не теряющее при этом целостности и гармонии.

Расположившись в салоне первого класса Боинга-737, Антон Тарасов с наслаждением откинул спинку кресла: самолет набрал высоту и взял курс на Рим. Антон летел в Италию. Любимую Италию. На этот раз – в Тоскану – удивительный регион, в котором прекрасно все: старинные городки, виноградные холмы, горные массивы, морское побережье, реки и озера, гастрономические изыски и древние развалины этрусков.

Летать Антон любил. После окончания школы он даже подумывал «пойти в летчики». Судьба распорядилась иначе – профессия у него оказалась самая что ни на есть земная, однако небо и облака манили его, а вид самолетов приводил в восторг. Во время полетов он расслаблялся и отдыхал, старался ни о чем серьезном не думать, освободив мозг от многочисленных дел, хлопот и обязанностей – в НИИ, на кафедре и в семье.

Антон с удовольствием пригубил кьянти (услужливая стюардесса после набора лайнером высоты тут же предложила пассажирам первого класса большой выбор напитков) и принялся разглядывать в окно иллюминатора земные ландшафты. Вид с высоты сквозь плывущие облака, как всегда, был восхитителен.

Сегодня вряд ли получится разгрузить голову. И все из-за Маринки. Жены. А, возможно, в скором времени – бывшей жены. Три месяца назад жена ушла от него. Он надеялся, что это временная блажь, и она вернется. Но три дня назад Марина объявила ему, что подала документы на развод.

Маринку он любил. И очень не хотел с ней расставаться. Она же решила по-другому. В том, что их семья распалась, была и его вина: он потерял бдительность. Шестнадцать лет они были счастливы в браке, родили замечательную и всеми любимую дочь Валерию. А теперь Маринка сообщила, что уходит к другому. Человеку простому, как она выразилась, без особенностей, с которым ей легко. А с Антоном, значит, ей трудно. И все из-за «особенностей».

Но разве он виноват, что иногда на него «накатывало» и его одолевали необычные видения?! В нем проявлялись какие-то диковинные способности: он вдруг начинал видеть то, чего не видят другие – картины прошлого, например; мог улавливать чужие мысли или предчувствовать, что произойдет в будущем. Хотя, надо признаться, что с предсказаниями будущего у Антона получалось слабовато. Пару раз только картинка, которую он уже видел в воображении (слово «видел» при объяснении этих непонятных явлений ему казалось не совсем уместным, но как иначе описать эти странные фантазии?), повторялась в реальности через несколько дней. А в остальном – накатывало! Особенно с чужими мыслями.

Такое случалось нечасто, поэтому Антон не беспокоился. Как человек, имеющий аналитический склад ума, он нашел объяснение этому феномену. Считал это даром свыше. Однако ни развивать, ни изучать его не хотел. Зная, что официальная наука считает подобные явления несуществующими (!) и объясняет такие способности мозга всего лишь игрой воображения или, что еще проще, примитивным обманом, он не вступал в спор с научным сообществом и редко кому рассказывал об этих своих особенностях, чтобы не прослыть чудаком, сумасбродом или сумасшедшим.

Дар этот помогал ему в научных исследованиях, в работе. Но мешал в обычной жизни.

В последний год он стал слишком часто улавливать женины мысли. Ничего крамольного в них не было. Обычный ворох скачущих женских размышлений: от уборки, на которую жаль тратить время, и до Лериных ухажеров, которых почему-то надо гнать – всех, особенно Гарика. Чем, интересно, Гарик ей не угодил? Как на его взгляд, замечательный парень! Да, о Лерке жена думала чаще всего.

Было в ее голове место и какому-то Саше, но Антон старался не зацикливаться на этом. А еще Маринка беспокоилась из-за него – Антона. Она считала, что с ее мужем что-то не так. И не могла понять, что именно мешает их отношениям. Антон стал более внимательным, контролировал свое поведение и разговоры с женой. Он сам не понимал, отчего это в последнее время мысли жены влезали в его голову, он искренне гнал их и старался не фиксировать на этом внимание. Пару раз он чуть не прокололся: отреагировал на то, что предназначалось не для его ушей. Марина напряглась и забеспокоилась. Тогда Антон сумел перевести назревающий конфликт в шутку, лаской и нежностью погасил напряжение между ними.

