Литмир - Электронная Библиотека

Вера

Вера – как топор гильотины, так же тяжела, так же легка.

Франц Кафка

– Я жить без тебя не могу. Прости меня, пожалуйста, за все. Я хочу быть с тобой, возьми меня обратно к себе, прошу!

– Что вдруг?! Прозрение что ли у тебя наступило?

– Не издевайся. Я ведь серьезно. Володя, я люблю тебя, слышишь?! Очень, очень люблю. Ты самый лучший, самый дорогой мой человек. Знаю, я причинила тебе много боли. Мне гореть за это в аду. Но я не могу больше, не могу без тебя.

Она сидела рядом со мной на краю мертвого дивана и произносила это тихо, смотря в пустоту. Я молчал: «Вера! Нельзя верить ей и нельзя не верить». Вдруг она встала и опустилась предо мной на колени. Ее серые глаза красивой правдивостью блестели слезами, почти так же, как при первой нашей встрече. Только тогда – из-за солнечных лучей, а теперь – не знаю отчего.

Подолгу глядя в ее глаза, я как будто переступаю заповедную грань, грань самозащиты. Затем, достав душу из ее противоречивого нутра, я пытаюсь постигнуть эту многогранную субстанцию всем своим существом. Но, не постигнув, отдаю ее обратно: неведомые мне законы мироздания не позволяют ощущать прекрасное в безвременном пространстве.

С минуту мы не двигались, глядя друг на друга. Во мне боролись смутные чувства: радость, любовь, ненависть, желание. Я приложил ладони к ее щекам. Вера улыбнулась, глаза ее бегали, как будто она заглядывала в каждый мой зрачок по-отдельности.

Я стал целовать ее влажные веки, губы.

– Я люблю тебя, – как-то фальшиво сорвалось с моих уст.

Никогда не нравилось произносить эти слова. Это всегда выглядит, как в инфантильном телесериале. Вера нуждалась в этих словах. Как бездарный актер на прогнившей сцене сельского театра, я зубной пастой выдавливал из себя три заветных слова: «Я люблю тебя». Что такое любовь? Я не знаю. Но я любил Веру.

Когда я держал в своих руках ее гибкий упругий стан, в мою голову лезли похожие на привидения похабные мысли. Мысли о том, что кто-то не так давно тоже держал ее вот так, и она, быть может, так же стонала и закрывала глаза, и откидывала голову, и выгибала спину, разбрасывая волосы по плечам. Это убивало меня и одновременно возбуждало. Я ненавидел ее за то, что она такая роскошная, а себя за то, что так сильно люблю ее.

Она снова привела мою жизнь в порядок. Когда я приходил домой, мы вместе ужинали, обменивались новостями, смеялись, смотрели телевизор. Только одно «НО» – я знал, что это бытовое, пахнущее сдобными булочками счастье недолговечно. Быть может, именно поэтому я так дорожил каждым днем, прожитым с ней, каждым утром, пришедшим без тошноты, каждым вечером, предвосхищающим теплую ночь. Мысли-привидения прятались по углам моей головы и иногда все же пугали меня.

Мы познакомились ранней осенью. Так прошел год. Наверное, самый лучший и самый худший год в моей жизни.

Конец

Что-то не так. Я почувствовал. Сладким трепетом это прокатилось по моей спине; вязкой слюной я сглотнул это вдруг; сизым дымом я вдохнул это молча; скорбной улыбкой это исказило лицо мое.

В тот день она пришла домой поздно, с мокрыми от сентябрьского дождя волосами и кислым запахом вина изо рта. Безмолвно зашла и, неестественно улыбнувшись, прошла в кухню. Там села за стол, швырнув на него полупустую пачку дамских сигарет. Я сел рядом.

– Ну, что скажешь? – спросил ее я.

– Есть у нас что-нибудь выпить? – задала она свой вопрос, развеяв душную паузу.

– Кажется, ты уже пила сегодня…

– Ну и что?! Так есть или нет?

– Есть пиво, будешь?

– Да.

– Случилось что-нибудь, ты какая-то странная? – спросил я, достав из холодильника две бутылки холодного янтарного пива.

– Я поздно пришла, ты ждал меня.

– Да, я звонил тебе, но у тебя был отключен телефон. Что случилось?

– Что случилось, что случилось.., – пробормотала Вера с отрешенным видом.

Ее мокрые волосы спутались. Она прикусила верхнюю губу, придав этим своему лицу серьезный, задумчивый вид.

