Наконец звук мотора стал слышен более отчетливо, и из-за поворота показалась туповатая морда грузовика, набитого немецкими солдатами. Как я это узнал? Да очень просто! Тента не было, и я отчетливо рассмотрел два десятка немцев и… одного советского летчика, сидевшего на лавке спиной к кабине.

«Твою мать! Карпов! Все-таки сбили его, ушлепки!» – узнал я своего подчиненного.

Я тоскливо провожал его взглядом, пока машина не скрылась за очередным поворотом – помочь сержанту возможности не было, хотя… Вскочив, я углубился в лес метров на пятьдесят и, вспомнив свои тренировки по бегу, рванул параллельно дороге. Сейчас я помочь ничем не мог, но они же должны куда-то отвезти его? А там посмотрим. Для себя я решил, что без Карпова не вернусь.

Дорога, шедшая в сторону фронта, на опушке поворачивала вправо и уходила вдаль. Выглянув, я увидел не успевшую осесть пыль и грузовик вдали. Похоже, немцы направлялись в большое село на холме.

– Стопроцентно вы, уроды, там остановитесь, – простонал я, пытаясь восстановить дыхание, затем, снова углубившись в лес, побежал к селу.

Лес не доходил до села метров четыреста, отгородившись от него огородами. Найдя подходящее дерево, я сложил вещи и стал карабкаться наверх. Нужно было узнать, что происходит в селе. Как я и думал, грузовик стоял рядом со своим близнецом у бывшего сельсовета. Обе машины были пусты, кроме пары часовых я больше никого не увидел.

«А, ну да. Обед же», – сообразил я, глянув на часы.

На моих глазах к сельсовету подъехала легковушка, и из нее вылез худощавый офицер. Сельсовет находился метрах в шестистах от меня, но рассмотрел я офицера неплохо, хотя звание не определил – далековато. На дереве я просидел часа три, наблюдая за жизнью села и работоспособностью немцев. Однако Карпова так и не увидел. Даже простых пленных не было. Сельчане только и немцы.

– А вот это интересно, – пробормотал я, заметив трех пацанов с удочками, которые шли в мою сторону. Судя по времени, шли они на речку, текущую правее метрах в трехстах, на вечерний клев. – И кто нам поможет? Конечно же, свои глаза и уши в стане врагов. Нужно поговорить с пацанами, – решил я и стал быстро спускаться.

Перехватил я их почти у самой воды. Свистнул, привлекая к себе внимание, и махнул рукой, когда они обернулись, настороженно посмотрев на меня.

– Вы кто?

– Советский летчик… Мы так и будем кричать? Может, подойдете, а то мы внимание так привлечем?

Мальчишкам было лет по десять, обычные белобрысые пацаны. Переглянувшись, они смело направились к кустам, где я прятался.

Пацанов звали Андрей, это у которого родинка под губой, Ваня – с пересекающим бровь шрамом, и Валерка. Они оказались одноклассниками.

– Мне нужна информация, и я думаю, вы в этом мне поможете, – сказал я, застегивая комбинезон – пришлось показать им знаки различия и похвастаться орденом, больно уж недоверчивые мне пионеры попались.

– Это вы про летчика, которого привезли на машине? – хитро улыбнувшись, спросил Валерка.

– Точно. Сержант Карпов из моего звена. Вы знаете, где он?

– Знаем, мы все знаем! – со значением кивнул Андрей.

– Так это хорошо. Вот тебе блокнот и карандаш, рисуй план села, а особенно – как из него незаметно выйти и войти. А вы рассказывайте все!

– Хорошо, – кивнули оба мальчишки, пока Андрей, высунув от усердия кончик языка, рисовал схему.

– Товарищ лейтенант, а это не вы пять немцев сбили над Минском? – спросил Иван.

– Было дело.

– Вот! Я же говорил!.. У нас ваша фотография в клубе висела, из газеты вырезали, но немцы ее сорвали.

– Давно они тут?

– Семь дней уже. Коменданта, вон, назначили.

– Ага, это как Минск взяли двенадцать дней назад, они до вас за пять дошли, понятно.

