– Знаешь, а я надеялась, что ты передумаешь!

Лицо ее выглядело несчастным, и мне стало стыдно, ведь она так старалась! Я встала, обняла Лельку и, посмотрев ей в глаза, сказала:

– Забудь ты про эту шляпу! Как здорово, что у меня есть такая подруга, как ты! Спасибо тебе за все!

За разговорами мы не заметили, как быстро пролетело время. Пора было ехать. Вызвав такси, мы прибыли на вокзал за час до отправления. Побродив там немного, вышли на перрон. Поезд был уже подан, и проводники, стоя у вагонов, ждали первых пассажиров. Подойдя к нашему вагону и посмотрев по сторонам, Леля спросила:

– Ну что, твоих компаньонов не видно?

– Да что-то не видно. Ну, время еще есть, подъедут.

– Давай занесем чемодан в купе, а потом вернемся на перрон, – предложила подруга.

Мы подошли к проводнице и хором поздоровались. Я, как положено, протянула ей паспорт и билет. Не поднимая головы и не переставая раскачиваться с пятки на носок, проводница хорошо поставленным командирским голосом произнесла:

– Ваш билет.

– Так вот же, – сказала я, протягивая руку ближе к ней. Проводница взяла мой паспорт и стала внимательно его изучать, то отводя, то приближая его к своему лицу.

Мы с подругой вопросительно переглянулись. «Может, плохо видит?» – подумала я, и тут хозяйка вагона подняла на меня свой взгляд, пытаясь, наверное, сравнить фотографию с оригиналом. Я с удивлением увидела на ее лице единственный здоровый левый глаз, которым она, как рентген, просвечивала меня насквозь. Правый же глаз все время нервно метался, пытаясь увидеть ее левое ухо. Проводница явно страдала косоглазием. Сверив зачем-то последнюю страницу моего паспорта с данными билета, она громко сказала: «Проходите» и назвала номер моего места.

За спиной у меня стояла Лелька и давилась от смеха. Подняв тяжеленный чемодан, мы протащили его в свое купе и разместили под нижней полкой.

– Знаешь, подруга, а ты везучая, – продолжала смеяться Лелька, – у тебя косая всего лишь проводница. Если бы ехала я, у меня точно был бы косой машинист! Ты, главное, не заказывай ей кипяток, – не унималась Леля, – и, возможно, тогда доедете без потерь.

Из моей небольшой дамской сумочки выглядывал пакет с непоместившейся туфлей, и острый каблучок неприятно давил мне в бок. Билеты и паспорт были у меня в кармане, поэтому сумочку я тоже оставила в купе. Мы вышли из вагона, пропуская входящих пассажиров. Наша проводница, не прекращая раскачиваться как метроном, бдительно вглядывалась одним глазом в паспорт очередного пассажира: она то подносила его близко к лицу, то удаляла на значительное расстояние. Около нее уже собралась толпа недовольных пассажиров, желающих побыстрее пройти в вагон на свои места.

– Не надо меня подгонять, я проверяю документы, – важно сказала проводница, читая очередной паспорт вверх ногами. Глядя на эту комичную ситуацию, я подумала, что в наш вагон можно пройти и по ветеринарному свидетельству собаки.

В этот момент из соседнего вагона выпрыгнула другая проводница и, подойдя, протянула нашей очки.

– Вот возьми, Тамарочка, – звонким голосом сказала она. – Саша прикрутил дужку, как смог, а приедешь – отдашь в ремонт или новые купишь.

– Спасибо, Людочка, – сказала наша Тамарочка и водрузила на нос огромные очки с толстыми линзами.

– Да, – серьезно произнесла Леля, взглянув на преображенное в очках лицо нашей проводницы, – как ни старайся, а такую красоту ничем не испортишь.

Я взглянула на часы. До отправления поезда оставалось десять минут, а моих компаньонов не видно.

– Это, случайно, не твои идут? – кивнула головой Лелька в сторону входа на перрон.

Я повернула голову и увидела следующее: по перрону, держа под мышкой огромного надувного крокодила оранжевого цвета, весело прыгал Дюсик, за ним бежала Неля, таща две огромные сумки, и что-то кричала ему вслед. Завершал этот караван небольшой мужчина, нагруженный пакетами и пакетиками, как навьюченный мул. Подбежав к нам, они остановились, и Неля лихорадочно стала искать в сумочке документы и билеты.

– Привет! – сказала я, обращаясь к ним. – Познакомьтесь, это моя подруга Леля.

Неля повернулась к подруге и едва кивнула головой.

– Жора, – тихо представился мужчина.

Неля скривила рот в недовольной гримасе и что-то пробурчала себе под нос, она явно была не в духе.

