– Всё уходим.– Принял решения Фрэнос, подтягивая Мандарина к себе.

– Ты не понимаешь, это глас народа. Высокое единение людских масс на ниве всеобщей любви к родному краю. Это, то, что нас сплачивает, давая прочувствовать каждой отдельно взятой личности свою непосредственную сопричастность к единому Великому целому! Это поистине прекрасно!– Мандарина явно понесло разглагольствовать.

Фред в свою очередь тянул на выход упирающегося друга, цедя сквозь зубы тихие ругательства. « Не мог найти другого места, что ли для своих философствований».

– Сэм, ты уж прости моего друга. Выпил он малёха сегодня. А, когда он пьян, сам знаешь, мелет языком, что ни – попадя.– Оправдываясь, тащил на выход он упиравшегося Мандарина, который резко протестовал против такого наговора, как он считал, в свой адрес.

– Вовсе я не пьян! Я, понимаешь ли…

Тычок в спину заставил его умолкнуть. Нойс, быстренько расплатившись с Пузо, увлёк Мандарина прочь из пылающего, словно огонь в печи, патриотизмом трактира.

– Куда ты меня ведёшь?– не унимался, расчувствовавшийся Мандарин.– Я к людям, к народным массам хочу…

– В последнюю нашу встречу, помнится, ты не привечал, эту самую массу,– напомнил ему Фред, – отзываясь о ней, мягко говоря, неблагоприятно. Особенно, когда один синор имел неосторожность назвать тебя сибаритом…

– Ты, имеешь в виду того щеголя с вьющимися, как у синоры волосами? Что тогда хвастался мастерским владением шпаги?

– Да, он самый.

– Ха!– развеселился Мандарин.– На следующий день стражники нашли в его пожитках нектар из дурь-травы. Вот была потеха. В каталажке теперь он банкует…

– Твоя работа с травой?– поинтересовался Фрэнос, по-прежнему удерживая его.

– Я не понимаю, о чём ты говоришь?– невинное выражение, лица, что в совершенстве умел принимать Мандарин, не ввело в заблуждение Фреда, он слишком хорошо знал своего друга, чтобы не попасться на его уловки.

– Я предчувствовал, что ты старый пройдоха, не спустишь ему это оскорбление просто так.

Дверь за их спинами вновь распахнулась, выпуская четвёрку бухов. Хмурые, сосредоточенные, они не останавливаясь, направились к конюшне и принялись отвязывать лошадей. Улучив момент, Мандарин освободился от опеки друга и, размахивая рукой, прокричал.

– Синоры, как вам понравились пьяные колбаски, не правда ли они изумительны? А, что вы можете сказать, о скрутиловке? Не находите её выше всех похвал? Приезжайте к нам почаще, только у нас всегда в изобилии и то и другое. Пьянтуз столица развлечений и удовольствий, ваши денежки наше гостеприимство! Гип-гип ура! Нет веселее и лучше Пьянтуза во всём королевстве!

– Пьянам тоже, хоть изредка не мешало посещать столицу набраться хоть немного культуры, а то от постоянных пьянок и лобызаний с варварами они скоро совсем одичают.– Соизволил ответить один из четвёрки носивший щеголеватые длинные усы, подкрученные вверх.

– Ничего вы не понимаете в культурном обмене между дружественными народами, столичный снобизм не даёт взглянуть вам дальше своего носа.– Встал на защиту родного края уязвлённый таким пренебрежением Мандарин.– Будущее за такими городами, как Пьянтуз,– горячо заговорил он,– они движущая сила прогресса, именно здесь зарождается новая эпоха и бракосочетание двух самых влиятельных людей в королевстве тому яркое подтверждение. Кто его знает, возможно, скоро столица сюда переедет, а Бухантус превратится в жалкий провинциальный городишко. Верно, я говорю?– обратился на этот раз Мандарин к Нойсу. Последний не зная, что ему ответить, лишь пожал плечами молча. Мандарин хлопнул его по плечу чувственно промолвив,– вижу, ты со мной согласен…

Фред хотел было возразить, сказав, что вовсе не это имел в виду, но самый старший из четвёрки, по всей видимости, являвшийся лидером, не дал ему этого сделать, жестким тоном отчеканив. – Вижу, в Пьянтузе развелось изрядное количество болтунов сеющих смуту и раздор в королевстве. Это должно быть от злоупотребления спиртного происходит, в столице известны методы лечения подобной хвори – плети, и каторга как никакая другая микстура помогут здесь!