– Ты не хочешь говорить, но ведь так не может продолжаться бесконечно, ты же понимаешь это?! – сказал я, заглянув в ее серые, чуть отдающие бирюзой глаза.

– Понимаю… Я изменила тебе, – наконец, сказала Вера, – прости. Хотя нет, не прощай, я знаю, это конец.

Далее я ничего не слышал, а может, она ничего больше не сказала. Она курила и глядела на меня испытующе-пустым взглядом, взглядом, до крика тихим и до исступления спокойным. Что я мог ей сказать? Она была права. Это конец.

Я умывался ледяной водой, давясь обрывками мыслей.

Тошнота

Встретившись с Димкой, мы, как водится, выпили пива и пошли фланировать по улицам города в скользкой надежде встретить девушек (вдвоем пить было скучно). Как известно, не бывает некрасивых женщин, а бывает мало водки. Мы подходили ко всем, хотя водку еще не пили. Одни нас отшивали сами, другие не нравились нам. Точнее, не то что не нравились, просто было понятно – на ночь они у нас не останутся, а нужно было именно это.

Вот за красным столиком дешевого кафе сидят две. Поглощают пиво. Даже издалека было видно, что они обыкновенные такие, не очень симпатичные шлюшки. Нам, порядком осоловевшим, как раз такие и были нужны.

Мы подсели к ним, предварительно заказав шашлык и водку. Какая тут любовь без водки?! Я сразу (так получилось) выбрал себе носатую черноволосую. Другу досталась курносая шатенка. Надо отдать должное их фигурам – Бог, обделив этих девушек умом и физиономиями, расщедрился в этом. Говорят, когда мужчина сначала замечает грудь женщины, то лицо ее счастливой обладательницы становится ему совершенно безразлично. Не знаю, правда это или нет, но бюст у носатой был больше, чем моя голова.

– Сударыни! Соблаговолите скрасить этот одинокий вечер своим присутствием, а не то два рыцаря «печального образа» погибнут без вашей ласки и любви! – сказал я, подразумевая под рыцарями нас.

Девушки интуитивно улыбнулись и стали переглядываться бездумными глазами.

– Вы нас куда-то приглашаете или я не поняла? – произнесла морковными губами курносая.

– Гы-гы-гы, – подхватила носатая.

В этот момент я вдруг вспомнил о Вере, но тут же забыл, опрокинув себе в рот рюмку водки.

– Конечно! Вы удивительно прозорливы! Тьфу! В смысле, понятливы, – исправился я. – Меня зовут Володя, а это мой друг и соратник – Дима. А вас как зовут, красавицы? – спросил я лживо.

Они представились. Завязался бессодержательный разговор с шутками-прибаутками. Димка выдумал, будто у меня вчера был день рождения и мы стали пить теперь за меня. В такие минуты на удивление мыслишь в унисон. Я имею в виду меня и моего друга. Даю руку на отсечение, что мы думали об одном: как бы поскорее напоить этих женщин и затащить в квартиру, где есть кровать. В такой ситуации важно каждое слово, вовремя натянутая улыбка.

Короче говоря, мы оказались в квартире, в которой последнее время обитал Димка. Это была двухкомнатная квартира, плохо убранная и мало обставленная. На столе, стоящем в маленькой кухне, было много всего: водка, пиво, пельмени, точнее не пельмени, а каша из мясного фарша и разварившегося теста: с кулинарными способностями у наших подруг оказалось все плохо. Впрочем, мы были пьяны и закусывали тем, что было. А были еще соленые огурцы, остатки жесткого сала, варенье из невиданных ягод.

Я опьянел вконец. Мир вокруг меня стал похож на картины импрессионистов, написанные широкими мазками, сочными красками… Фрагменты ляжек, грудей, смеющихся ртов… Закрутилась алкогольная карусель. Танцы с эротическими притязаниями сделали свое дело: я уже мял бока своей носатой избранницы на крутом диване, а мой собутыльный брат обхаживал курносую на прокуренной кухне.

… Утро было страшным. Я проснулся от головной боли. Поднял тяжелые веки. На безвкусных обоях сидел желтый длинный (русский) таракан. Он шевелил гусарскими усами и хамски подмигивал мне. Боль была настолько сильной, что, казалось, если я оторву голову от пахнущей дешевыми духами подушки, то мой затылок останется лежать на ней. Комнату, помимо солнечного здорового света, заполнял странный звук: что-то лежало рядом со мной и храпело так, словно я сплю со старым холодильником. Я ткнул локтем «холодильник» в бок. Он почему-то оказался мягким, но все же заглох.

10
{"b":"691470","o":1}