Яр глубоко поклонился мечам.

«Прости, неизвестный мастер, затерянный в веках, я продолжу твой великолепный труд». С самого начала у Ярослава имелась идея усовершенствования мечей, путь, можно сказать, проверенный. А именно вот такой:

Исходной первой руной взять Огнис – истинный огонь, уже показавший свою эффективность, а дальше набрать из имеющегося, что подойдет.

Но чем больше Яр держал эти великолепные мечи в руках, тем больше убеждался, что намеченное – самое очевидное путь, но не самое лучшее в сложившихся обстоятельствах.

«А что, если действовать от обратного: пойти по пути перевернутых рун, ведь в дополнениях к рунам темных была дописка, что перевернутые, они реализуются только на врагах». В голове тихо развивались мысли, словно нашептывал или напевал шепотом кто-то очень осторожный: «Путь тьмы, путь тьмы».

– Путь тьмы, – уверенно сказал Ярослав, и смело приступил к намеченному.

Он уже смело готовился: по ритуалу отринув от себя все тревожные мысли, выпил благодатной минералки с родной планеты и раскурил кубинскую сигару. Когда посчитал, что готов, приступил.

Вначале на оба меча, словно прессом, вдавливались перевернутые руны, раскаливая до слепящего голубого сияния места установки.

«Элями» – стаз, «Огнис» – истинная тьма, «Рамбо» – воровство защит, «Магитик» – похищение магии.

Следом без остановки, словно огненной печатью, он вытравил истинные, неперевернутые руны «Зижа» – зола и «Акаши» – модификация. На удивление, все встало без заминок и каких-либо отмен. Получилось до дрожи красиво, и Яр поднял мечи, чтобы полюбоваться на них – на клинках пылали синевой пять рун, а за ними две огненные.

Все это разгоняющее пространство время, печатая на эфесах руны, Яр представлял себе, как мечи без устали в пепел и в прах рубят мертвечину. Землянин торжествовал и хотел было уже оторваться, как произошло что-то непонятное.

– Уф-ф-ф, – глубоко выдохнул Ярослав: его как пылинку выдернули и перенесли куда-то.

Ощущение такое, будто он бесконечно падал, кругом темнота чернее черного. Несмотря на то, что он летел вниз и не видел даже своего тела, ему почему-то было спокойно и даже на удивление приятно. Вдруг он почувствовал нежные женские руки и поцелуй в шею, потом очень приятный отдаляющийся смех. Раз – и он опять в реальности.

– Это что было? – выпалил Ярослав, переведя дух и осознав себя опять в убежище. А вот тут и произошло то, о чем совсем не думалось, давшее исчерпывающий ответ. – О Система, – прошептал Ярослав, когда перед глазами прямо в воздухе выписалось темными размашистыми росчерками:

За этим грандиозным, даже слегка пугающим объявлением шло обычное рабочее:

Яр подтвердил и от неожиданности даже отстранился, с мечами прямо на глазах происходили очень быстрые, ничем необъяснимые метаморфозы. Они то расплавлялись, то покрывались изморозью, то невыносимо светились, то становились черными как уголь или и вовсе пропадали из вида. Мечи меняли формы, иногда укорачиваясь или удлиняясь, или обрастая тонкими десятисантиметровыми иглами. Яр даже не заметил, как все это мельтешение прекратилось, а он все мигал и смотрел, смотрел, не отрываясь, ожидая чего-то еще.

Это было нечто: парные мечи выглядели потрясающе – какая-то невероятная, пугающая красота. Клинки матово-черные, словно поглощающие свет, с легким налетом синевы. Гарда такая же темная и вроде как покрытая изморозью, от которой шел легкий белесый туман. Рукоять удлиненная, словно вылепленная из угля, на первый взгляд выглядит как-то по-простецки и хрупко.

«А нет, погорячился я со своим последним мнением», – восхитился Ярослав, когда взял мечи в руки. Из рукояти словно вырвались сгустки тьмы и черными лентами за долю мгновения плотно спеленали руки по локоть, притянув мечи к ладоням. Поначалу Яр подумал, что такая фиксация может помешать работе запястья, и это отразится на стиле. Но после нескольких па понял, что это совсем не так. И что-то подсказывало танцующему с мечами, что ленты-подвязки еще о-го-го как себя проявят. Он тут же попробовал ударить себя плашмя по предплечью. Не вышло – меч со звоном отскочил.

– Оп-ля! – вскрикнул землянин. – А что там со статами? – Они были, можно сказать, неприличными.