Икота.

— Это будет кровавая бойня, — между икотой сказала Гермиона. — Сначала я вырву ему сердце, потом вырву язык, а после буду бить его по голове его же расчленёнными конечностями, — икота.

— Когда ты собираешься расчленить его конечности? — спросил Гарри.

— Ох, — спокойно сказала она. — Думаю, где-то между вырыванием языка и сердца. После того, как я побью его кончености, ой, я имела в виду конечности, — икота, — я его замажу дегтем и вываливаю в перьях.

— Обмажу дегтем и обваляю в перьях, — исправил Гарри.

— Вот именно, мистер Поттер, — нечленораздельно произнесла Гермиона, указывая на него пальцем.

Мужчина в баре обернулся к ним, внимательно прислушиваясь, как она замышляет чье-то убийство.

— Он уже будет мертв к тому времени? — все еще забавляясь, спросил Гарри.

— Неом, несом… Конечно, — сказала она. Гермиона была слишком пьяна, чтобы сказать «несомненно». Она была пьяна и чертовски зла. Она была пьяна и чертовски зла из-за одного-единственного человека. Драко Малфоя. Достаточно подумать о нем, как у неё во рту появлялся неприятный привкус!

— Тупой Драко Малфой, — сказала она, положив голову на стол и снова икнув. — Гарри, останови эту икоту, — она посмотрела на него и снова сказала: — Неужели действительно все пьяные люди икают? — затем снова икнула.

— Видишь ли… — смеясь, начал он.

— Дурацкая икота, — сказала она и снова, словно по команде, икнула.

Гарри похлопал ее по спине.

— Я в туалет. Больше не пей. Подожди минуту, и я отвезу тебя домой, — он встал из-за их столика в пабе, оставляя ее в одиночестве. Он велел официанту не наливать больше алкоголя девушке в угловой кабинке.

Гермиона тихо пела песню о расчленении Драко Малфоя, когда мужчина из бара подошел к ее столику. Ее голова все еще была на руке, которая лежала на столе, и она не обратила внимания, когда мужчина подошел и сел.

Он положил руку на стол рядом с ней. Она положила свою свободную руку поверх его.

— Гарри, только подумай, как хорошо было бы жить в мире, свободном от Драко. Больше никаких разгуливающих напыщенных мерзавцев с шилом в заднице. Ну, девушка же может помечтать.

— Было бы неплохо, — сказал мужчина.

— Да, — ответила она и вздохнула. — По крайней мере, икота исчезла. Все мои разглагольствования и бредни об умышленном убийстве Драко избавили меня от нее.

— Это хорошо, — сказал он.

— Да, — закрыв глаза, снова согласилась она. Помолчав минуту, она снова заговорила: — А знаешь, что еще хуже, чем Драко Малфой?

— Что? — спросил он.

— Тот факт, что я думала, что влюбилась в этого мерзавца! Исследования и записи о его семье, вычитывание каждой мелочи, которую я могла о них найти, заставили меня слегка влюбиться в него, а потом это превратилось в любовь, которая сейчас стала полноценной ненавистью! — сказала она.

Гарри вернулся к столу и увидел человека, сидевшего на его месте, и покачал головой. Ладно, пусть сидит, это же были его похороны. Гарри сел за пустой стол, чтобы подслушать.

— Как он мог со мной так поступить, Гарри? Он знал, как эта книга для меня важна. Мне потребовалось шесть месяцев на исследования, пять на написание, и месяц, чтобы переписать, отредактировать, тщательно просмотреть ее. Это было мое детище! Это было важно для меня, — она повернула голову к стене и закрыла глаза. — Забудь о славе и известности. Эти вещи не важны для меня. Я просто хотела поделиться ей со всеми. Я просто хотела, чтобы ее опубликовали, а он сказал, что это мусор. Сказал, что это даже недостаточно хорошо для того, чтобы вытереть дерьмо с его туфель. Он сказал, что никто не захочет это читать и единственные люди, которые согласятся опубликовать эту книгу, — идиоты и придурки!

Она начала плакать. Гарри на мгновение поднялся, чтобы подойти к ней, но мужчина за столом поднял руку, останавливая его.

