Короткий декабрьский день подходил к концу. Было воскресенье, ничем не отличающееся от череды таких же, что последовали после моего развода и переезда к матери. Мы сидели с нею за столом. Наш ужин затянулся, хотя ни я ни она не любители долгих трапез. Просто передо мной на подставке стоял планшет, а перед мамой – ее компьютер. Я лениво перелистывала новости и комментарии к ним, а мама изучала какую-то хитрую программу для пенсионеров. Каждая из нас ждала, кто первым встанет из-за стола и прекратит вечернее бдение, вошедшее у нас в привычку.
– Тебе завтра рано вставать, – сделала мама робкую попытку.
– Не напоминай! – мой взгляд наткнулся на статью, где говорилось о жуткой трагедии. – Послушай, какие страсти тут пишут. Прошлой ночью в соседнем районе из окна своей квартиры выбросилась девушка. Знакомые и друзья отзываются о ней, как о вполне благополучной, адекватной, без суицидальных наклонностей. Это не первый случай в этом уходящем ходу. Всего зафиксировано значительное превышение прошлогодних показателей по самоубийствам, причем подавляющее большинство несчастных выбирают смерть, выбрасываясь из окон своих квартир. Вот жуть, да, мам? – Я поежилась.
– Спасибо, дочь, что прочитала мне это перед сном, – мама захлопнула крышку компьютера и поднялась убирать со стола.
Начало.
Если бы вы знали то, что вижу я, что чувствую, когда это со мной происходит, вашей ноги бы на этой планете больше бы не было. Вот так категорично и буквально! Ей-богу: буквально – ноги бы не было! Даже не одной ноги, а двух!
До того, как я смогла сделать это по-настоящему, не во сне, как многие, моя жизнь была серой словно дождливая осень. Я рада переменам, произошедшим со мной, хотя и обратного пути для меня нет. Еще не было ни единого случая, когда Парящая желала перестать быть таковой. Это мне Марианна Васильевна поведала, а уж она знает, о чем говорит.
Ей скоро девяносто, впрочем, только ненормальный мог бы решить так. Марианна Васильевна застыла в том возрасте, когда впервые поднялась в воздух. Ей было тогда за пятьдесят, трое взрослых детей и вечно обозленный муж не давали отдохновения ни душе ее ни телу…
Что оставалось Марианне? Только подходить ночью к открытому окну на тринадцатом этаже и вглядываться в лимонно-желтую луну. Не знаю точно, как там у нее было, и даже боюсь подумать, если быть честной. Неужели, вылезла в окно, а сумасшедший ветер подхватил ее и понес? Страшно подумать, что осталось бы от ее бренного тела после падения с такой-то верхотуры! Она же не знала, что умеет парить… Да и кто знает!
Со мной все было проще, безопаснее. Однажды я увлеклась акробатическими занятиями на пилоне. Это моя точка невозврата.
Нет, в целом то, со стороны если за мной наблюдать, ничего не изменилось. Работаю там же, живу там же. Выгляжу иначе, но не кардинально. Я стала тоньше, изящнее, сильнее. Но у меня те же глаза, рот и нос, цвет волос и улыбка. Ни один человек не заметит, что я умею подниматься над землёй.
Для этого мне не нужны никакие приспособления, даже метла – прародитель пилона – ни к чему. Можно, конечно, озорства ради, таскать с собой метлу, распускать волосы в полете и одевать лохмотья. Да, так можно добиться сходства с ведьмой, но куда деть все эти атрибуты, когда ты приземлишься? Ты же не можешь заколдовать увидевших тебя людей, ты, вообще, не можешь никого заколдовать. Потому что нет никакого колдовства, никакой магии. И не было никогда. Только в сказках. В обычной жизни ты обладаешь только одной особенностью, талантом, если хотите. Ты умеешь парить. Всё!
Кому из нас не хотелось исчезнуть хотя бы на время из своей жизни? Пусть все горит синим пламенем, пусть случится потоп, но бывают моменты, когда и это не трогает. Ведь незаменимых нет?
В детском саду я представляла себе невидимые ступени в воздухе, по которым ступаешь наверх и уносишься от неприятностей, от не родной воспитательницы, от посторонних детей, от тугого постельного белья, которое пахло холодной чистотой, лишенной даже намека на уют.