С Минском, кстати, интересная история вышла. Насколько я помню, взяли они его в конце июня, а в этой истории, которую я невольно изменил, дата падения города была девятое июля. На десять дней больше – десять!!! – продержались защитники. И это – из-за правильных разведданных о силах и месте наступления немцев. Насколько я знал, генерал Павлов успел стянуть на отражение главного удара немцев все доступные части, особенно артиллерийские и авиационные, и «гансы» там кровью умылись, хотя все же прорвались. Вот такие дела. Да и с захватом Могилева у них тоже что-то дело шло не ах. Тормозили они, тормозили.

– А сколько у вас сейчас сбито? – продолжал наседать Иван с жадным любопытством.

– Двадцать шесть. В этом вылете, когда мы немецкий аэродром раздолбили, я пять истребителей сбил.

– Ого! – восхищенно выдохнули все трое.

– А Карпов, которого немцы в плен взяли, двух, – приписал я сержанту для авторитетности еще одного.

– А почему вас сбили?

– Их больше было. Кучей навалились, – вздохнул я.

– Понятно… – тоже завздыхали мальчишки.

– Но это все не то. Вы мне лучше расскажите, что у вас в селе творится и где Карпов?

Переглянувшись, мальчишки начали рассказ. Андрей продолжал чиркать в блокноте, но в то же время вставлял свои три копейки.

Когда немцы, выбившие наших, ушли дальше, по-явились другие. Они согнали все население на главную площадь и что-то прогундосили. Тут мальчишки стали спорить, что говорил немец. Помните поговорку про мужика, к которому его слова вернулись через несколько человек настолько другими, что даже смысл потерялся? Так и здесь, уже несколько дней идет спор, о чем была речь. В общем, среди населения главенствовали две версии, кроме мелких, конечно. Первая – при немцах будет хорошо, это меньшинство. И вторая – живите спокойно, но только выдайте коммунистов. Эту версию подтверждали листовки, которые педантичные немцы расклеили по столбам. Там же сообщалось, что за сдачу будут платить премиальные.

– Но никто к немцам не пошел. Вон, у тети Марины раненый красноармеец лежит, все знают, но молчат, – говорил Иван, хмуря брови.

«Расскажут, еще не время. Очень скоро повылезают всякие шкуры, в меньшинстве, конечно, но повылезают, и всем все припомнят!» – мысленно вздохнул я и спросил, чтобы сменить тему:

– У вас тут окопы по огородам идут, бои шли?

Про Карпова уже не спрашивал, парни рассказали. Он находился в запертом строении бывшей мастерской, причем не один. Утром привели шестерых и тоже посадили туда. По словам Валеры, видевшего, как их вели, это были красноармейцы с двумя командирами. Когда пацаны шли на речку, пленные продолжали находиться в мастерской, поэтому я решил устроить слежку.

– Наши дрались как львы, – пафосно начал Валера, – но их танками подавили.

Иван оживился:

– Да они танк немецкий подбили! Он там, на лугу. Немцы туда все разбитое и подбитое утащили, но нам туда нельзя, они охрану поставили.

– Много техники битой?

– Много. И машины, и танки, и пушки, некоторые раздавленные.

– Чего радуешься, дурак? Там и наши танки есть, – дал ему затрещину Валера.

– Понятно. Металлолом собирают, – ответил я.

Чтобы что-то спланировать, нужно все знать. Как говорил один… э-э-э… короче, я говорил. Войны не выигрываются без разведки, а у меня тут сидят три ярких представителя этого семейства. Хорошенько измордовав инструкциями Валеру и Ивана, отправил их в село. Ивана – наблюдать издалека за мастерской, где содержат пленных, а Валеру – за машинами и обстановкой в селе.

– Ну а ты, художник, давай объясняй, что нарисовал.

В течение получаса я разбирался в тех каракулях, что накорябал Андрей.

– Ну это я понял. Вот на этом выезде пост с пулеметом и пушкой, я прав?

– Да, я даже не знаю, как вы сможете выехать. Может, нам отвлечь их?

– Хазер. Молчи, потомок камикадзе.

– А?

– Я говорю, не нужно таких крайних мер. Вот ты мне скажи, тут через огороды проехать можно?

– Так ведь ограды же!

– Машине похе… …безразличны ограды, она их сломает.

– Да? Тогда вот тут можно проехать, ни с одного поста не достанут, и вот тут, а еще тут и вот через огород бабы Вали. Товарищ лейтенант, проедьте по ее огороду, вредная старуха, ругает нас!