Эком кивнул, видимо, делая пометки в своей голове по всему сказанному:

— Мне не рассказывай про неагрессивных неолетанок. Мои пятилетние сейчас отстреливают Кнабисов.  Двадцатилетние ученицы Суани  визжат: «бедные птички», а этим мелким очень весело. По-моему, им достались порченные гены. Не мои… Палмины.

Я тоже кивнул. Разговор заходит в совсем непраздничные темы. Периодически я тоже боялся, что вырастет из этого смешения кровей и культур, что мы устроили в хайме. Маленьким неолетанкам полагалось быть ангелочками. Именно к таким эни я привык в обществе неолетанок. Ангелочек до дня рождения Мевы! Наши не были ангелочками.  Вернее, не так: среди наших были те, кто сразу рождались  бандитками. Семирняшки Денкама самой натуральной бандой шныряли по всем хайму. Обуздать их могла только их фати. Дочь Файны умилительно хлопала ресничками абсолютно чёрных глаз, но за отобранного медведя бросалась в бой берсеркером. Ну, а  малявки Экома отстреливали вместе со старшими мальчишками нереально расплодившихся в хайме  Кнабисов.  Что будет, когда к этому компоту ещё добавится взросление Мевы?!

Эком потянул футболку через голову, метко отбрасывая её на кресло. Туда же улетели брюки. На плече темнел генеральский орден. Мне давно казалось, что стирание орденов бред. Что на самом деле эти ордена въедаются мужчинам куда-то на подкорку мозга, пускают корни. Что снимали с Экома ордена, что не снимали, он остался генералом где-то глубоко внутри. И полтора года назад этот орден вернулся к нему. По-другому не могло быть.

— Обними меня.

— Чего?

Он рыкнул:

— Чего-чего, обнимай, пока предлагают!

Я выпал из своих размышлений, удивлённо покосившись на соседа по кровати. Мы не были друзьями. Дружба подразумевает равенство. Мы были именно любовниками. Он всегда был умнее меня, жестче, упорней, собранней.  Он был хорошим мужем Палме и завидным отцом её детям. Немногие из наших даккарцев посвящали столько времени сыновьям и уж тем более дочерям. Именно Эком замещал старика Гардмана в школе, когда того подводило здоровье и требовалось дать пацанам нагоняй. Именно перед Экомом вываливал бумаги и факты Адениан, когда на него сваливались загадки в отсутствие Анжея. С ним не дружили, не пили по вечерам пиво, не звали драться на клинках, но к нему приходили за советом, когда совет был действительно важен.  А я был его болезнью. Неразумной и необъяснимой привязанностью.  Он никогда не предлагал мне секс, но обижался и даже злился, если я не пользовался его невысказанным согласием. Он давно забил на условности. И это действительно было чисто моей идеей, ограничить близость между нами рамками этого корабля, во время деловых поездок вдвоём. Ему было важно чувствовать меня рядом, при всей насыщенности своей жизни он больше всего скучал по мне, когда я устраивал недельные тренировки с Морок в горах…

Я встал. Аккуратно сложил одежду и, переключив свет в ночной режим, забрался под одеяло, обнимая его со спины. Он повертелся, устраиваясь поудобнее в моих руках:

— Кофе мне без сахара, не забудь.

— Чего?

— Утром, когда будешь готовить кофе, мне без сахара.

Вот чему он точно научился от меня,  так это шутить. Тонко, иногда даже жестоко и всегда неожиданно.

— А почему это кофе с утра я варю?

— Ну, командир, во-первых, мы прилетим в два, даже ты к этому времени проснёшься. Во-вторых, я заслужил возможность отоспаться. А в-третьих, командир, ну как я могу встать раньше тебя, если ты меня держишь аж двумя руками?! – он ехидно покосился в мою сторону.

Я рассмеялся. Подмял его под себя, обнимая сильнее и целуя куда-то в ухо. Он фыркнул:

— Завтра, командир. У тебя будет полно времени утром.

В темноте не видно, но от поцелуев он краснеет. Убивает, не меняя выражения лица, выходит из горящего корабля, не ускорив пульса, а от поцелуев, особенно в губы, краснеет.

В комнате стало тихо. Дыхание Экома, казалось, почти перешло в дыхание спящего. Я сам почти засыпал. Мысли лениво гуляли вокруг завтрашних переговоров и того, что не плохо бы пройтись по новогодним лавкам, накупить подарков женщинам. Ну и ладно, что мы не справляем этот праздник, подаркам всё равно все рады будут.

Эком резко вдруг повернулся ко мне:

— Слушай, а может нам тупо денег им добавить?

— Кому?

— Молодым мастерам, Суани! Ну, сам подумай, Мэйдалин не из тех, кто возьмёт деньги у любовника, а жить неизвестно на что, как перекати поле, она тоже не сможет. На какие шиши она там трахаться собирается? Я могу посчитать, во сколько нам обходится отсутствие на операции мастера её класса. Снайпер шестого уровня способностей и третьего уровня мастерства! Да её периодически даже армия наёмников  заменить не может! Давай выставим ей соответствующую оплату! Сравнимую с половиной армии! Пусть приезжает, когда нужна нам. Поработала несколько недель и вали себе обратно в Клинки гулять с круглой суммой в кармане! Что думаешь?

Думаю, что я уже почти спал.

— Ну… может и сработать. Надо подумать на свежую голову. Как минимум, из плюсов вижу, что при таком раскладе она не станет работать на Владык. У них нет таких денег.

— Кстати, да! Иначе до того как эти, выращенные нами мастера, нагуляются, их ещё или перетянут, или угробят ваши Великие ами. Знаешь, я с утра дёрну данные с последних операций и дам тебе цифры. Мы можем выставить ей реально очень большую плату и только выиграем…

Я почти не слушал. Я ведь знаю, он всё равно без труда повторит мне всё это утром. А сейчас я уже совсем спал. Космос кружился вокруг своей бесконечностью, корабль упрямым курсом шёл к порту Тлындыр, месту, похожему на все остальные порты этого сектора сразу, месту, которое я не вспомню  через месяц… а мировые часы несколько мгновений назад прибавили ещё один год.

Конец.