Срываюсь с места, на ходу приказав оставшимся держать оборону в башне. Минута и я внутри Церковной, вокруг белёные известью стены со следами шимозной копоти. Основная часть бойцов видимо этажом выше, а трое бойцов держат под прицелом дверь, ведущую на стену в направлении башни Святого Эрика, хотя по большому счёту это уже перестраховка – судя по глухому лаю револьверов, там тоже хозяйничают наши. А вот сверху нашей башни слышна сдавленная ругань на мордовском языке, и вдобавок кто-то явственно стонет. Поднимаюсь наверх, и картина более-менее проясняется: из приоткрытого люка наполовину свисает тело шведа, под ним на полу валяется что-то вроде гаковницы, а двое бойцов затягивают жгуты на ногах третьего.
Что произошло даже спрашивать не нужно, настолько всё очевидно. Следы дробового рикошета на кирасе, раздробленные кости в паре вершков ниже колен и разорванные мышцы бойца, ставят все точки над i: швед выстрелил сверху вниз именно в тот момент, когда ребята выбили люк и начали подниматься на последний этаж. Больше он сделать ничего не успел, но и этого хватило – ноги бойцу однозначно придётся ампутировать. Одно хорошо, сейчас, когда наша часть работы по взятию Замка Святого Олафа закончена, нет нужды откладывать операцию. Хотя, несмотря на идеально сложившиеся условия и отсутствие какой-либо задержки, моих знаний в области хирургии недостаточно, чтобы спасти настолько сильно повреждённые конечности. Но ампутировать их так, так чтобы обеспечить возможность последующего протезирования думаю получиться, благо азы полевой хирургии нам давали. За самими протезами дело тоже не встанет: поставлю задачу Ваньке, пусть экспериментирует. Сначала можно отлить из бронзы несколько вариантов, а потом выберем наилучший и изготовим из легированной стали. На такое дело и хрома не жалко.
А на будущее стоит ввести в штурмовой комплект полную защиту бёдер и наколенники, веса амуниции это, конечно, прибавит, но вот от таких случаев спасёт однозначно. Потому как свинцовой дробью пробить даже одну шестнадцатую вершка марганцовистой стали совершенно нереально. Но это потом, а сейчас первым делом нужно доставить медицинскую палатку с одной из чаек и заранее стерилизованный набор хирургического инструмента, и всё остальное необходимое для операции. То, что оперировать лучше в относительно стерильных условиях, я уяснил после возни с ногайским и черемисским полоном. Большая часть из тех, кто не выжил, пострадала именно из-за послеоперационного сепсиса. Впрочем, тогда и с обеззараживающими препаратами у нас проблемы были. Теперь есть и карболка, и перекись водорода.
Теперь по самой операции: если снаружи кожу с подкожной клетчаткой и фасции дробь превратила фактически в фарш, то на тыльной стороне всё относительно цело. Так что, трастибиальная однолоскутная ампутация возможна и парню реально повезло. Зацепи дробовой сноп колено или ткани чуть ниже – всё могло сложиться намного хуже. Как минимум пришлось бы оперировать по методу Шимановского, а так если всё пойдёт, как задумал, получатся две культи длиной чуть больше трёх вершков, считая от коленного сгиба. Рубец окажется вне опорной поверхности, и кожа сможет выдерживать большие нагрузки, а форма культи получится оптимальной для протезирования.
…
Штурм замка ещё не завершился, а я с "ассистентами" уже закончил операцию. Благодаря наличию заранее стерилизованного инструмента и асептически обработанного перевязочного материала, а также хирургических халатов и повязок можно было надеяться, что есть шанс обойтись без послеоперационного сепсиса. И хотя у нас не было раствора йода, при подготовке операционного поля вполне обошлись карболкой[2] и спиртом, тем более что повреждённые и загрязнённые ткани всё одно пришлось удалить. Сложнее было с обезболиванием. Хлороформ[3], этиловый эфир[4] и хлористый этилен[5] я этой весной в небольших количествах получил, а вот опыта использования их в качестве анальгетиков не было напрочь.
