– Мальчик, ты кто? – снова попытался Влад. – Ты со школы? Какой класс? Кто твой воспитатель? – Мальчишка зашипел, как бы силясь что-то сказать, но у него не получилось, лишь только темная слюна полетела во все стороны. Влад отшатнулся сделав шаг назад. Ребенок все так же шипя сделал один шаг вперед и потянувшись, коснулся его ладони. Прикосновение было неприятным, каким-то липким и нечистым. Влада затрясло, он отшатнулся и закрыл лицо руками, пытаясь спрятаться не от прикосновения, а скорее от запаха. Кислого запаха ямы, которая в детстве чуть не стала его могилой. Что-то влажное и холодное коснулось ладоней, это его пальцы, Влад сделал шаг назад пальцы исчезли, но ощущения прикосновения осталось. И тут тишину прорезал шум мотора, увидев сквозь пальцы свет фар, он сделал шаг в сторону пропуская автомобиль и начал оглядываться по сторонам. Никого рядом не было, ни мальчика, ни запаха, ни тумана, рядом гудела трасса, а проехавший мимо автомобиль светя белыми огнями сдавал назад. Стекло плавно опустилось и раздался знакомый голос.

– Ну и что ты стоишь посреди дороги и плачешь? Машина сломалась? Так не беда – починишь!

Влад наклонился к окну, Матвей улыбался во все тридцать два зуба за рулем тонированного минивена.

– Садись, подвезу. Только в школу заскочим, я там папку оставил.

Поляк не пил. Не то что бы здоровья не позволяло, оно то как раз позволяло. Он просто не любил, когда мозги начинают работать по-другому, не так как он привык. Почему его называли Поляком никто не знал. Он, по его же словам, не имел к Польше никакого отношения, но кто-то когда-то назвал его Поляком так и прижилось. Был он не высокий, не толстый и не плотный, а скорее пухлый или объёмный, лицо круглое, красное, из-за очков смотрели ну очень хитрые глаза, и очки этого не скрывали, а скорее подчеркивали. Жил он в старом доме который остался еще с того времени, когда на этой территории было Польша и эти земли еще не отошли к советам. Такие дома, как и дома более старой постройки можно было встретить в лесу около школы, часть пустовала, а в некоторых жили, но в основном школьные работники. Чужие здесь не селились. Он не пил и сейчас, об чем в очередной раз и пытался втолковать своему заклятому другу и соседу. Друга звали Василий, по прозвищу Борода. Борода проработал в школе всю свою сознательную, и что скрывать довольно часто бессознательную жизнь. Он считался самым старым и знающим работникам. Ходили слухи что руководство часто приглашало его к себе и советовалось с ним. Но эти слухи он же и распространял. Все знали, что вызывают его в очередной раз просто на ковер за его очередной загул и пропесочивают не слабо. Так как он после этого всегда показывал чудеса недельной трезвости и потом исчезал на пару дней, а появлялся обратно уже пахнущий совсем не фиалками.

– Я не пью и не буду, – уверенно сказал Поляк, отодвигая налитый до половины граненый стакан.

Борода хмуро на него посмотрел и сплюнул желтой от никотина слюной на немытый пол.

– Слабак ты и совсем не друг, с Бородой все пьют, а ты не пьешь. За что ты меня так не уважаешь? – это была их не первая перепалка и Поляк благоразумно промолчал. – Ну ладно не хочешь, как хочешь.

Борода коротко выдохнул и мелкими глотками выцедил водку. Взял из банки с надписью «паштет» недокуренную сигарету. Чиркнул спичку. Со вкусом затянулся.

– Ты хотя бы прикуси, – Поляк пододвинул к нему тарелку. На ней горкой возвышалась кислая капуста, лежал хлеб. Рядом на разделочной доске лежали крупные ломти варёного мяса, стояла открытая банка горчицы, из которой торчала чайная ложка.

– Новости вчера смотрел? – спросил Борода

– Международные или наши?

– Наши. Мне международные, в общем то, до одного места, – и он жестами показал до какого, – Врут ведь и у них, и у нас. Только у них про нас, а у нас про них. Так к чему я? А вот к чему, слышал, что там президенты опять придумали?

Поляк отрицательно покачал головой и помахал руками пытаясь разогнать табачный дым, поняв, что занятие это бесполезное, опустил руки и обреченно откинулся на спинку стула. Ему было неинтересно.

– Так вот у них созрел очередной шаг навстречу друг другу, в общем, как и каждый год. Представь, если бы они знали, что скоро произойдет, вот бы забегали, вот бы засуетились, – ему хотелось поговорить об этом, но Поляк не повелся. Только в глазах его появилась выражение еще большей скуки. Как при прослушивании одной и той же истории в тысячный раз.

