Он был предводителем троицы всадников, пришедших на помощь Партриджу. Это был высокий, мрачный человек, каждое движение которого излучало уверенность. Его лицо было безупречно красиво, как будто его вылепили из глины, а статную фигуру подчёркивала военная шинель с блестящими медными пуговицами.

С ним рядом стояли Калеб Кронер и Дэнни Уитерс. У всех троих были одинаковые закрученные усы, а в руках — винтовки «Генри».

Едва тело подстреленного ими охотника перестало катиться по склону, как они вышли на открытую местность и поприветствовали Партриджа как ни в чём не бывало, будто пришли на чашечку чая.

— Я не раз видел, как люди становятся такими, — сказал Кронер, словно произошедшее было обычным делом. А может быть, так оно и было. — Они проскальзывают в горы, мечтая о золоте и серебре, о жилах и залежах, про которые все читают в газетах, но которые никто пока не находил. Но они продолжают сюда возвращаться год за годом, и что мы имеем в итоге? Сумасшедших горных крыс вроде этого.

— Ничто не может уничтожить мужчину быстрее, чем блудные женщины и обещание легких денег, — кивнул Уитерс.

Партридж закурил сигару и кивнул.

— Аминь, — сказал он. — Ужасно, что золотая лихорадка может сделать с душой человека.

— Действительно, — согласился Розман.

Партриджу не нравилось происходящее. Все, что ему было нужно, — это быстро и спокойно проехать через горы, а потом свернуть на тропу, ведущую в Дед-крик. Где, возможно, — всего лишь возможно! — его ждали ответы. Но вместо этого он сталкивается то с одной проблемой, то с другой. Сначала сумасшедшие охотники, а теперь — эти трое. Господи, что же дальше?

Уитерс провел языком по пожелтевшим зубам.

— Как вы полагаете: этот человек и его напарник просто напросто сошли с ума, или здесь действительно могут быть замешаны деньги?

— Думаю, возможны оба варианта, — сказал Партридж. — Проблема в том, что на прочесывание этих холмов могут уйти недели, прежде чем мы найдём его тайник.

Охотник-апачи вздрогнул, и кровь вновь запузырилась у него на губах. Его глаза казались затуманенными, как у собаки, ожидающей смерти. Он все еще пытался что-то сказать, но слов уже не было слышно.

— Он мучается, — сказал Уитерс.

— Ему недолго осталось, — ответил ему Розман. Он внимательно оглядел местность, и ему явно не понравилось то, что он увидел. Затем он перевёл взгляд на Партриджа. — Ну, мистер Смит, не знаю, как у вас, а у нас к концу недели есть дела в другом месте. Если там, на холмах, и есть богатая жила, то мы оставим её вам.

Партридж выпустил дым из ноздрей.

— На меня не рассчитывайте. Мне предстоит долгий путь, и чем скорее я доберусь до места назначения, тем лучше.

Честно говоря, он пока не понял, что задумали эти трое. Часть него хотела верить, что они были просто честными людьми, вышедшими по невинному делу. Но он прожил темную и грязную жизнь, и от доверия практически ничего не осталось. Особенно когда за твою голову обещают существенную награду.

— Я хочу поблагодарить вас, джентльмены, за то, что вы казались здесь так вовремя. Вы наверняка вытащили мой зад из огня, а он уже начал подгорать.

Розман слегка улыбнулся.

— А мне кажется, у вас всё было под контролем. Это тем двоим нужна была помощь.

— И, тем не менее, я ценю ваше вмешательство.

Кронер почесал промежность, а затем ткнул старателя потертым и пыльным носком сапога.

— Думаю, он мёртв, — заметил он. — Да, как дохлая псина.

Розман присел рядом с ним на корточки, снял шляпу и отогнал муху от грязного, забрызганного кровью лица старика. Его губы беззвучно шевелились, словно в молитве, и все остальные, даже Партридж, покорно склонили головы. Розман закрыл мертвецу глаза и сложил его начинающие коченеть руки на груди.

— Думаю, единственный христианский поступок, который мы можем совершить по отношению к этому человеку — это похоронить его, — произнёс он, поднимаясь. — Как вы думаете, мистер Смит?

Партридж почти ничего не понял. Мистер Смит. Он был «мистер Смит». Нужно быть осторожней.

