На протяжении всей тренировки, я слышал насмешки, не грубые в сторону Ромы и Влады: от троицы. Тем не менее, за другими я третьим глазом наблюдал, и кого, если увижу, сразу делаю замечание или хвалю. Не потерплю такого отношения в своей группе. У меня такие правила – ни указаны в анкете. Похоже, троица решила умничать, а не вышло: я помешал. Подойдя к опущенным и обиженным взглядам, что смотрели в пол, я сохранял непреклонность.

– Вы поняли, за что вышли из строя?

Буравя холодным взглядом троицу, я сказал:

– Все равны. Запомните, если вы не уважаете других, вы не уважаете себя. Запомнили?

– Да, – ответили отрывисто те.

После восьми часов вечера, я попрощался со всеми, а вот Влада потерялась в дверях раздевалки для девочек. Я поголовно посчитал мысленно всех. Влады среди всех не оказалось в моей памяти. Я остановил Эвилину, которая вышла из дамской комнаты.

Эвилина у меня пятый год обучается. Девочка способная. Недавно шестнадцать лет исполнилось. Такой пацанки я ещё не встречал! Выросла в семье трёх сестёр. Родители хотели мальчика. Вот и получили! За полгода тренировок, Эви начала становиться похожей на девушку с большой буквы. Преображалась на глазах и удивляла многих. Все девочки брали с неё пример – никогда не поздно совершенствоваться. И через неделю где-то, превратилась из гадкого утёнка в прекрасного лебедя. Отрастила волосы до ключиц – длина подчёркивала черты лица. А вот характер не изменился! Она нудная: внимательная – но так выразился Серёга. Не забуду, как Эвилина доказывала ему, что имя её пишется Эвилина, а не Эвелина, как записал брат. Даже паспорт принесла, свидетельство о рождения. В общем, ему пришлось на её глазах переоформлять документы, а иначе грозила судом, образно выражаясь: девчуля юмористка. Сколько за ней наблюдал, она ноль внимания на него, а тот наоборот. Пускай у них разница в возрасте на семь-десять лет, но разговаривают также.

Шатенка с карими глазами повернулась ко мне.

– Эви, а где Влада?

– Она вроде руки мыла, – не уверенно ответила та, кривясь в лице. – Я пойду, посмотрю.

– Хорошо.

Не прошло и минуту, как раздался возглас и топот за моей спиной.

– Дмитрий Витальевич!

– Да? – отозвался на зов я.

– Девочки сказали, что не видели её.

Я свистнул в сторону Серёги. Он складывал маты.

– Не видел Владу?

– Нет, – ответил задумчиво брат. – А что, потерял?

– Вроде не должен был упустить… – мыслил я.

– Может, не заметил? – шутил он.

Не придавая значения хохме, я отмахнулся. «Чем меньше реагируешь, тем быстрее от тебя отстанут», – повторял себе. А брат ещё тот жук, может шутить всегда, не переставая, волю дай, и понеслось!

– Заткнись, я не шучу, – выговорил на одном дыхании я.

К нам снова прибежала Эвилина. Что-то указывала рукой или пыталась выдавить из себя слова с помощью жестов. Серёга в недоумение смотрел на происходящее и отходил в сторону выхода. Я ждал, когда от девушки услышу хотя бы что-нибудь! У неё дыхание настолько сбивчивое было, что присела после беготни на лавку. Опустив голову, она выдохнула носом, смотря карими глазами на меня снизу-вверх. Кивнув несколько раз, девушка дала понять, что сейчас начнёт говорить. Я начинал хохотать, хлопая себя по коленкам, наклоняясь корпусом вперёд, меня одолел смех, который рвался сквозь стиснутый рот.

Переведя дух, Эви выпрямилась и обратилась ко мне.

– Она вперёд всех ушла, – восстановив дыхание, сказала шатенка. – Я у девочек других, которые вышли сейчас, спросила.

– Видимо не заметил, – лукавил Серёга.

Я-то знаю, что брат не специально шутил надо мной. Просто молчи и всё.

– Ладно, я пошёл, до завтра, – попрощался с ним я, уходя за дверь. – Не забудь…

Брат остановил свой шаг, и, не повернувшись ко мне, стоял спиной и говорил:

– Закрыть все окна, двери, забор, калитку, и включить сигнализацию, – складывал на каждом слове пальцы он.

– Да, – согласился я. – И позвони Максиму.