А вот в тот раз, три месяца назад, что-то пошло не так, и он не уследил.

…Было воскресенье. Утро. Весна, за окном щебетали птицы. Антон и Марина завтракали, Лерунчик еще валялась в постели. Он расслабился, разгрузил голову (так он называл состояние пустоты, во время которого на него накатывало).

Маринка сказала:

– Надо переставить этот шкаф. Он мне действует на нервы. Закрывает часть окна.

Он ответил:

– А зачем его переставлять, Марин? Хорошо стоит. Если его уберем, место останется пустое. Может…

Он не договорил. Потому что она взорвалась:

– Я знала. Я чувствовала, что ты ненормальный. Я так больше не могу! Ты понимаешь, что с тобой невозможно жить!

Он слишком поздно догадался, что произошло. Фразу про шкаф она, на самом деле, не произнесла, а только подумала. А он, погруженный в свои думы, кофе и птичек за окном, не распознал, что это были только мысли.

– Я замечала… – она была на грани истерики. – Я ведь, дура, считала, что это со мной проблемы, что я свои мысли произношу вслух, думаю вслух. Но теперь-то я понимаю, – она закричала, – это не я, это ты ненормальный. Ты, оказывается, все время знаешь, о чем я думаю. Это неправильно! Это бесчестно, в конце концов. Мы не можем больше жить под одной крышей. Это не жизнь. Я уйду от тебя. Прямо сегодня соберу вещи и уйду.

– Марина… – он хотел объясниться. Взял ее за руку.

– Не трогай меня. Я просто не смогу жить с тобой в одном доме. Все. Точка.

На кухню вбежала Лера.

– Мам, ты чего? Что случилось? Ты кричишь на папу?

– Валерия, я ухожу от твоего отца.

Марина называла дочку полным именем в двух случаях: если была очень рассержена или очень взволнована.

– Как уходишь? – Лера удивленно посмотрела на мать и обратилась к отцу: – Пап, вы из-за чего поругались?

– Не имеет значения, из-за чего мы поругались, – ответила ей Марина, – важно то, что я ухожу. Пока побуду у бабушки с дедушкой. Ты можешь жить с отцом, если хочешь. Здесь школа. Закончишь год, потом посмотрим.

– Но я хочу жить с вами обоими.

– Вопрос решен.

Жена не терпела возражений. И Лера не решилась протестовать.

– Надеюсь, ты не будешь считывать свою дочь? – обратилась Марина к Антону, нехорошо улыбаясь.

– Марина… – он пытался возразить.

– Нет, ты ответь! Ответь! Или ты только на мне эксперименты проводишь?

– Чего-чего? Мам, пап, вы о чем? Что значит, считывать? Какие эксперименты? Родители, вы мне можете объяснить, что здесь происходит?

Марина заплакала и пошла собирать чемоданы. Антон обнял дочь и сказал, что дети не должны страдать из-за ссор взрослых, потому что дети – это самое главное. Банальность… Но ничего лучшего в тот момент он придумать не мог.

С тех пор прошло три месяца. Марина заходила в их дом только два раза: за оставшимися вещами. Потом у нее появился Саша. Тот ли это Саша, который иногда проскальзывал в ее мыслях, или другой, Антон не выяснял.

Маринку он любил, да. И хотел бы ее вернуть. Но ничего не делал для этого. Лерунчик пользовалась ситуацией и неплохо себя чувствовала: жила на три дома – у бабушки с дедушкой, у мамы с Сашей и у папы. Все старались угодить девочке, чтобы смягчить психологическую травму – развод родителей. Ситуация, действительно, была непростая и неправильная. Валерии пятнадцать лет, трудный подростковый возраст, ей нужны внимание и любовь мамы и папы. Но Лера, как понял Антон, особо не переживала. Ее любили, и это было для нее главное.