Максим проснулся в субботний полдень и отправился сразу в душ. он был свободен. в его квартире проживали еще один парень примерно его лет, муж с женой, которая вечно кричала на своего малохольного, и две девушки, жившие в одной комнате еще до того, как он заехал. с остальными жильцами он познакомился на кухне за непринужденными беседами. каждый раз протягивал руки, представлялся, нервно поправляя перед этим волосы, будто пытаясь предстать в лучшем виде, чем он был дома – в месте, где тебя не осудят – перед новыми жильцами, заехавшими на неопределенный срок. так он успокаивал себя при всяких – ставших обыденностью – приступах ОКР, когда он забывал закрыть дверь, выключить плиту или закрыть кран. он считал, что знание имен способно остановить человека перед корыстью. ошибался, но благо ни разу не довелось ему в этом убедиться на личном примере. так что когда заехала новая соседка (в квартире было до этого две свободные комнаты), он сразу вознамерился узнать как ее зовут, чем она занимается.
это была милая и скромная девушка. Лизе было 19. она была мила: темное каре, серьги – кольца практически до плеч, а носки всегда зеленые, оранжевые или белые – в тон кроссовкам на высокой подошве. ростом на полторы головы ниже Максима, который был 190 см ростом, она казалась для него почти миниатюрной, стоя рядом. еще двумя неделями ранее она договорилась с собственником квартиры, что снимет ее на первое время. с момента ее заезда прошла почти неделя. она заехала в среду, но заметил появление нового жильца Максим только в пятницу. не получившись установить контакт – из сугубо прагматичных целей – в первые три дня, он принялся слушать возле двери, когда она приходит и уходит. однажды, поддавшись первобытному инстинкту, он дрочил на нее, стоя в ванной. в голове всплывал ее силуэт, отложившийся в памяти четко и не искаженно. он вспомнил, когда она готовила на кухне, он тогда был в спешке – торопился на встречу с Дашей, и обратил на Лизу вниманием мимолетом, бросив спешное «привет», и, не услышав ответила она или нет, отправился дальше. в тот момент она стояла в майке и коротких шортах, суетилась над плитой.
в эту субботу, спустя неделю тайных от своего не до конца признанного, что делало их отношения еще более интригующими, парня, Даша проснулась в кровати Алисы. третий раз за неделю. два раза Алиса просыпалась у нее. Максиму пришло сообщение от Даши, что она не важно себя чувствует, на что он был рад в глубине души, но не смел проявить бестактность и пытался без должного упора настоять на прибытии. никому из них эта встреча была не нужна, так что оба не задумывались о последствиях страстей сиюминутных пред благами, ожидающими лишь терпеливых. в определенный момент, когда частая переписка становится излишне докучающей, один из участников всегда выходит из чата, словно он занят или был отвлечен, затем заходит снова. цель этого – показать собеседнику, что есть иные, несуществующие, но несомненно важные дела, способные отвлечь от диалога. этот первый шаг и был сделан не важно кем. важно, что ни один не настоял на продолжении, словно так и было выгодно обоим. но так и было в действительности.
решив, что ему никуда не нужно собираться, Максим отправился в душ с надеждой, что Лиза выйдет из своей комнаты. он пытался заглушить всячески, как мог (даже приставляя на этот раз в ванной Даша), любые интимные мысли о связях с Лизой, но половой инстинкт, крепко сидящий в любом из людей, не давал покоя. каждый думает об измене хоть раз в жизни. и даже сама измена физическая не является столь уж значительной, ведь измена ментальная, результатами которой являются введение в заблуждение, иначе говоря – плохо прикрытая ложь, куда хуже измены физической. она случается с каждым. не важно как далеко это зайдет: поцелуй в баре с девушкой, с которой только что вы болтали и курили, с которой танцевал. а танец является изменой? когда-то являлся. все слишком относительно, но не будем тревожить старого доброго Альберта, а вернемся к героям.
Лиза вышла из комнаты ровно в тот момент, когда Максим вышел из душа, намеренно обернувшись полотенцем ниже пояса, представляя себя, что будет казаться так сексуальнее. она мимоходом бросила на него свой взгляд и машинально ответила «привет». после чего обулась и ушла на целый день. ее приход Максим не застал, жалея о том, что не отправился к Даше, которая в тот момент лежала простывшей, но не писала Максиму по причине не желания привязывать его к себе настолько близко, насколько сильно это происходит в момент ухаживания за больным.
