В этот же год, в сентябре, С. поступила в заочную аспирантуру по психологии. Можно было подумать, что ей повезло: в этот год ни один из претендентов не смог сдать вступительные экзамены. Место осталось свободным. У С. к тому времени были сданы два кандидатских экзамена, а экзамен по психологии она сдала на «отлично». Но, это было не «везение». Это была задумка Жизни. Все было предопределено! Хотя С. об этом не догадывалась, и приписывала успех в своей жизни лично себе – своему трудолюбию, эрудиции, развитому мышлению.
В пору, когда С. стала работать в Совете по координации института педагогики, она начала вплотную работать и с проректорами по научной работе вузов. Именно ученый секретарь Совета по защитам диссертаций, который и занимался координацией научных исследований в одном из вузов, дал ей информацию, что место в заочной аспирантуре по психологии на соответствующей кафедре их института осталось свободным. Еще до этого он помог ей сдать на «хорошо» кандидатский экзамен по французскому языку. Без него она не смогла бы получить положительную отметку – в разных школах ей пришлось изучать испанский, французский языки, поэтому, можно сказать, она, выпускница школы, не была достаточно подготовлена ни по одному, ни по другому языку.
С., всегда бескорыстно помогавшая людям, к двадцати восьми годам не усвоила простую истину жизни в человеческом обществе: «С мужчинами молодая женщина должна расплачиваться «натурой». Она и не подозревала, что ученый секретарь «имеет на нее виды» и помогает ей, отнюдь, не бескорыстно. Поступив в аспирантуру, она обговорила с заведующим кафедрой тему исследования, утвердили ее на заседании кафедры, и начала потихоньку работать над проблемой «Формирования общественной активности подростков». Вспомнила проведенную в пионерском лагере работу, начала осмысливать ее теоретически, выбрала школу, где предполагала начать экспериментальную работу с восьмиклассниками. Все шло, вроде бы, хорошо. Зав. кафедрой психологии, который был утвержден ее научным руководителем, был больным человеком (везло же ей на пожилых и больных руководителей!) и почти не занимался С. Но, так как её не надо было «подгонять», контролировать, проверять, а руководитель был болен, но все знали, что она план работы выполняет, даже опережает его, то в конце учебного года отчет о проведенной ею работе не был поставлен на заседание кафедры. Летом ее пригласил к себе ученый секретарь Совета и объявил, что она будет отчислена из аспирантуры, как «не выполнившая годовой план научной работы». Она действительно не представила в научную часть заверенный на кафедре отчет о проведенном исследовании за текущий учебный год.
С., подозревая о намерениях ученого секретаря, в течение всего года, когда он приглашал ее в научную часть, старалась решать вопросы по телефону, ссылаясь на большую занятость. Когда получила информацию, что будет отчислена, пошла на прием к проректору по научной работе – не как ученый секретарь республиканского Совета по координации научных исследований, а как аспирант кафедры психологии. Видимо, проректор по науке имела информацию, что С. придет к ней на прием, поэтому на просьбу С. рассмотреть объективно вопрос о ее пребывании в аспирантуре, ответила: «Этими делами я не занимаюсь. Идите к ученому секретарю!»
Она не пошла к ученому секретарю, а поехала в командировку в Москву, куда была приглашена на очередное заседание Совета по координации научных исследований.
Когда приехала в Москву, поговорила о сложившейся ситуации с одним из сотрудников Совета по координации АПН.
Имея привлекательную внешность, и, зная интерес, который к ней проявляли многие мужчины, С. полагала, что мужчины на работе, зная её как организованного, умного сотрудника, не будут обращать внимания на её внешние данные. С сотрудниками Совета по координации у неё сложились дружеские отношения. Но, она и предположить не могла, что и он на нее смотрит глазами «мужчины», а не сослуживца. Ей казалось, что он ценит в ней именно ум. Когда С. изложила ему сложившуюся ситуацию в аспирантуре, он вызвался помочь. На своей машине он отвёз её к директору НИИ педагогики АПН СССР, с которым он договорился о встрече заранее. Поговорив с ней, директор подписал заявление, написанное С. под его диктовку о «переводе из заочной аспирантуры института языков в целевую аспирантуру НИИ педагогики АПН СССР». Теперь надо было в республике добиться перевода. Приехав домой, она пошла на прием к министру образования республики со своим заявлением с просьбой о переводе в Москву, и с заявлением о согласии руководства НИИ педагогики АПН СССР принять её переводом на первый курс целевой аспирантуры. Он подписал её заявление.