— Да, конечно.

Они похоронили охотников в общей могиле под деревьями. Розман сделал крест из нескольких деревянных палочек и перевязал их вместе виноградной лозой. Затем воткнул крест в землю и пробормотал несколько молитв.

Партридж уже был готов к отъезду. Он решил, что выполнил свой гражданский долг и вел себя достаточно дружелюбно, не уклоняясь от заданных вопросов. Он решил, что если эти люди изначально не знали, кто он такой, то ему удалось не вызвать никаких подозрений.

Солнце клонилось к западу, и тени начинали наползать на склоны, как змеи из гнезда.

Кронер и Уитерс собрали немного дров и развели небольшой симпатичный костер. Розман пригласил Партриджа присоединиться к ним за ужином, и тот, сам того не желая, согласился.

Наверно, ему было любопытно.

Да, ему нужно было отправляться в путь, но, черт возьми, в этих людях было что-то такое, что просто не укладывалось в общую картину. Как оказалось, они тоже ехали в Дед-крик. Они утверждали, что неподалеку есть ранчо, которое занимается наймом работников. Звучало достаточно правдоподобно. Но у Партриджа возникло неприятное подозрение, что эти парни не отличат техасского лонгхорна⁵ от герефордского быка⁶. Возможно, он ошибался. Возможно…

Но ему не нравилось их, как ему казалось, показное радушие и дружелюбие. И ещё больше ему не нравилась идея ехать вместе с ними в Дед-крик.

Ему нужно было как-то заставить их выдать себя. Если эти люди охотятся за ним, то лучше покончить с убийством прямо сейчас, а не идти с ними до самого города.

Они набили себе рот вареной фасолью и печеньем. И какое-то время все, что можно было услышать в тот тихий вечер в горах, это звук ложек, скребущих по оловянным тарелкам. Партридж притворился, что ест спокойно и непринужденно. Как человек, ужинающий с друзьями. Но на самом деле, он всегда был настороже, всегда готов к тому, что горячим и бурным ливнем на него хлынет очередное дерьмо.

Он поставил тарелку на колено и начал есть левой рукой — хотя на самом деле он был правшой — и просто ждал, когда всё начнётся. Сколько ещё продлиться их гостеприимство?

— Должен признаться, я очень ценю ваше радушие, — сказал им Партридж. — Таких людей, как вы, редко можно встретить в дороге. Чаще всего попадается обычный сброд.

Розман отставил тарелку в сторону.

— И что же это за сброд?

— Преступники, грабители, охотники за головами. Да вы и сами знаете.

Выражение лица Розмана не изменилось, но лицо Уитерса напряглось, и кожа, казалось, плотнее обтянула череп. Кронер только облизнул губы, бросив взгляд на огонь, а затем снова перевёл его на Партриджа.

Теперь и сам Партридж слегка откинулся назад. Кольт калибра.38 в крестовидной кобуре находился совсем рядом.

«Хватит осторожничать, — решил Партридж. — Раз уж ты взял первый аккорд, то теперь самое время сыграть мелодию на всю катушку».

— Да, — продолжил он, — за всю жизнь я не встречал более мерзких и жалких трусов, чем эти охотники за головами. Такие люди могут мать родную продать за две монеты. Я лучше столкнусь с безумными грязными копателями или пьяными, разъярёнными индейцами. У них, по крайней мере, есть собственный кодекс чести и хоть какие-то убеждения.

Он покачал головой, словно все это вызывало у него отвращение, и сплюнул в грязь.

— Нет, господа, эти охотники за головами — не что иное, как грязные, бесхребетные, копошащиеся в мусоре свиньи. Они лижут задницу любому, у кого есть доллар за душой. Вот такие они. Если бы я бросил пятак в выгребную яму, эти сукины дети устроили бы драку, кто первый туда полезет. А почему бы и нет? Побарахтаться в дерьме? Черт, да это их естественная стихия!

И снова выражение лица Розмана практически не изменилось: он лишь слегка приподнял бровь и поджал губы, но в остальном мужчина умел держать себя в руках. Ещё чуть-чуть — и он вспыхнет от внутреннего напряжения. Но Партридж видел, что всё это — маска: в глазах Розман, как масло в чане, кипел гнев.