Хлороформ я использовать не решился, он хоть и был с примесью спирта, чтобы нейтрализовать образующийся при хранении фосген, но вероятность аллергической реакции и рвоты, а также возможные проблемы с печенью и почками оптимизма не добавляли. Эфир тоже не подарок и также имеет свойство при хранении разлагаться, да ещё и весьма огнеопасен. Хлористый этилен, как местное обезболивающее в данном случае не особо подходит, да и надышаться этим "маслом голландских химиков" рискуют все присутствующие в полном составе. Так что пришлось использовать старый проверенный способ: дать парню "принять на грудь" пару чарок[6] спиртного. Правда, двумя дело не ограничилось: за два года он успел вымахать таким детиной, что потребовалось без малого пол-литра "обезболивающего".
Спешившиеся поместные передового полка второй час пытались выбить противника из оставшихся очагов сопротивления, но шведы сопротивлялись упорно. Своих бойцов я отозвал: они своё дело сделали, и далее рисковать их жизнями особого желания не было. Да и по большому счёту, так ли мне нужны лавры победителя взявшего Олафсборг? Пусть братья Иван Васильевича Шереметьева Большого тоже отличатся, а то, что только они будут знать, кому обязаны полученным от государя наградам – это даже к лучшему. Теперь-то они крепость точно возьмут, раз уж за ворота благодаря нам попали.
…
Тем не менее служилым пришлось всё же помочь: последний отряд шведов во главе с комендантом гарнизона так крепко забаррикадировался в районе замковой кухни и кладовых, что все попытки выбить их оттуда оказались безуспешными. После того как воеводы убедились, что ни лаем, ни рукоприкладством заставить служилых в четвёртый раз лезть в пекло невозможно, прибежали ко мне. Выслушав доводы бояр, я крепко выругался по-испански. С одной стороны Шереметьевы правы: оставлять это дело незаконченным нельзя ни в коем случае, шведы могут спокойно просидеть там и месяц и два, а с другой – какого чёрта мои люди должны опять рисковать жизнью? Дважды за день!
Семён Васильевич напор тут же сбавил и сказал, что особой спешки нет и можно обождать до завтрева. Микита Васильевич тоже не спорил, мол, невелика важность, можно и в шатрах заночевать, а ужин и на кострах сготовить. И тут я понял, что их на самом деле волновало: замковая кухня недалеко от жилых помещений, а ночевать, имея под боком шведов ой как некомфортно. Не ровен час от выпитого пива у "суровых северных парней" героизм взыграет, и решат они на пьяную голову выбить "московитов" из занятых покоев. То ли от усталости, то ли от злости предложил свой вариант решения, да такой, что бояре поёжились и выразились в том духе, что не по-христиански такими делами православным руки поганить. В конечном счёте всё-таки приняли моё предложение, с той оговоркой, что первым делом шведам будет предложено сдаться.
На следующее утро мои бойцы, начали закладывать дверь замковой кухни каменьями, взятыми из разрушенной взрывом стены, тщательно промазывая стыки глиной, а я взобрался по лестнице к окну и обрисовал шведам то, что их ждёт в дальнейшем. Для наглядности ребята вбили в соседние окна два деревянных желоба и плеснули по ним пару бочек озёрной воды, после чего мы оставили последних защитников замка подумать. Выбор им предлагался простой: или почётная сдача или смерть больше подходящая для новорождённых котят, чем для суровых воинов.
Кошачья участь шведов не прельстила, хотя ещё с пару дюжину бочек пришлось-таки залить через желоба, дабы подтолкнуть их неторопливый мыслительный процесс в нужном направлении. Оное действо пока ни в коей мере не угрожало их жизни, однако особого комфорта не добавило. Как минимум завтракать им пришлось холодной снедью, потому как растопить очаг сырыми дровами у них не вышло. К обеду я велел бойцам накрыть во дворе столы и начать раскладывать на них снедь, отдавая предпочтение наиболее ароматной. Когда запахи достигли шведских носов, и они зашевелились, я предложил всем желающим из их числа присоединиться к трапезе. Внизу произошло довольно бурное обсуждение, которого комендант гарнизона не пережил вследствие нескольких ножевых ранений, зато остальные выразили желание сдаться на милость победителей и заодно отобедать.