– Я подброшу дров. – Поляк встал и в развалку вышел.

Котлы были огромные, высотой в два человеческих роста. Дровами служили нетолстые бревна, по два метра длиной. Кряхтя Поляк закинул два полена. Выглянул в закопчённое окно. Осень начала предъявлять свои права. Поднялся сильный ветер. На фоне ночного, но светлого неба верхушки деревьев изгибались, но не плавно, а как-то рывками. Немного согнуться, потом резко еще ниже, до предела, почти горизонтально и резко назад как будто испугавшись. Поляк знал, что если выйти сейчас из котельной, то можно услышать голос леса, его неравномерный шум и шепот. А если зайти поглубже и постоять некоторое время, не шевелясь то можно услышать передвижения его обитателей и их запах. И еще он знал, что после полуночи лучше не выходить за территорию школы, по крайней мере одному. Без знающих людей. Поляк с силой потер лицо ладонями. Грузно прошел в комнатку.

– Что ты хотел мне сказать?

– С чего ты решил…, – начал было Борода. Но увидел ставшими серьезными глаза Поляка, то ли вздохнул, то ли всхлипнул. Достал сигарету задумчиво ее размял, отломал фильтр бросил в банку, – что ты думаешь о новых?

– Распоряжениях?

– Нет. в первую очередь меня интересуют новые из персонала.

– А что с ними не так?

Борода рассматривал пленку которой был покрыт стол. Периодически кто-нибудь со смены протирал его, но чисто формально, и все это протирание застывало неповторимым постоянно меняющимся узором.

– Мы уже очень близко и не хотелось бы рисковать. Кто они? Откуда они? От кого? Ты же помнишь, что к нам пару раз казачков засылали, чтобы пронюхать, что здесь происходит.

– Помню, и помню, чем это для них закончилось, что говорит Хозяин?

– Молчит, – Борода пожал плечами, – пару дней назад общались, сказал, что придет один от его знакомой. Попросила пристроить.

– Пристроить можно по-разному, леса у нас темные, озера глубокие, но красивые – Поляк снял очки, протер их полой камуфлированной куртки.

– Да, – протяжно выдохнул Борода, – по-разному. Но как, он не уточнял, будем ждать.

– А что по второму?

– Что по второму, что по третьему я не знаю. Никакой информации не было. Или мне не удосужились сообщить. Позже все узнаем. Я думаю, что у Него все продуманно. Он всегда знает, что делать, – Борода начал злиться, рывком схватил бутылку с пола плеснул в стакан не целясь и разливая на стол, выпил. Потянулся щепотью за капустой, понюхал ее и швырнул обратно.

– Про третьего? Я знаю только двоих, – Поляк водрузил очки на место. Он казался действительно удивлённым. Даже подался вперед, вперивши взгляд в лицо другу.

– Ну что пялишься, троих, значит троих. Третий завтра выходит на смену, воспитатель на старшую группу. Диплом историка, сам молодой. Сегодня приезжал к директору я видел вот и разузнал.

– так вроде у нас был Историк, девушка только перешла из второй школы.

– Что-то у нее там со здоровьем серьезное, уволилась.

Оба замолчали. Думая о чем-то своем. Лица немолодых мужиков были задумчивы. Поляк сидел спокойно и смотрел в ночь через грязное окно. Борода постоянно ерзал на стуле, кривил губы и курил. Его раздражало что он чего-то не знает, что ему что-то не рассказали, не поставили в известность. Он же самый старый работник школы. А от него что-то скрывают, что-то не договаривают. И это его раздражало. Очень.

Влад вышел из машины с другой стороны дома, у дороги, чтобы не гнать чужую машину по двору, где нет не куска живого асфальта. Нет, куски конечно же были и именно асфальта. Только они никак не были прикреплены к земле и лежали вычурной плиткой то там та здесь, поджидая скорую и неизбежную встречу с поддоном или днищем аккуратно пробирающихся автомобилей. После армии, когда Влад восстановился в институте ему пришлось проходил практику и в связи с этим часто бывать в местном зале суда, работая по защите прав несовершеннолетних. Здание суда находилось в частном секторе городка, там, где же жила вся его верхушка. Асфальт там имелся и довольно ровный. Так же там имелись газоны и цветники, а у обитателей была чудная привычка пить чай на балконах и глядеть на гуляющих молодых мам с детьми. И гуляли они по тротуарам выложенным плиткой. Основной поток шел по соседней улице, а здесь был тихий, сытый уголок цивилизации. Настолько не подходящий к городу, что Влад испытывал какую-то неловкость приезжая на своём старом автомобиле и паркуясь у здания суда. Как будто он был виноват в своей бедности.