– Тебе нравилось в садике, не выдумывай, – хмурится мать.
Я пожимаю плечами и примирительно отвечаю:
– Наверное. Тебе виднее…
Ребенок, а в особенности девчонка, будет вести себя так, как ожидает любимая мама. Зачем ее огорчать? Я просто буду на прогулке воображать себе лестницу, ведущую прочь из детского сада. Я буду представлять себе, как такие же несчастные ребятишки из моей группы, как и я, раскрыв рты, смотрят на мою всё уменьшающуюся фигурку, которая поднимается над разноцветным заборчиком детского сада.
Еще были сны, когда я летала. Подозреваю, что не у меня одной. Впервые мы парим еще в материнской утробе. Все мы парим, летаем, нас носит словно щепку, когда мы только зарождаемся и представляем собой крохотную частичку бога, различимую разве что под микроскопом.
Потом люди летают в своих мечтах, во сне, при медитации, под действием веществ, изменяющих сознание. Ну и естественно, мы улетаем после смерти. Наша душа, не тело. Оно то бедное гниет себе потихоньку, если не было сожжено. Вот и все случаи левитации, доступные людям, которые не умеют парить.
– Глупые… – Марианна Васильевна налила мне третью чашку кофе. Моё сердце от избытка кофеина мелко-мелко подрагивало где-то в районе горла.
– Почему глупые?
– Потому что все женщины умеют парить, только не догадываются об этом. Про мужчин я знаю мало. Охота на ведьм начисто лишила смелости слабый пол.
Если современная женщина почувствует однажды, что поднимается над землёй, она своими же руками запишет себя в сумасшедшие. Понимаешь?
Женщине легче полжизни провести в поисках выхода из сложной ситуации, чем поверить в свои способности к левитации. Когда начинаешь летать, все трудности исчезают словно кошмарный сон при дневном свете.
Марианна Васильевна, особенно не напрягаясь, после первого же полёта нашла со своими домочадцами общий язык. Бытовые неурядицы становятся тем незаметнее, чем ты выше взлетаешь.
Так вот, однажды после очередного восьмичасового прозябания в офисе, я плелась нога за ногу домой. Было холодно, зима набирала обороты, хотя новый год уже случился, и можно было бы утихнуть: мы поняли – весну ждать долго…
И вот иду себе, перебираю мысленно мелкие события своей неяркой жизни, казню себя за несовершенство души и тела, досадую, что в волшебную новогоднюю ночь не произошло ни капли волшебства, как обычно.
Мои глаза, воспаленные от долгого бдения за компьютером, останавливаются на вывеске с надписью: “Полдэнс”. Я мигом представляю себе грациозную девушку в окружении мужчин, пускающих слюни. Прохожу мимо и внезапно понимаю, что вывеска не перед входом в злачное заведение, а на вполне себе приличном доме, у входа на цокольный этаж.
Рядышком пристроился минизал с тренажерами. Я даю себе обещание разузнать, что это за контора скрылась за вывеской “Полдэнс”, а ну, как там дают уроки акробатики на пилоне? Это пока еще экзотично, модно, а, главное, способствует похудению и не скучно…
Велотренажер в моей квартире давно заржавел за ненадобностью, он почти скрылся под ворохом накиданной одежды. Мать и бывший муж предрекали мне быструю потерю интереса к домашним тренировкам, и правда, вспоминая о велотренажере, мне всегда хотелось зевать.
Занятия на пилоне обещали развлечение, я с нетерпением предвкушала первый урок. Могла ли я представить, что вместо девушек, жаждущих интересно и весело сбрасывать лишние килограммы, среди некоторых из них я встречу парящих. Тех, кто не боится отрываться от земли, ловить поток ветра и становиться невесомой.
Вначале была разминка, изматывающая непривыкшее тело. Девчонки охали и стонали, а наша главная ведьмочка с ангельской улыбкой подходила к каждой и растягивала негнущиеся ноги, руки, спины. Ведьмочка была по совместительству нашим тренером, опытным гуру по пилонолазанию. Ее звали Наталья, и поначалу казалось, что она легкомысленная блондинка с острыми коготками, ничего более. Она любила смеяться, показывая ямочки на щеках. После особенно тяжелого трюка на пилоне Наталья с веселой улыбкой оглядывала нас.
