Ладно… В который раз за прошедшие двадцать минут делаю глубокий вдох и вставляю ключ в замок, размыкая цепь, связывающую его ошейник со стеной. Рука немного дрожит, но я надеюсь, что никто этого не видит. Стыдно, командир… Но даже в Пограничье не каждое утро начинается так.
Наконец, цепь, звякнув, падает на пол. Кожнар остаётся сидеть, внимательно глядя на меня.
– Обустрой ему комнату, – говорю я, обращаясь к Лорелей. Голос звучит мягко. Изображать холодность нет никаких сил.
– Прикажешь выделить охрану?
– Да. Само… – Я запнулась, когда до меня дошло. Кому я поручу его охранять? Пока во всём не разберусь, никому лучше не знать, что этот парень вообще имеет отношение к Аяне и ко мне.
Беспомощно смотрю на наставницу.
– Поставлю защитные печати, – понимающе резюмирует она. – Пока я выполняю приказ, вы найдёте, чем себя занять?
– Завтраком, – твёрдо отвечаю я и, не сдержав усмешки, добавляю: – Надеюсь, слугам не составит труда меня узнать.
***
Уже за завтраком понимаю, что забыла отдать приказ покормить пленника. Однако раньше, чем успеваю допить кофе, поток событий закручивает меня в свою воронку и вообще не оставляет времени думать о чём-либо.
Во-первых, мне представляют моего адъютанта, что довольно странно, потому что, сколько себя помню, адъютантов всегда назначала госпожа.
Однако Лорелей, освободившаяся от поручения, тихонько шепчет мне на ухо, что стоящий передо мной мальчик – представитель весьма знатной и «полезной» семьи.
Пальцы сами тянуться к виску, чтобы надавить на венку, в которой пульсирует взбесившаяся кровь.
– И что, он будет всё время крутиться возле меня?
Вообще-то мальчик хорош собой: стройный, светловолосый. Только глаза немножко пугают: они почти белые, как перламутр.
– Из рода куфий, – легко определяю я по геральдическим цветам. На мальчике поверх шёлковой рубашки надет зелёный жилет. Волосы тоже стянуты зелёной лентой. «Мальчику» около двадцати лет, но по сравнению с теми мужчинами, которые служили под моим началом до сих пор, иначе его назвать нельзя.
– Именно так, Леди Эгле. – Мальчик изображает поклон. – Танай из третьей ветви дома Куфий.
– Я не могу взять все твои дела на себя, – твёрдо говорит Лорелей. – Только то, что касается управления домом. А тебе понадобится ещё кто- то для личных нужд.
Ну… кто-то мне, конечно, понадобится… И даже можно понять, почему этот человек принадлежит к другой семье… Обычай присылать пажей в другие знатные дома завёлся среди жемчужниц уже давно. И дом Куфий – не самый плохой вариант. По крайней мере, между нашими семьями нет вражды. Я знаю кое-кого из младших леди, одна из них даже служила вместе со мной.
– Хорошо, – соглашаюсь я в итоге, – адъютант так адъютант. Кто из вас будет возиться со мной остаток дня?
Танай вопросительно смотрит на Лорелей, и я прихожу к выводу, что либо он не слишком решителен, либо Лорелей хорошенько оккупировала власть.
– Прикажите Танаю принести документы, – советует она. – Мы закончим с официальной частью, затем обойдём дом, потом…
На этом «потом» я просто выполняю совет и отдаюсь на волю настырных и заботливых рук. Очень мне понравилось это «прикажите Танаю». Конечно, адъютант подчиняется только мне, но, видимо, Лоререй не видит проблемы в том, чтобы командовать мной…
Ладно, с этим разберёмся потом. В конечном счёте… Пусть с ней я знакома не так хорошо, как с сестрой, но всё же с детства Лорелей запомнилась мне как обстоятельная и обязательная леди. И мне очень пригодится в команде такой человек.
«В команде… – думаю я, подписывая очередной акт приёма- передачи собственности. – Богини, да что со мной?!»
Я никогда не любила интриги. Всегда считала, что воевать нужно с врагом, а не между собой.