на следующий день он шёл вдоль реки Фонтанки. мимоходом заметил вывеску с названием улицы, протянувшейся к нему по правую руку. у него не было конкретной цели, не было дел в городе за порогом его дома, в котором он замёрз перед выходом из-за вещей, развешенных по всей комнате после стирки. от них все помещение стало сырым, промозглым, а из открытого небольшого окна с улицы веял приятный тёплый воздух, приглашавший вырваться из темного жилища, в которое свет никогда не доходил. лишь слабые лучи, нехотя отражавшиеся с противоположной стены, окрашенной в бежевый, достигали комнаты, ни разу не прогрев ее достаточно. окно выходило под арку, ведущую во двор. не прогревшаяся в июне земля морозила стопы живущего на первом этаже молодого человека. на улице было тепло. телефон перед выходом показал +21, но Максим все равно надел тёплую кофту и бомбер. он редко когда мог одеться по погоде. мимо проносились машины, пешеходов было много, но никого он не удостаивал своим вниманием дольше пары секунд, скользя глазами выше них, цепляясь скорее на образах, вырисовавшихся в его голове, нежели самих людях. мысли текли, темы сменялись на схожие, но в сущности своей совершенно иные, порой и противоположные, если он углублялся в них и не позволял встречному ветру унести мысль текущую. когда же это случалось, в глубине его рождалась новая, которой он отдавался полноценно, позволяя своему сознанию блуждать. его волосы были растрёпанны на ветру. он не любил стричься, так что сильно зарос с последнего раза. ему нравилось, когда его волосы были в порядке: аккуратно уложены, расчесаны. ему нравилось расчёсываться, нравились массирующие его голову движения, ощущение прилива крови к затылку и вискам. но сам процесс стрижки он невзлюбил в детства, когда его заставляли родители стричься так, как хотели сами. сейчас его прическа скорее напоминала утреннюю, сразу после пробуждения. ноги его несли по улицам, переходя сами дорогу. он не руководил ими, а лишь порой отдавал себе отчёт в необходимости убедиться в отсутствии машин. из-за рюкзака за плечами его спина намокла, но он продолжал идти одетым, пот его не смущал. в термосе был чёрный горячий чай. холодный годится пить лишь сидя, для неспешного охлаждения тела после прогулки. во время ходьбы он предпочитал пить горячий. ему нравилось ощущать, как тепло спускается в желудок. с первого глотка он обжег небо и язык, но продолжал делать небольшие глотки в ритм, заданный его телом. он снял рюкзак, вернул в него термос и оставил висеть на левом плече. в тени зданий, когда он перешёл через мост на противоположную сторону реки, его обдал прохладный ветер, но здесь же кофта снова прилипла к спине. он всегда брал с собой рюкзак, выходя из дому. там были необходимые и так привычные ему с собой вещи, которые могли понадобиться в любой момент: блокнот с двумя ручками, книга, которую он в данный момент читал (в этот раз там лежала новая, ещё не начатая «Тошнота»), губка для обуви, презервативы (к слову они ему ещё не разу не пригодились, но носить с собой их стоит всегда, чему он себя убеждал, и был прав), влажные салфетки. он настолько привык, что рюкзак всегда за его плечами, что, выходя без него, чувствовал дискомфорт. от вечной носки его плечи были слегка сгорблены, но даже тогда они выделялись из всего тела. когда он стоял перед зеркалом, распрямлял их, то в глубине души даже радовался подаренному жизнью телу. они не были широкими, не были и узкими. они были ровно такими, какие нравятся девушкам – шире бёдер ровно настолько, чтобы не чувствовать дискомфорт, какой они порой испытывают при нахождении рядом перекачанных парней, что в современном мире является по меньшей мере глупым. будучи подростком, он надеялся на то, что сможет избавиться от тогда тяготившего его комплекса: практически прямоугольной фигуры. он делал зарядку по утрам, занимался спортом в старших классах и это дало свои результаты. но в большей мере время само вытесало, как скульптор, его тело. сейчас Максим не выглядел как спортсмен, и не был тощим. он был худ от природы, не набирая в весе даже при неправильном питании, чему несказанно был рад и благодарен, но не знал кому. просто благодарен.