Анализируя это событие, которое произошло в одночасье, она не могла понять, почему министр не потребовал у нее визы из научной части института, где она обучалась. Ведь, как правило – это такая волокита – перевестись куда – то! А, тем более, в ее ситуации, когда уже почти был решен вопрос об ее отчислении из аспирантуры.
Теперь С.Г. понимает, что все это – «происки» Жизни. Это Жизни было надо, чтобы она так до конца своей жизни и оставалась честной, принципиальной.
И во все последующие годы она так и не нарушила правила, которое взяла себе во взаимоотношениях с противоположным полом: не идти на интимную связь без страсти.
Многие женщины не чураются «расплатиться» за оказанные мужчиной услуги интимным контактом. С.Г. эта участь миновала.
Когда С. пришла в научную часть с заявлением о переводе (минуя ученого секретаря), проректор по научной работе дала распоряжение выдать ей документы. Так же, без волокиты, ее отпустили с работы из института педагогики. Кто – то поздравлял с переводом в Москву, кто – то был безразличен. Наверно, были и такие, которые завидовали ей, что она «такая везучая». Скорее всего, были и сплетни по поводу нее и министра образования республики. Но её это уже не интересовало.
В институте педагогики, возможно, и говорили, что у неё есть любовники, которые и помогли ей перевестись в целевую аспирантуру в Москву. До неё, однако, такие сплетни не дошли.
В следующий приезд в Москву её на вокзале встречал сотрудник Совета по координации. Повез на машине в гостиницу, потом – в ресторан, потом – кататься по Москве. На Воробьевых горах было ветрено, и он взял её руки в свои, вроде бы, погреть. Но, она инстинктивно отняла их, сказав, что лучше пойти к машине. Наверно, этот жест вырвался у нее случайно: у неё была сухая кожа на руках, и она всегда стеснялась своих грубых, казавшихся неухоженными, рук. Он это расценил по – своему. Несколько разочарованно он предложил отвезти ее в гостиницу. Всю дорогу молчал. Она тоже не заводила разговора. Уже потом, в гостинице, когда он сухо попрощался с ней, она поняла: она не оправдала его ожиданий. В Москве мужчины были такими же, как и в других городах: оказав молодой женщине содействие в решении какой – то проблемы, они ожидали от нее «расплаты».
Г., сотрудник Совета по координации научных исследований в АПН СССР не предполагал своей роли в судьбе С. Сам того не подозревая, он не только помог ей перебраться учиться в Москву, но, и познакомил с будущим мужем. В тот приезд, когда он решил вопрос о переводе С. в целевую аспирантуру в Москву, на заседание Совета по координации были приглашены зав. кафедрами разных городов СССР. Они докладывали о результатах работы над проблемой «Формирования потребности в общественной деятельности у школьников». Это была проблема, которой занималась С. После заседания она попросила Г. познакомить ее с докладчиками, попросить их оказать ей помощь в проведении исследования. Он заговорил с ними о возможном научном руководстве темой диссертации С., которая должна была вот-вот перевестись в Москву.
Профессор из Красноярска назначил ей встречу в гостинице, где остановился. Когда С. пришла к нему в номер, там оказался и зав. кафедрой педагогики одного из российских городов, его ученик. Профессор сказал, что, не представляет, как может руководить ее работой – ведь от Москвы до Красноярска – дальний путь. Но, В. П. уговорил его, предложив ему числиться научным руководителем, а он будет научным консультантом. А реально руководить работой С. будет он, поскольку он часто бывает в Москве по работе.