Но что поделать, Пограничье есть пограничье, а Жемчужный берег есть Жемчужный берег. Вряд ли кто-нибудь отпустит меня назад…
К сожалению, здесь, среди светских лиц, от большинства моих способностей мало толку. Магией тут ничего не решишь. Единственный способ избежать неприятностей – это найти себе регентшу наподобие той же Лорелей и тихонечко спрятаться в раковину, наплевав на всё. Только, во-первых, это явно не моё: не люблю быть подставным лицом, а тем более – марионеткой; во-вторых, не очень-то безопасен этот путь. Если не будешь следить за стратегической обстановкой, есть опасность оказаться тем самым, кого сольют заради благих целей.
Закончив с бумагами, мы выходим осмотреть дом. Прислуга держится с опаской, охрана – тоже…
Такое чувство, что все они, глядя на меня, видят Аяну… Однако сестра никогда не казалась мне особенно суровой госпожой.
Остаётся только удивлённо хмыкать и пожимать одну руку за другой. Ближе к вечеру от обилия имён и лиц у меня начинает пухнуть голова. И вот, наконец, Лорелей отпускает меня отдохнуть, но счастье длится недолго. Стоит мне расслабиться и рухнуть на диван, как я чувствую где-то над потолком пульсацию взбесившейся печати, и вместе с ней – всплески ярости. Кожнарской ярости, чтоб его! А я подозреваю, что в этом доме только один кожнар.
И что-то пошло не так…
***
К тому моменту, когда я, пролетев по коридору, нахожу нужную дверь, бешеная звериная сила пульсирует в комнате так, что меня почти трясёт.
Аяна, может быть, всё это и могла терпеть: она-то всю жизнь в городе живёт. Для неё кожнар – нечто вроде бешеного пса: надел поводок, и, если совсем озвереет, к ветеринару отведёшь.
Но у меня взбесившийся кожнар вызывает одно желание: немедленно поднять отряд и готовиться к тому, что по всей базе будут летать куски плоти. Я его не боюсь, но отчётливо понимаю, насколько опасна такая тварь.
Пока кровь у них кипит, они ещё могут с ней совладать, но если кожнар зарычал – значит, всё. Остаётся стрелять.
Кожнар за дверью издаёт протяжный рёв…
Я на мгновение останавливаюсь в сомнении: стоит ли вообще открывать? Если у него крышу сорвало…
Оглядываюсь по сторонам, но ни в этом проклятом доме, ни у меня с собой в данный момент никакого оружия нет. Вся надежда на боевые печати, и я перебираю их в уме.
Делаю глубокий вдох и вглядываюсь в знаки на двери. Хорошо, что печати, которые использовала Лорелей, мне хорошо знакомы. Их явно придумывала сестра.
Итак, открываем дверь… Сразу же протягиваю руку вперёд, приготовившись чертить боевой знак, и… замираю.
Кожнар на полу, на коленях. Руки сжаты в кулаки и так напряжены, что кажется, он вот-вот разорвёт протянувшуюся между запястьями цепь.
Кожнар скалит зубы, чтобы издать ещё один душераздирающий рык, и я вижу на его лице… боль.
Опускаю глаза ниже. Печать пылает огнём.
И какого аспида придумала моя сестра?!
Догадаться, в чём проблема, не так уж трудно.
Я быстро вычерчиваю в воздухе тот же знак, что изображён у него на груди.
Кожнар издаёт протяжный усталый стон, и мне кажется, он вот- вот упадёт.
– Благодарю вас… Леди.
От последнего слова мурашки бегут по спине, и вовсе не потому, что у сидящего передо мной мужчины глубокий мягкий голос с возбуждающей хрипотцой. Просто такое чувство, что он бы это «леди» мне затолкал кое-куда… Впрочем, не привыкать.
Быстро оглянувшись, затворяю за спиной дверь: нечего посторонним наблюдать.
– Не стоит, – оборачиваюсь к нему. – Я не знала, на что настроена печать.
Я и сейчас не знаю этого до конца. Время? Расстояние? Ещё что-нибудь?
Вариантов множество. Аяна могла, например, сделать так, что печать будет срабатывать каждый раз, когда он мысленно произнесёт это своё «Жахар ана-а-ра-йра».
Делаю глубокий вдох, оглядываюсь по сторонам. Мебели не густо, и комната не велика: Лорелей, очевидно, решила оставить нюансы содержания кожнара на меня.
Присаживаюсь на узкую кровать, которая почемуто стоит в самом тёмном углу. Явно не годится для такого здорового мужика.
Выжидающе смотрю на кожнара.
