Строительство нынешнего особняка, датируемого примерно 1619 годом, было начато главным судьей Хобартом и закончено его сыном. Это живописное здание, к которому ведет мост из двух арок, пересекающий ров, стоящее в красивом парке, где водятся олени. Рядом, на Норидж-Роуд, небольшой каменный столб отмечает место, где сэр Генри Хобарт был убит в 1709 году на дуэли с Оливером Ле-Неве, - державшем оружие в левой руке, - маленькими мечами или рапирами.

   Его библиотека полна редких книг и рукописей, а семейные портреты, в том числе два, принадлежащих кисти Гейнсборо, просто прекрасны. Часть старинных гобеленов была подарена Джону, второму графу Букингемскому, Екатериной Великой, русской императрицей; в нем сохранилось много реликвий могущественного рода, владевшего поместьем в то время, когда звезда злополучной Анны Болейн взошла при дворе Генриха VIII.

   Бликлинг был одним из поместьев Болейн, подобно Хиверу, в Кенте, и другим. По мнению некоторых авторов, Анна родилась в Бликлинге, другие считают местом ее рождения Хивер. Но, конечно, свои молодые годы она провела в Бликлинге, где все еще хранится ее статуя, а также статуя королевы Елизаветы.

   Именно в саду в Хевере Генрих впервые увидел прекрасную дочь сэра Томаса Болейна и сразу же влюбился в нее. Генрих не знал полумер, и хотя его жена, Екатерина Арагонская, была тогда жива, он уладил все так быстро, что в очень короткое время Екатерина была низложена, а Анна заняла ее место.

   Генрих сам отправился в Бликлинг за своей невестой, как об этом говорится в старой балладе:

   "Бликлинг видел двух королей и двух королев.

   Один король привез сюда королеву, другой - вывез ее отсюда".

   Королевой, посещавшей Бликлинг, была жена Карла II; королевская чета навещала здесь сэра Джона Хобарта. Сын последнего, Генрих, был посвящен Карлом в рыцари в память об этом событии.

   После казни Анны, ее, вероятно, похоронили бы вместе с предками в Бликлинге, или в Сейле, неподалеку, где покоятся славные Хобарты и Болейны, но ее чудовище-муж, не удовлетворившись ее убийством, отказал ей в истинно христианском погребении и приказал похоронить ее искалеченные останки без подобающих обрядов и церемоний в Тауэре. Веками место ее погребения оставалось предметом споров. Ходили слухи, что тело ее тайно забрали из Тауэра и перевезли в Сейл глубокой ночью, и здесь похоронили в местной церкви, под черным надгробием. Однако, в 1876 году, во время раскопок в Тауэре, ее скелет был найден в часовне Святого Петра при обстоятельствах, без сомнения доказывавших, кому он принадлежал.

   Говорят, Анна попросила: "Пусть сердце мое будет пересено в Эрвентон, где я провела столько счастливых дней". Ее тетка, Амата, была женой владельца Эрвентона, в Эссексе; Анна была очень привязана к этому месту, поскольку с ним было связано множество приятных воспоминаний. Сэр У. Гастингс д'Ойли записал интересный рассказ об открытии сердца Анны в Эрвентоне, в котором говорится, что несколько лет назад, когда церковь восстанавливали, архитектор указал на выпуклость в одной из стен, которую, по его словам, нужно было удалить.

   Архитектор и настоятель ушли, но вскоре за ними, в большом волнении, прибежал смотритель и сообщил, что рабочие что-то обнаружили. Когда они вернулись, им была показана шкатулка в форме сердца, найденная в стене. На ней не имелось никаких надписей. Священник открыл ее; в ней оказалась горсть праха. Ее снова закрыли и с надлежащими почестями похоронили в склепе Корнуоллиса.

   Если бы в шкатулке хранилось сердце не Анны Болейн, а чье-нибудь другое, на ней имелась бы надпись, но поскольку Генрих приказал, чтобы жена его не была похоронена по христианскому обычаю, сердце должно было быть удалено и погребено в величайшей тайне, со всевозможной осторожностью.

   Сэр Томас Вайатт заканчивает свой мемориал в память о смерти королевы Анны Болейн таинственными словами: "Господь предусмотрел для ее тела священное захоронение в месте, символизирующем невинность". В детстве Вайатт был влюблен в Анну и оставался верным ее другом во всех ее бедах. Церковь Эрвентона посвящена Деве Марии, что, возможно, объясняет загадочные слова Вайатта: "символизирующем невинность".

   Призрак бедной Анны не единственный, посещающий Бликлинг. Согласно местной традиции, сэр Томас Болейн, ее отец, возвращается на землю, держа голову под мышкой, сидя в карете, запряженной четырьмя безголовыми лошадьми и ведомой безголовым кучером, в течение тысячи лет. Он должен пересечь сорок мостов по соседству в течение определенного периода времени в наказание за свои грехи, и если мосты не будут пересечены в этот срок, он станет добычей лукавого. Поэтому он яростно гонит лошадей и, когда делает это, из головы его исходит пламя, к ужасу всех тех, кто его видит.

   Раз в год, Анна Болейн проезжает по аллее парка Бликлинг, с окровавленной головой на коленях, сидя в похожей на катафалк карете, запряженной четырьмя черными безголовыми лошадьми, в сопровождении кучера и слуг, также безголовых.

   Она также бродит в саду, заламывая руки, и исчезает в маленькой угловой башенке.

   Мне посчастливилось узнать следующий интересный рассказ о ее недавнем появлении.

   - Около трех лет назад, граф и графиня Чичестер, со своими детьми, останавливались в Бликлинг Холле. Они не слышали историю о привидениях, но приняли все меры предосторожности, чтобы дети ее не услышали, хотя те были настолько маленькими, что вряд ли поняли бы, о чем идет речь, даже в том случае, если бы ее им рассказали.

   Лорд Пелхэм, старший мальчик, которому в то время было два с половиной года, однажды находился со своей матерью во дворе, примыкающем к двери Холла, когда вдруг, указав пальцем на закрытую дверь, воскликнул:

   - Смотри, белая леди!

   - Где? - спросила леди Чичестер, которая ничего не видела.

   Ребенок повернулся к ней с самым удивленным взглядом, какой, по ее словам, она когда-либо видела, и ответил: - Белая леди, у двери, у нее плохое лицо, - и отказался идти по направлению к ней. Затем, вдруг сказал с облечением: "Леди ушла". Мать спросила, куда ушла леди, и была сильно озадачена, когда он ответил: "Леди ушла, но не на ногах". Никакие расспросы не смогли заставить его сказать больше.

   Леди Чичестер рассказывала, что это было жутко. Ребенок был слишком мал, чтобы придумать подобную историю, даже если бы и попытался, а его удивление от того, что мать не видела "белую леди", которую видел он, было настолько естественным, что предположить это было попросту невозможно.