- Полагаю, сэр, - сказал Поттер, поскольку эта потрясающая мысль, казалось, только что посетила его, - полагаю, что такие удары не могла нанести женщина, не так ли?

   - Могла бы. Почему нет? Если учитывать тяжесть предмета, то почему нет?

   - Та самая кочерга, которая одним концом лежала в камине?

   - Я бы сказал, нечто более толстое и имеющее один-два выступа. Но, повторяю, это по вашей части.

   Во время этого диалога, Беннетт заметил, как выражение лица Мастерса, - отсутствующее, исполненное скорби и безграничного терпения выражение лица учителя школы для умственно отсталых, - стало неприкрыто саркастическим. Он многозначительно хмыкнул, когда инспектор Поттер спросил:

   - Вот как! А не мог ли этим предметом быть тот самый графин, осколки которого мы видели? Он достаточно тяжелый?

   - Можете меня повесить, если это не могло быть все, что угодно! Ищите отпечатки пальцев, следы крови, повторяю, все, что угодно. - Доктор Винн лихо нацепил свою шляпу и взял черный саквояж. После чего насмешливо покосился на инспектора. - Хм. Не думаю, чтобы это был графин; а вы? Мне кажется, в этом случае на ней были бы следы портвейна, к тому же осколки валялись довольно далеко от тела. Выглядит так, будто она ударилась головой об угол стола или что-то в этом роде... Видит Бог, мой мальчик, я бы с радостью оказал вам помощь, если бы смог. Меня, признаться, поражает, что вам брошен вызов в виде совершенно невозможной ситуации.

   - Совершенно верно, - раздался голос из скрытого полумраком другого конца комнаты. Это было так неожиданно, что все вздрогнули. - Но были бы вы мне признательны, если бы я объяснил вам, как именно было совершено убийство?

<p>

ГЛАВА СЕДЬМАЯ</p>

<p>

Первый кандидат на виселицу</p>

   Инспектор Поттер в ярости вскочил и едва не опрокинул тяжелый стол, за которым сидел. Даже Мастерс был поражен. Все они находились на небольшом пространстве, освещенном огнем в камине и двумя лампами с желтыми абажурами. Где-то вверху под потолком горели электрические лампы, в люстре, видом своим напоминавшей корону, свисавшей из-под крыши; но в большом помещении библиотеки было по-прежнему сумрачно, словно книги обладали способностью создавать полумрак.

   Беннетт взглянул в направлении застекленного окна в проеме дальнего конца стены, напротив которого располагалось единственное высокое гобеленовое кресло, обращенное спинкой в библиотеку. Над креслом возникла голова, после чего медленно показалась фигура человека. Невысокий, он четко выделялся на фоне окна и серого неба; они услышали звон стекла и ощутили запах табачного дыма. Послышались неуверенные шаги по каменному полу. Было нечто сверхъестественное, что-то гоблинское в этой маленькой фигуре, пошатывавшейся и размахивавшей сигарой; и это впечатление только усилилось, когда она приблизилась настолько, чтобы можно было рассмотреть короткие черные волосы, жесткую улыбку на напряженном лице и взгляд маленьких, налитых кровью, глаз.

   Беннетт понял не только то, что перед ними Карл Рейнджер, закутавшийся в шелковый халат не по росту, изукрашенный цветочками; но также и то, что Карл Рейнджер сильно пьян.

   Рейнджер произнес каким-то утробным голосом, исходившим откуда-то из глубины его тела.

   - Прошу прощения. В самом деле, прошу простить меня, ввиду той помощи, которую я намерен вам оказать. Я все слышал, господа. Я слушал очень внимательно. Когда вы пришли, то застали меня сидящим вон в том кресле с Бетси, - он погладил горлышко бутылки, высовывавшееся из кармана его халата, - Бетси второй, наслаждаясь общением с природой. Все новые красоты взгляд повсеместно веселят. Прекрасная страна.

   Он сделал попытку рассмеяться.

   Его плотная фигура вступила в круг света. Лицо напоминало застывшую маску, в которой не было почти ничего человеческого, кроме странной застывшей улыбки. Он кивнул, мигнул обоими глазами и сделал театральный жест сигарой, долженствовавший означать вежливое приветствие. Но красные глаза, казавшиеся неподвижными, тем не менее, смотрели очень внимательно.

   - Мое имя Рейнджер; думаю, вам всем это известно. Подайте мне тот стул, мистер Мастерс. Тот, который стоит позади вас, если вы не против. Спасибо! Вот так! Доброе утро, джентльмены.

   - Доброе утро, сэр, - после некоторой паузы, невозмутимо ответил Мастерс. Рукой, бывшей у него за спиной, он сделал резкое движение, подавая знак Поттеру помолчать. - Вы хотите сделать заявление? Да?

   Рейнджер задумался. Он принялся поглаживать себя по голове взад-вперед, как это делают дети, и смотрел на огонь.

   - Да, полагаю, что да. Да, конечно. Я могу объяснить ситуацию, которая кажется вам невозможной.

   Он хмыкнул.

   Мастерс внимательно смотрел на него.

   - Естественно, сэр, мы будем рады выслушать вашу версию. Вне всякого сомнения. Но есть одна вещь, о которой я хотел бы спросить, если вы не возражаете. Вы уверены, что ваше состояние позволяет вам предложить нашему вниманию нечто серьезное?

   - Мое состояние?

   - Вы уверены, что не хватили лишнего, если можно так выразиться?

   Рейнджер медленно повернулся, его халат распахнулся. Лицо его приняло хитрое выражение, словно он за кем-то подглядывал из-за угла; затем на нем появилась почти пугающая улыбка.

   - Видит Бог, вы очень наивны, инспектор, - произнес он нежным тоном. - Не хватил ли я лишнего? - Он расхохотался, в то время как глаза его помутнели. - Хорошо, хорошо, расставим все по своим местам. Конечно, я хватил лишнего. Более чем. Можно сказать, что я пьянее пьяного, инспектор, и мы это прекрасно знаем. Ну и что? В прежние времена, когда я еще не стал респектабельным, безнадежно респектабельным, вы бы вряд ли нашли меня в каком-нибудь другом состоянии. Но я жил так, как жил, и стал таким, каким я есть, а мой мозг, - он постучал себя по лбу, - он был слишком хорош для них. Я был вынужден кое от чего отказаться, - я слишком хорошо видел и понимал, - а они считали это чем-то вроде болезни.