Леля протянула руку Дюсику и спросила:

– А тебя как зовут, малыш?

Дюсик нахмурил лоб:

– Дима, – гордо сообщил Дюсик, выставляя вперед крокодила, – а это мой брат.

– А меня тетя Оля, – весело сказала моя подруга.

– А ты мне кто? Сестра?

Леля не успела ничего ответить.

Схватив Дюсика за шиворот, Неля притянула его к себе.

– Иди, нервотреп, сюда, – с раздражением произнесла она, – и не задавай идиотских вопросов. Ты меня сегодня достал, мы из-за тебя чуть не опоздали на поезд.

Я, честно говоря, обалдела от увиденного. От сюсюканья с сыном не осталось и следа. Очевидно, ему сегодня пришлось сильно постараться, чтобы так достать мамочку. Дюсик сделал зверскую гримасу и стал ее пугать надувным крокодилом. Чтобы привлечь ее внимание, он рычал и лаял, блеял и хрюкал, тыча надувной игрушкой в мамино ухо.

– А ты заноси вещи, – грозно взглянув на Жору, сказала Неля, – тебе что, особая команда нужна?

Неля подтолкнула Жору к ступенькам вагона. Бедный Жора, навьюченный котомками, без помощи рук пытался вскарабкаться по высоким вагонным ступенькам, как альпинист на вершину Эвереста, но эта вершина под названием вагон № 6 ему не хотела покоряться! Из глаз Нели летели искры, а из уст обидные слова в адрес Жоры. Мужчина изо всех сих пытался преодолеть препятствие, но не мог подняться выше первой ступеньки – тяжелая ноша тянула его вниз. Мы с Лелькой кинулись ему помогать.

Тем временем Дюсик, не прекращая стращать Нелю надувным монстром, пытался попасть ей в лицо, при этом требуя от матери поцеловать крокодила в нарисованный оскал. Отбиваясь одной рукой от Дюсика и крокодила, другой рукой Неля пыталась что-то объяснить косой проводнице. Не найдя взаимопонимания ни с одной, ни с другой стороны, она, наливаясь пунцовой краской, схватила сына с крокодилом и понесла к вагону. На вытянутых руках она попыталась запихнуть его на верхнюю ступеньку. Но Дюсик, развернув крокодила поперек, как шлагбаум, перекрыл возможность попадания в вагон. Попытки отнять игрушку и пропихнуть сына в вагон не увенчались успехом. Милый малыш, воя, как пожарная сирена, намертво вцепился в крокодила. Братья-клоны не хотели расставаться ни на секунду!

– Семейство Звездуновых, – невесело пошутила моя подруга и, пожав мне театрально руку, с сожалением в голосе добавила: – Крепись, подруга, чует мое сердце, отдохнешь ты в этой компании по полной программе.

Обалдевшая от увиденного, косая проводница беспомощно открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег. Тем временем, отнеся все же вещи в купе, с другой стороны подоспел Жорик. Теперь родители вдвоем вступили в отчаянную схватку с Дюсиком и крокодилом. Жора ловко развернул надувного монстра, и Неля, наконец, запихнула сына в вагон. Выйдя из состояния транса, проводница гаркнула: «Сейчас тронемся!», а я подумала: «Лично я уже тронулась». Жора спустился на перрон, я, поцеловав Лельку, быстро поднялась в вагон.

Поезд плавно набирал скорость. Я прошла в свое купе. Раздраженная Неля, ноющий Дюсик и безмолвный крокодил сидели на нижней полке. «Наконец-то, посадочная суета закончилась, и теперь можно спокойно отдохнуть», – наивно подумала я. Проводница собрала билеты, и мы стали потихоньку устраиваться. Переодев Дюсика и закинув крокодила на верхнюю полку, Неля достала цветную бутылочку, давая мне понять, что Дюсе надо делать пи-пи. Выйдя из купе и прикрыв за собой дверь, я пошла за постельным бельем к проводнику.

Наша проводница Тамара стояла в тамбуре и оживленно что-то говорила представительному мужчине в форме и фуражке. Наверное, это был начальник состава. Они что-то бурно обсуждали, жестикулируя, и попеременно показывали на дверь. Я решила подождать рядом, а не возвращаться в купе. Окончив разговор, Тамара выдала мне постель и показала, где взять одеяло. Собрав все это в охапку, я подошла к своему купе и, открыв дверь, увидела следующее. Дюсик с крокодилом под мышкой сидел на верхней полке и, держась за красное распухшее ухо, тихо поскуливал. Неля, ползая под столом, что-то тщетно искала, одновременно обзывая Дюсика «гадским нервотрепом». Все купе было перевернуто с ног на голову.