Выйдя за приделы «Каратэ клуб», я поехал на скейтборде условно домой, с мыслью о том, что стоит исправить ситуацию с Владой. «Смогу ли вообще разговаривать с ней, когда увидимся снова… » – размышлял я, наблюдая за небом.

Становилось темно. Облака рассеялись. За море, вместе с солнцем, уходили остатки света и тепла. Я проехал «Спортивную» набережную, двигаясь в сторону остановки. Кит быстрым шагом следовал за мной. Успев запрыгнуть с псом в «31» автобус, я оглядел глазами салон.

Как всегда духота и жарко висела в нём! Окна были закрыты. Причёски боялись повредить, наверное, а чуть откроешь, начинали бухтеть как паровозы те. Последние места свободны не были заняты, правда из-за сладкой парочки, которая не отстранялась, друг от друга в порыве поцелуев, желание отпало идти в конец автобуса. Так хотелось сказать: «Да нагни ты её уже, не видишь, как хочет тебя! Лижитесь как коты те. Тьфу!»

Вот потому я решил, постоять у двери, периодически оглядывая, свободные и не свободные места. Заметив бабушку, она зашла вместе с нами, я подошёл к парню, который выглядел баран бараном и наглым козлом. Я ещё запомнил взгляд его, когда бабушка подошла и попросила у него место, ссылаясь на то, что: «Ноги болят», – а тот наушники не снимал. В автобусе, по отношению к водителю, сидели пожилые люди, и в возрасте: им ведь тяжело идти на задние места.

– Эй, – толкнув жлоба в плечо, сказал я.

– Чего надо?! – отозвался недовольно тот, снимая наушники, не переставая жевать жвачку.

«Ну и рожа, – подумал я. – Как чмо то вырядилось. Это так модно? Тогда, я балерина. Я же гибкий, почему я не могу быть ею?» Вот и тут та же история – эксперт попрактиковался над его образом. А может всё гораздо хуже, он и есть сам дизайнер своего лука (петрушка и чеснок в одном флаконе, миксер мне в глаз!) как говорят многие.

Хорошо, что Серёги рядом не было рядом. Он таких модных парней на дух не переваривает, в прямом и переносном смысле. Вышвырнул бы в окно и раздел. «Лучше голым пусть ходит и подумает над своим нарядом: какая разница с одеждой или без, так и так страшно будет смотреть на него», – как говорил всегда брат.

Мало того, что трико обтягивали худые куриные ноги, чёрные кеды лучше выглядели! Майка с дырой у груди, и какая-то бахрома висела у подола, а на ней принт в виде чего-то несуразного. Сверху куртка или кофта, не разобрал, что – тряпка да тряпка, с очередной бахромой и норками (дырки модные). На голове бейсболка. Из-под неё выглядывали тёмные или серые глаза. Не поймёшь или обкурился, или действительно из-за пелены во взгляде перестал замечать, что вокруг него происходило.

– Бабуле уступи место, – настаивал я. – Ты молодой, постоишь.

– А буду ходить, постарею, как она, – ответил парень, окинув меня сердитым взглядом. – И вообще, мужик, тебе больше надо? Что, нет больше, кого доставать?

– Ты надпись на окне видишь?

Я указывал пальцем на красные буквы «Места для инвалидов и пассажиров с детьми». Тёмные глаза не понимали что делать – то ли читать надпись, то ли не отводить с меня взор. Тем не менее, я выгнул пальцы, на правой руке, ему, в обратную сторону

– Вот если не встаешь, сделаю инвалидом, и скажу, что так и было, – предупредил я.

С такими идиотами, только так и разговаривать! Паренёк скорчился пополам от боли. «Вот так вот, хорошо тебе? – хмурился я. – Сейчас поговорим». Я не проявлял милосердия, наблюдая за ним сверху-вниз, наклоняясь к лицу.

– Ты мою вежливость за слабость не принимай, – сказал ледяным тоном я.

Несколько пассажиров обернулось, но не стали мешать: понимали, что к чему.

– Ай! – прошипел тот. – Да понял-понял!

Я отпустил руку, отходя в сторону. Модный подскочил с места.

– Садитесь, бабушка! – рычал с любезностью он, выходя на остановке «Цирк».

«Пинка бы тебе дать, да руки марать не хочется!» – вдогонку ему, слал мысленно я. И точно, парень запнулся, когда выпрыгнул с автобуса. Удержав равновесие, он обернулся в сторону меня, и со всем своим злобным видом, скрылся в толпе новых пассажиров.