Остальные его сопровожатые одобрительно загудели, недружелюбно взирая на Нойса и Мандарина.

– Какие ан-ти-на-род-ные методы!– выказал свое полное несогласие Мандарин, еще больше раззадорившись.– Воистину столица стала логовом напыщенных плебеев и обманчивых декорумов!

– Попридержи язык гаер! Ты забываешь ничтожество, что тоже являешься подданным его Пресветлого Величества!– гневно воскликнул Усатый.

– Премного благодарен, что напомнили.– Мандарин склонился в насмешливом реверансе.– Я крайне горд и рад сему обстоятельству! Лишь одно меня водит в уныние, что столь неотёсанные и пещерные болваны, как вы позорят честь и славу короны!

– Ты сам напросился на неприятности червяк!

Сказав это, буханец машинально потянулся к поясу за шпагой, но к счастью в Пьянтузе строго соблюдали правила не ношения оружия. В особенности, после нашумевшего происшествия, когда у группы заезжих варваров после многодневной беспробудной пьянки не случилась белая горячка, и они не порубали друг друга на мелкие куски в приступе бешенства.

Фрэнос, дотоле мирно наблюдавший за происходившим диспутом, чуть в сторонке, напрягся. Над головой Мандарина, впрочем, как и над его в том числе, начали грозно сгущаться тучи. Вот только похоже создавшаяся ситуация его друга только забавляла. Будь он трезв, они бы без особых проблем справились в рукопашной с бухами, но в данной конкретной ситуации – дело пахло жаренным.

– Синоры вы выбрали для ссоры не подходящее место и неподходящее время.

Обладателя низкого бархатного баритона Нойс узнал сразу, и, наверное, впервые обрадовался, услышав его. Со стороны конюшни проступили контуры высокого сухопарого человека. В руках он держал короткий массивный жезл. Символ власти и закона. Бухи явно не рассчитывавшие на столь внезапное появление дознавателя, сразу как-то сникли смутившись. Один лишь старшой пытался выказать полное хладнокровие происходящему, но нервно поддёргивающая левая бровь говорила не в его пользу.

Каждый в королевстве, знал, что шутить или не дай бог спорить с дознавателями, было себе дороже. Служители закона, облачённые в чёрное и носящие жезлы власти пользовались обширными полномочиями в королевстве имея права арестовывать даже дворянина.

– Я вижу здесь, что-то не поделили благородные синоры? Или мне так показалось?– мрачно обводя пристальным взглядом каждого, сурово поинтересовался он.

– Вам показалось синор Луциус, мы просто обменивались тут мнениями о наших городах, я имею в виду Пьянтуз и Бухантус.– Попытался спасти ситуацию Фред, моля, чтобы у Мандарина хватило ума, и выдержки не встревать со своим неуместными комментариями. За бухов он не переживал, видя, что они не горят желанием раздувать конфликт.

– Это так?– обратился дознаватель к четвёрке.

– Да, мы действительно обменялись мнениями о наших традициях и культуре.– Степенно ответил старший, его сопроважатые согласно закивали головами.

– Ну, и как вам наши традиции? Наш уклад жизни?– не преминул полюбопытствовать у них Луциус.

– Традиции, как традиции,– вновь отвечая за всех пожал плечами бух.– Мы недавно в городе, поэтому судить о них сложно пока что…

– Я думаю, у вас синоры ещё будет время поближе ознакомиться с ними и возможно даже проникнуться к ним уважением.– Подытожил короткий разговор дознаватель, напоследок добавив. – Что ж в таком случае не смею вас более задерживать.

Бухи скоренько откланявшись, вскочили на лошадей и поспешной рысью отправились в сторону площади. Нойс, тоже не заставил себя долго ждать, подхватив под руку друга, он засобирался вслед за удаляющимися всадниками, но властный голос Луциуса незримым заграждением встал перед его носом.

– Фредерик де ля Нойс, подожди.

– Что-то случилось?– не оборачиваясь, поинтересовался наемник.

– Может, ты для начала соизволишь повернуться ко мне лицом, тебя разве не учили, что не вежливо обращаться спиной к собеседнику?