— Но сильнее всего ранит то, что он украл ее у меня. Если он не хочет публиковать книгу под моим именем — хорошо, я сказала, что могу использовать псевдоним! Если это старое предубеждение насчет крови — тоже хорошо. Но украсть ее, Гарри, это слишком. Это слишком тяжело для меня. Он забрал мои идеи, труд, пот, кровь и даже мои глупые слезы, украл мою книгу и опубликовал под своим именем. Я никогда не прощу его за это, — продолжала она.

— Ты можешь бороться с этим, — сказал мужчина. — Подать на него в суд или еще что-нибудь.

— Он победит. Ты это знаешь. У него неограниченные средства. У меня нет ничего, даже моего достоинства. Я всегда знала, что он меня ненавидит, но мне кажется, это чувство сильнее простой ненависти. Такое чувство, что он презирает меня всей душой. Если бы он меня убил, было бы не так больно. Гарри, отвези меня домой, — она продолжала плакать.

Гарри подошел к ней, сел рядом и обнял. Другой мужчина остался сидеть напротив.

— Может быть, если бы не моя семья, я бы поступил по-другому, — сказал мужчина.

Гермиона посмотрела в серые глаза Драко Малфоя.

Она посмотрела на Гарри, а потом снова на Драко.

— Когда я впервые услышал, что ты копаешь, пытаясь узнать о моей семье, то был в ярости. Я был вне себя. Если помнишь, я пошел к тебе и просил тебя остановиться и воздержаться, но ты сказала, что люди имеют право знать правду. Я решил, что ты не узнаешь ничего важного, так что позволил тебе продолжить. Я всегда думал, что смогу подать на тебя в суд за клевету, если ты напишешь кучу лжи, — говорил Драко. Она высморкалась в салфетку. — Дело в том, — продолжил Драко, — что это не было ложью, это было правдой. Ты написала справедливый и точный отчет о моей семье, об их участии в войне и прочем. Когда ты принесла мне это прочитать, то сказала, что хочешь моего благословения. Я едва не бросил твои записи в огонь, прежде чем прочитать. Тем не менее я этого не сделал. Я прочел. Я проклинал тот день, когда встретил тебя, потому что, черт возьми, Грейнджер, все было хорошо. Это была правда, и так хорошо написанная, что она преследовала меня еще несколько дней. Таким образом, единственный способ остановить тебя от публикации материала — это опубликовать его самостоятельно. Я поиздевался над издательством, заставив их опубликовать это, а потом отправил тебе копию, как вишенку на торте. Я хотел сделать тебе больно. Хотел причинить тебе боль. И я это сделал. И не жалею, ни о чем не жалею.

— Прими мои поздравления, мерзавец, — крикнула Гермиона, начав отпихивать Гарри. — Отпусти меня, Гарри. Я убью его быстро, я даже не оставлю беспорядка, обещаю.

Гарри обнял ее и не отпускал.

— Отпусти её, Поттер. Думаю, я заслужил это, — поднявшись, сказал Драко.

— Нет, — ответил Гарри, поднявшись, и Гермиона тоже встала, но он потянулся к ней, отняв сумочку, где была ее палочка, а затем обнял за талию. — Мы уходим. У Гермионы, может, и нет денег, чтобы подать на тебя в суд, но у меня есть. Ты получишь известия от моего адвоката через несколько дней.

— Правда? — поинтересовался Драко, следуя за ним из бара.

Когда они достигли тротуара, Гермиона почти оттолкнула Гарри, тот повернулся к Драко.

— Правда.

— Возможно, ты пересмотришь свое решение, — сказал Драко. Он засунул руку в карман пиджака и достал сверток. Он был смят, чтобы поместиться в кармане, поэтому Гарри настороженно достал палочку. — Спокойно, Поттер, мне просто нужно увеличить это, — он увидел, как Гарри вернул палочку в карман, и, увеличив упаковку, передал ее Гарри.

Гарри передал ее Гермионе. Она минуту поколебалась и прислонилась к Гарри, который помог ей подняться на низкий подоконник окна таверны. Она присела и открыла пакет. Это была ее книга, ее книга с ее именем в авторах, золотыми буквами. Это было самое милое, что она когда-либо видела. Она бросила коричневую обертку и веревку на землю и открыла книгу. Открытие новой книги — первое, что она преодолела, и это было одной из немногих радостей в ее жизни, и знание того, что это именно ее книга, имело первостепенное значение. Это лучшее, что она когда-либо испытывала. Она только хотела не быть пьяной сейчас. Может, будет еще лучше.